Возрождение

Глава 4

Я сидела в своей комнате и оплакивала свою горькую долю.

Поверили?

Ну и напрасно. За шестнадцать лет всеобщей нелюбви я успела нарастить броню на своей нежной когда-то психике. И теперь не собиралась предаваться слезам и отчаянию. Для себя я твёрдо решила, что приму любое решение отца. В первую очередь потому, что сама не знала, на что решиться. Какой выбор сделать? То, что сейчас мне представлялось ужасным и недопустимым, через несколько лет может оказаться единственно-правильным. А вдруг своим необдуманным решением я перечеркну все свои надежды на счастье?

Каюсь, я струсила. Решила передать свою судьбу в руки отца. Он умный и сильный, этот груз ответственности не станет для него неподъёмной ношей.

Раскачиваясь в кресле-качалке, укрытом старым пледом, я наслаждалась временным затишьем. Скрип старого дерева не раздражал, а странным образом успокаивал. Я так радовалась, когда обнаружила это кресло на чердаке. Сразу велела перенести его в мои покои. Возражать мне никто не посмел. Единственное на что я согласилась - это передать мою находку на пару недель мастеру-краснодеревщику на реставрацию. Теперь кресло выглядело замечательно, полированное дерево блестело свежим лаком. Вот только от скрипа избавиться не удалось. Я подозревала, что так кресло проявляло свой характер. Но мне в нём было всегда так уютно и спокойно, что на ум приходило сравнение со старым добрым дедушкой, которого у меня никогда не было.

Наверное от одиночества я создавала себе семью и друзей из окружающих меня предметов. Сначала появился каменный дракон, потом - это кресло. А ещё в углу, за ширмой пряталось большое старинное зеркало, в которое я никому не позволяла заглядывать. Впечатлительным служанкам достаточно было поведать несколько ужасных историй, связанных с этим зеркалом, по большому секрету конечно, и ни одна девица не решалась даже пыль стереть с витой бронзовой рамы. Приходилось делать это самой. Но я не жаловалась. Это были такие мелочи, в сравнении с тем, что я обрела с появлением этого бесценного предмета в моей жизни. Его я тоже нашла на чердаке. Это зеркало отражало мир немного иначе, оно как будто отражало мои мысли и желания. Или не совсем мои? Не припомню, чтобы я мечтала стать такой, какой меня показывало старое зеркало. В нём я была сказочной красавицей - высокой, с приятными округлостями, копной вьющихся рыжих волос и зелёными глазами с вертикальным зрачком. Взгляд от этого становился хищным и завораживающим. А как я двигалась. Любое движение - шаг, поворот, наклон головы, взмах рукой - всё было преисполнено изящества и грации.

Насмотревшись вдоволь на зеркальную красавицу, я возвращалась в свой привычный мир, до следующего раза, когда моя самооценка снова падала ниже нулевой отметки. Не трудно догадаться, что сегодня я провела перед зеркалом намного больше времени, чем обычно. Это определённо была я, но более совершенная. Я много читала о многообразии миров. Может быть, в одной из параллельных реальностей я именно такая - восхитительная и притягательная. Вот если бы Айран увидел меня такой, для него перестали бы существовать другие женщины. Я в этом не сомневалась.

Приход брата даже не взволновал. Мои друзья помогли мне справиться с волнением. И на Лаграна я смотрела уже совершенно спокойно, готовая принять его гнев. Но он повёл себя со мной неожиданно мягко. Подошёл, присел у моих ног и обхватил мои колени, прижимаясь к ним лицом. Сидел молча, только вздыхал так горестно, что я не удержалась и взлохматила ему волосы. Он этого страсть как не любил. Всегда придирчиво следил за своей причёской. Да, о таких локонах мечтает каждая девушка - каштановые, слегка вьющиеся на концах, блестят, даже если солнце скрывается за тучами. Не то, что мои - похожие на старую ржавчину космы. Никому не удавалось уложить их в приличную причёску. Поэтому я всегда заплетала две тугие косички. Так я выглядела совсем ребёнком, зато не приходилось по вечерам разбирать колтуны, образовавшиеся за день. По этой же причине волосы у меня были чуть ниже плеч, что считалось недопустимым для девушки моего положения. И чтобы не привлекать внимание отца, я делала два смешных кренделька на голове. Так что никто не мог точно сказать какой длины мои волосы.

Лагран смешно засопел, но ругаться не стал. Поднял на меня большие печальные глаза и начал душеспасительную беседу:

- Сестрёнка, ну зачем тебе этот повеса? Он же тебе всю жизнь испортит. Подумай сама, как трудно тебе придётся во дворце. Там же ему девицы проходу не дают. А ты будешь всё это молча терпеть, глотая обиды. Ты же понимаешь, что он не привык сдерживать свои желания?

