Страница 46 из 63
— Все они напечатаны в обратном порядке. Ну, каре новости о делах господина Гитлера?
Джозеф развернул газету и, пробежав глазами заголовки, по привычке обратился к последней странице, где мелким шрифтом печатались новости из киббуцов. Внезапно он страшно побледнел.
— Что случилось? — спросил Метьюс. — Новый Мюнхен? Во Франции?
— Нет. Просто они убили Дину.
— Здесь только один стул. Придется тебе сесть на постель, — сказал Шимон.
Его комната в старом квартале Тель-Авива похожа была на тюремную камеру. Узкая кровать, стол с примусом и шаткий стул. В картонной коробке под кроватью хранилось все имущество Шимона. Однако вид у комнаты был опрятный. Он осторожно снял примус со стола и поставил на пол.
— Я могу выходить только вечером, поэтому приходится самому готовить. Квартира принадлежит старику, он торгует подержанными книгами. Целый день его нет.
Джозеф сел на скрипящую под ним кровать, которая опустилась чуть не до самого пола.
Шимон сидел перед ним на стуле.
— Расскажи мне все, — попросил он.
— Нечего особенно рассказывать. Доктор говорит, что их было по крайней мере двое. Должно быть, она отчаянно сопротивлялась: ногти были сломаны, а под ними — кровь и клочки кожи. Также и между зубами. Ей сломали нос, и вырвали клочки волос вместе со скальпом. Нанесли двадцать семь ударов ножом. Ни один из них не мог причинить мгновенную смерть. Это все. Они также украли Саломею.
Он говорил монотонно, как будто отчитывался на собрании в Башне Эзры.
— А полиция? — спросил Шимон.
— Полиция прибыла на следующее утро. Привели ищеек. Майор сделал все, что мог. Обнаружили два следа, которые сошлись в карьере за Кафр-Табие. Одна из собак привела к дому мухтара. Допросили мухтара и еще нескольких жителей деревни. Никто ничего не знает.
— Это все?
— Да. Все, что смогла выяснить полиция. Но едва ли есть хоть один житель деревни, который не побывал бы в доме мухтара.
Они помолчали. Джозеф закурил и предложил Шимону сигарету. По тому, с какой жадностью тот затянулся, было видно, что он давно уже не мог себе подлить такой роскоши.
— Ну, а как Реувен и другие?
— После похорон я спорил всю ночь с Реувеном и Моше. Я напомнил, что это — пятый случай, и полиция никогда ничего не находит и не найдет. Они сказали, что готовы отомстить, если найдется виновный, но отказываются убивать без разбору. — Он помолчал и добавил: — Надеюсь, не стоит повторять их аргументы.
— Нет, я знаю их наизусть: сдержанность, нравственность, чистота нашего дела. Весь набор. И что из этого получается?
— Я сказал, что покончил со спорами и ухожу от них. Они отнеслись ко мне очень прилично, дали месяц отпуска, чтобы я все обдумал.
Он сгорбился на кровати, желтый и помятый, как больная обезьяна.
— Так, значит, обстоят твои дела, — сказал Шимон задумчиво. Потом спросил: — Предположим, ты решишь уйти. Как насчет Эллен?
— Эллен переживет. И для ребенка особенного значения это иметь не будет.
Он помолчал и вдруг вскочил.
— Единственное, что меня интересует, это — смогут ли и захотят ли ваши ребята взяться за это дело. Остальное не имеет значения, — сказал он резко.
Шимон посмотрел на него холодно и осторожно ответил:
— Доложу Бауману, он снесется с командованием.
— Я хотел бы сам поговорить с Бауманом.
— Наверное, это можно устроить. Но понадобится время.
Джозеф сел, прислонился к стене и невидяще уставился в потолок желтыми глазами больной обезьяны. С улицы донесся негромкий, но настойчивый свист.
— Кто-то ко мне пришел. Сейчас ты должен уйти. Приходи в это же время завтра. Может быть, будут для тебя новости.
Джозеф покорно встал и пошел к двери. Шимон сжал ему плечо.
