Сказители

Однажды Баоцин в чайной встретил билетера из ближайшего кинотеатра – человека: подобострастного и довольно нудного. Он с места в карьер пригласил Баоцина в гости. Баоцин согласился. Билетер кое-что ему рассказал. По его словам, Сюлянь очень любит смотреть фильмы. Она часто приходит в кинотеатр. Билетер хорошо знает семью Фаи и пропускает ее без билета. Баоцину прибавилось забот. Сюлянь всегда, говорила матери, что идет навестить Дафэн, на самом деле, оказывается, она бегает в кино. Он осторожно расспросил этого человека обо всем. И тот ответил совершенно определенно, что она всегда одна. Это еще хорошо, подумал Баоцин, такая ложь не столь уж велика. Кино – место безопасное и безвредное. Однако если она могла обмануть здесь, то в один прекрасный день она придумает еще что-нибудь. Тут можно ждать чего угодно.

Он полушутя сказал Сюлянь:

– Я обнаружил твою тайну. Ты ходила... – Ходила в кино, – продолжила она. – Это очень полезно для моих занятий. Почти все иероглифы на экране мае знакомы. Я понимала только китайские иероглифы, которые идут сверху вниз, а иностранные слова написаны горизонтально. – Она испытующе смотрела на него

и

продолжала. – Я хочу, как учитель Мэн, изучать иностранные языки. Я хочу знать и китайский, и английский.

Баоцин не поддержал разговор, а только строго сказал:

– Сюлянь, в следующий раз захочешь смотреть кинофильм, не ходи одна. Скажи мне, и мы пойдем вместе.

Через несколько минут Сюлянь сказала матери, что хочет навестить Дафэн, после чего прямиком отправилась

в

кинотеатр. По ее нынешнему возрасту кинофильм

мор

оказать на нее очень сильное влияние. Сидеть в темноте и смотреть на экран, на все эти весьма впечатляющие любовные истории полезно для расширения кругозора. Были фильмы и китайские, и американские. Истории о Любви между мужчинами и женщинами возбуждали ее. Она приходила к выводу, что любовь – это основа человеческой жизни и здесь нет ничего такого, отчего нельзя показаться людям на глаза. Если женщину никто не любит, это предосудительно. А если подыскали мужа, можно всем пускать пыль в глаза. Про себя она думала, если в кинофильмах говорят неправду, то почему же китайские и иностранные продюсеры готовы тратить столько денег, чтобы ставить такие фильмы? Учитель Мэн говорил, женщины должны бороться за свободу брака и любви. Чем эта свобода отличается от того, что показывается в американских фильмах?

Некоторые героини кинофильмов заставляли ее вспомнить Циньчжу – все эти полуголые девицы в американских фильмах, певички из ночных клубов, которые сидят у мужчин на коленях, поют н танцуют, целуются при всем честном народе. Девицы страшно довольны, некоторые улыбаются, некоторые смеются, мужчины суют им в руки деньги. Многим это нравится, и нельзя сказать, что это неинтересно. Возможно, Циньчжу не такая уж и плохая? По крайней мере она не делала этого в присутствии всех. Сюлянь стала по-другому относиться к Циньчжу. Та искала развлечений, как звезды Голливуда, а она... Она всегда была неприметной маленькой девочкой, у нее нет смелости искать развлечений. Отважилась лишь на то, чтобы тайком от отца ходить в кинотеатр и смотреть, как другие занимаются любовью.

Оказывается, Дафэн тоже действовала не без здравого смысла. Она поспешила выйти замуж, и в этом нет ничего удивительного. Как интересно быть вместе с мужчинами. На экране сцены с поцелуями всегда показываются крупным планом. При виде этого ее молодое тело охватывал жар, и она чувствовала сладкую истому. Дафэн говорила, что вышла замуж по

велению

родителей. Какая ерунда! Она наверняка вышла замуж, чтобы поискать удовольствия. Сюлянь и в самом деле немного сердилась на Дафэн. Циньчжу по крайней мере говорила то, что думала, а Дафэн все держала в сокровенной тайне. Ее маленькое личико было таким невозмутимым, добросердечным, а оказывается, она наслаждалась радостями семейной жизни!