Я зажала брату рот рукой. Иначе он бы ещё долго продолжал. Все эти слова я уже сказала себе не одну сотню раз. Но сердце отчего-то не было согласно с доводами разума. Оно всё твердило: "А вдруг?"

Но Лагран не собирался сдаваться.

- Я понимаю, ты боишься наказания, но я всё устрою. Никто не заставит тебя уйти в монастырь. Ты переедешь в моё поместье. Конечно, придётся сменить имя и немного подправить внешность, но тебе там будет хорошо. А через год-другой все позабудут про твою небольшую шалость. И ты сможешь выйти замуж за кого-нибудь более достойного такой девушки как ты.

- А какая я? - из всей тирады брата, меня заинтересовали только его последние слова.

Он замялся, по-видимому не находя подходящих слов. А мне стало весело.

- Ты предлагаешь мне выйти замуж за тощего, инфантильного, малопривлекательного субъекта? Ну спасибо братец, такое убожество я вижу в зеркале каждый день.

Тут я вспомнила про своего друга за ширмой и немного смутилась.

Но брат ничего не заметил, он был возмущён моими словами.

- Ты говоришь о моей сестре! - пылко воскликнул Лагран, но тут же осёкся, а я снова рассмеялась.

- Ты ещё на поединок меня вызови за оскорбление моей же чести и достоинства.

Брат не удержался и тоже рассмеялся.

Мы веселились ещё какое-то время, совершенно позабыв о случившемся сегодня утром. Нам всегда было хорошо вместе. Но громкий стук в дверь разрушил нашу идиллию. Отец приглашал меня в свой кабинет. Нет, не приглашал, а приказывал явиться немедленно. Лагран схватил меня за руку, не давая выйти за дверь. Захлопнул её перед самым носом любопытного слуги и зашептал мне на ухо:

- Прошу тебя, Салмея, ещё не поздно. Потом я не смогу тебе ничем помочь. Подумай хорошо сестра, стоит ли смазливая внешность принца твоего разбитого сердца?

Я вырвала руку, но не ушла, а обняла брата покрепче, вдыхая родной запах.

- Спасибо, - сказала так же тихо. - Я тебя очень люблю. Я постараюсь быть счастливой. Вот увидишь, у меня всё получится.

Я сама не верила в то, что говорила, но должна была успокоить единственного человека, которому была не безразлична моя судьба.

***

Лагран довёл меня до дверей отцовского кабинета. Я была здесь всего два раза. Первый раз меня привело сюда любопытство. Мне было восемь лет, и во мне проснулась жажда странствий. А наш замок вполне мог заменить мне целый мир. Даже спустя восемь лет я не смогла изучить его весь, заглянуть во все уголки, разгадать все его тайны. Думаю, что это никогда никому не удавалось. Древнее строение свято хранило свои секреты. Иногда мне казалось, что я нахожусь на пороге нового открытия, но духи замка неизменно отводили мне глаза и заставляли блуждать по тёмным коридорам долгие часы, выводя вновь и вновь в зал приёмов.

Иногда замок воспринимал меня более благосклонно и тогда слегка приоткрывал завесу тайны. Так я обнаружила несколько потайных ходов, которых не было на плане замка, хранившемся в архиве. Архивариус сначала мне не поверил, было бы странно, если бы почтенный старец отнёсся серьёзно к словам маленькой девочки. Но я была настойчива, и тогда мне удалось вытащить старика из его любимого архива и провести по одному из найденных мной потайных ходов. После этого мы вместе с ним пытались внести изменения в план замка, но нам этого не удалось сделать. Новые разметки исчезали сразу после нанесения. Единственное, что мне оставалось - это показать тайные проходы отцу. Он был нашим защитником и опорой, такие знания могли оказаться очень важными для него. Так и вышло. В тот раз отец, кажется, впервые обратил на меня внимание. Стоя перед ним в его кабинете, я была сильно напугана. За всю свою жизнь я не слышала ни одного доброго слова, сказанного отцом лично мне. И тогда я не ожидала никакой похвалы, просто считала своим долгом сообщить важную информацию своему лорду. Неожиданно отец поднялся из кресла, подошёл ко мне и поднял на руки. Теперь наши глаза были так близко, что я могла рассмотреть золотые искорки в зелёной радужке его глаз. Отец смотрел на меня так, будто видел впервые. А может, это так и было? Он никогда не замечал меня прежде, даже за совместными трапезами я сидела в самом дальнем конце стола, вместе с детьми наших гостей. Сама себе я объясняла себе такое пренебрежение тем, что ещё слишком мала, чтобы занимать место рядом со старшими братьями.