Страница 7 из 8
<p style="text-align:justify">
- Я напугал тебя, дитя, - Готтшальк показался на пороге, глядя, как девушка полупрозрачными руками кутает лицо в платок.</p>
<p style="text-align:justify">
- Н-нет… - шорох листвы звучал громче, чем ее голос, - нет, господин…</p>
<p style="text-align:justify">
- Передай мою благодарность отцу и матери, - продолжал комиссар, - этот дом стал добрым пристанищем для меня.</p>
<p style="text-align:justify">
- Да, господин…</p>
<p style="text-align:justify">
- Ступай, умница, - добавил комиссар, глядя, как исчезает за горизонтом верхушка светила, - и да хранит тебя Господь.</p>
<p style="text-align:justify">
- Благодарю, господин.</p>
<p style="text-align:justify">
Девушка подхватила крынку и, поклонившись, убежала. Готтшальк смотрел ей вслед, размышляя. Девица слишком юна, чтобы врать комиссару, но именно таких, наивных и юных, используют как орудие в зловредных кознях. О нет, не демоны, а обычные люди, таящие камень за пазухой. Мужчины и женщины, связавшиеся с нечистым бесом мести, запродавшие душу ему в обмен на шанс насолить неугодному человеку.</p>
<p style="text-align:justify">
На всякий случай Готтшальк еще раз зашел на конюшню. В его голове вертелся давний рассказ - подмешанный в молоко сок белладонны умертвляет не сразу. «Красная заря», что растет по окраинам и цветет на рассвете, будучи добавленной в пищу, вызывает страшные мучения немедленно. А едкий нектар наперстянки убивает постепенно, учащая пульс, вызывая колики, рвоту и смерть.</p>
<p style="text-align:justify">
Ромке мерно жевала сено.</p>
<p style="text-align:justify">
Комиссар в задумчивости постоял, рассеянно поглаживая кобылу по холке. На дворе смеркалось, и он, заперев ворота конюшни, вернулся в дом.</p>
<p style="text-align:justify">
Утром о его прибытии, казалось, знал один лишь отец Ульрих, встретивший Готтшалька у околицы. И все время, пока комиссар со священником передвигались по деревне, она казалась пустынной. Не бродили за ними по пятам толпы жаждущих донести на ближнего своего, никто с мольбой не бросался под копыта лошади, рискуя быть растоптанным раньше, чем выслушанным. Но не раз и не два Готтшальк замечал, как колыхались занавески в подслеповатых окнах.</p>
<p style="text-align:justify">
За ним наблюдали. И боялись – больше, чем обычно.</p>
<p style="text-align:justify">
Тщательно занавешивая оконца, Готтшальк размышлял о завтрашней проповеди. Пока Ульрих будет болтать языком, пугая прихожан, за людьми нужно будет внимательно понаблюдать. Не исключено, что кто-то из местных знает о ведьме больше, чем хочет сказать. И эта странная история с пропавшей девушкой… Люди не исчезают в никуда и не возникают ниоткуда – но местные, кажется, с этим утверждением не согласны.</p>
<p style="text-align:justify">
Его мысли перескочили к прошлому. Однажды ему уже пришлось столкнуться с чудовищным упрямством невежд, уверенных в том, что человек может появиться из пустоты. Боже всемогущий, они и впрямь свято верили, что то были козни дьявола! Он вспомнил «еретичку» - тощую, немытую, с блестящими глазами женщину, похоронившую мужа. Она отнюдь не выглядела убитой горем и вряд ли вообще осознавала, что происходит.</p>
<p style="text-align:justify">
- Мой Антонио, - шептала она так быстро, что он едва мог ее понять, - мой Антонио, он ведь помнит меня. Он приходит ко мне, каждую ночь приходит, и ложится со мной, как всегда ложился!..</p>
<p style="text-align:justify">
И разражалась громогласным смехом, удивительным для ее тщедушного тельца, а по ее дряблым щекам текли потоки мутных слез.</p>
<p style="text-align:justify">
Неудивительно, что ее сочли еретичкой - один вид этой женщины прямо-таки вопил о ее связи с нечистым. Несомненно, она заключала позорную сделку, запродав свою душу. И, конечно же, ее упокоившийся муж действительно являлся ей, будучи вызванным с того света дьявольской силою.</p>
<p style="text-align:justify">
Но хуже всего то, что она сама в это верила.</p>
<p style="text-align:justify">
- Не хотите ли провести у меня ночь, святой отец? – желтозубо ухмыляясь, спрашивала она. – Чтобы убедиться, что мы с моим Антонио неразлучны!</p>
<p style="text-align:justify">
Комиссар с грохотом задвинул засов на двери. И ведь он согласился! После стольких лет, которые, казалось, должны были научить его уму-разуму!..</p>
<p style="text-align:justify">
Готтшальк швырнул в плошку на столе кусок свиного жира, заботливо приготовленный для него хозяевами. Толстый, скрученный из суровой нити фитиль затлел, поднесенный к лампадке. Комиссар невидяще смотрел на крохотный огонек, бросавший блики на простое деревянное распятие на стене.</p>
<p style="text-align:justify">
Возможно, она действительно была бы хороша в постели – говорят, безумицы в экстазе вытворяют такое, что даже блудницам в голову не придет… Но познать ее ему не пришлось.</p>
<p style="text-align:justify">
Он стянул котту и бросил на грубо обтесанную лавку. Перевязь с клинками полетела следом, тяжелая, надоевшая за день. Секунду смотрел на свои руки, обтянутые плотными перчатками, будто второй кожей. Свободные рукава рубахи покрывали запястья и, распускаясь широкими манжетами, открывали взору тщательно выделанную кожу перчаток.</p>
<p style="text-align:justify">
Пальцы горели. Готтшальк оперся руками о стол и опустил голову.</p>
<p style="text-align:justify">
Сегодняшние поиски не дали ничего. Он все так же далек от истины и от загадочной ведьмы. Возможно, завтрашняя проповедь что-то поможет прояснить.</p>