Сюлянь, придя домой, пошла к себе. Кинофильм привел ее в полное замешательство. Она решила, как в кино, стать модной свободной женщиной. Она разделась, села на кровать и вытянула свои оголенные ноги. Вот это можно. Несколько месяцев тому назад даже в полном одиночестве она не посмела бы вести себя так свободно. А сейчас ей казалось, что все это не так уж плохо. Она полулежала на кровати, вытянув одну ногу и подогнув другую. Свободно и непринужденно!

Сюлянь села. Взяла бумагу, кисть н стала писать письмо воображаемому возлюбленному. Если не хочешь отставать от моды, нужно завести кавалера. Какой он – не суть важно. У нее было что сказать в таком послании. Сюлянь обмакнула кисть в тушь. Мать ее не любит, сестра вышла замуж, она осталась одна, всеми брошенная. Нет, обязательно нужно найти жениха.

Кто может быть ее женихом? А, ведь есть господин Мэн. Учитель Мэн – человек с умом. Он умеет красиво выражаться, учит ее читать и писать. Она взяла кисть и написала «Учитель Мэн». Нет, нельзя так писать. Как же может девушка называть возлюбленного учителем? А другие обращения на слух звучат как-то несолидно. Ей казалось, что даже при самой горячей любви учитель Мэн не может не быть таким же солидным. Поэтому пусть остается как есть. «Учитель Мэн... Может кто-нибудь полюбить такую девушку, как я? Кому

я

нужна и кого я могу полюбить?» О чем еще писать? Мысли теснились в голове, но как их выразить на бумаге? Написанное звучало маловыразительно. Она поглядела на лист бумаги. Все, что накопилось у нее на душе, уместилось в этих двух строках.

Сюлянь подняла голову – перед ней стоял учитель Мэн. Она продолжала сидеть, поглядывая на него снизу. Голая нога была лениво вытянута, кофточка не могла прикрыть ее голые плечи, в руке она держала лист бумаги – ее любовное послание. Она вдруг покраснела и поджала под себя ногу.

– Чем занимаешься, ученица? – спросил учитель Мэн.

– Нишу письмо, – сказала она, быстро натягивая на себя одежду.

– Прекрасно. А кому пишешь?

Она засмеялась и спрятала бумагу.

– Одному человеку.

– Дай мне поглядеть, – он протянул руку, – может, у тебя там есть ошибки.

Она опустила глаза и отдала ему письмо. Она услышала, как он прыснул, и быстро подняла голову.

– А зачем ты пишешь мне, Сюлянь? – спросил он.

– Э, просто так, для интереса...

Он стал читать, вдруг его брови поползли вверх:

– «...такую девушку, как я» – что это значит, Сюлянь?

– Я как раз хотела вас спросить, – сказала она. Ей никогда не было стыдно перед учителем Мэном. Она не боялась ставить перед ним любые вопросы. – Я хочу знать, найдутся ли мужчины, которые могли бы полюбить девушек, занимающихся нашей профессией.

Мэн Лян засмеялся. Вдруг он поднял свое худое лицо.

– О, Сюлянь, – воскликнул он горячо, – ты изменилась. Ты выросла и душой н телом. Я могу сказать тебе только одно: если хочешь стать лучше, прими твердое решение усердно учиться – и наверняка сможешь, как и современная, новая молодежь, найти жениха по душе. Ты можешь быть счастлива не меньше, чем другие девушки. Если же не захочешь, как следует учиться, то, конечно, все равно найдешь себе жениха, однако счастливой стать тебе будет гораздо труднее, ты окажешься отсталой, будешь мало знать. Сейчас ты уже знаешь сколько-то иероглифов, но учиться надо и дальше. Надо идти в школу, жить и учиться вместе с новой молодежью.

– Я в школу? Куда? Папа наверняка не согласится.

– Я с ним потолкую. Думаю, мне удастся его убедить. Он так тебя любит, вот только несколько консервативен во взглядах. Я думаю, он поймет, что учиться – это для твоей же пользы.

После урока господин Мэн застал Баоцина в полном одиночестве. Баоцин очень ему обрадовался. Он уважал Мэн Ляна больше, чем кого-либо из своих Друзей. Только Мэн Лян мог заполнить в нем пустоту, возникшую после смерти брата.