— Возьми себя в руки. Между прочим, я сам был когда-то влюблен в Дину. Но не в этом дело. Дело в том, что такие вещи происходят с нашими братьями в Европе ежечасно.
— Мне все равно.
— Тогда пойди и утопись, — сказал Шимон, вытолкнул его на площадку и захлопнул дверь.
Джозеф схватился за перила, постоял несколько минут безвольно, потом вытер глаза и стал медленно спускаться по узкой лестнице.
С того дня, когда Дина отправилась к Пещере предков, прошла неделя. В полночь к спящей деревне Кафр-Табие подъехала машина и остановилась у дома мухтара. Два человека в одежде бедуинов подошли к наружной лестнице, ведущей на балкон. С балкона было видно, как прожектор Башни Эзры описывает дугу вокруг темных холмов. Дверь в комнату мухтара была открыта. У порога на подстилке спал слуга. Его тихо потрясли за плечо, он торопливо вскочил.
— Мархаба, — обратился к нему один из мужчин на гортанном диалекте, — нас послали поговорить с мухтаром.
— Добро пожаловать. Кто вас послал?
— Тот, чье имя произносят только шепотом.
Мужчины прошли в помещение, слуга шел следом. Из угла комнаты доносился храп мухтара, потом храп внезапно прекратился.
— Кто там? — раздался его повелительный голос.
Слуга зажег лампу на полу под портретом Чемберлена с подвешенными от дурного глаза синими бусами. Мужчины коснулись кончиками пальцев лба и сердца.
— Мархаба, — снова сказал гортанным голосом невысокий смуглый и жилистый человек с редкой бородой ко краям подбородка. — Нас послали за тобой. Мы приехали на машине.
— Кто вас послал? — спросил мухтар. Он сидел на кровати в желто-голубой полосатой пижаме. Средняя пуговица на животе расстегнулась, так что видны были черные волосы. Смуглый кивнул многозначительно в сторону слуги.
— Уйди, — приказал мухтар с потемневшим лицом.
— Фаузи зль-Дин вернулся в горы. Он послал нас за тобой. Собирайся, мухтар.
Мухтар переводил взгляд с одного на другого.
— Говорили, что Фаузи сдался англичанам.
— Мало ли, чего говорят. Одевайся, мухтар, у нас мало времени.
Мухтар не двигался.
— Где находится Фаузи? — спросил он.
— Ты узнаешь, когда прибудешь. Фаузи не любит ждать.
— Я пошлю к нему Иссу, как раньше.
— Он хочет видеть тебя, а не Иссу. Одевайся, мухтар.
Они смотрели на него тяжелым взглядом.
— Махмуд, — позвал мухтар слугу, — принеси одежду!
Пока он одевался, они ждали на балконе, спиной к открытой двери, не говоря друг с другом. Вдалеке тонкий луч с Башни Эзры медленно очерчивал круги в темноте. Мухтар вышел полностью одетый в сопровождении слуги. Его белая куфия со шнуром из серебряных нитей спускалась на плечи. Он был на голову выше бородатого. Второй человек был среднего роста, коренастый и не такой смуглый.
— Я желаю взять с собой Иссу — сказал мухтар.
— Нам сказано было привезти тебя одного.
У лестницы мухтар на мгновенье задержался. Мужчины стояли за ним.
— Я вернусь к утру, — бросил он через плечо слуге, — нет нужды никому ничего говорить.
— Мир тебе, мухтар, — в спину мухтара отвесил слуга поклон.
Они сели в машину — мухтар и невысокий человек на заднее сиденье, второй — за руль. Молча ехали по каменистой неровной дороге. Когда спустились к подножью холма, мухтар спросил:
— Откуда вы?
Он не мог уловить, на каком диалекте говорит невысокий человек. В его гортанном выговоре слышался иностранный акцент.
— Из Хадрамута.
Ага, йеменит. Вот почему он не узнал диалекта, подумал мухтар. Он никогда раньше не встречал йеменитов, кроме одного йеменского еврея, у которого однажды купил серебряный браслет на базаре в Иерусалиме. Он еще удивился, как чисто говорил по-арабски тот маленький жилистый еврей. Внезапно у мухтара мелькнуло страшное подозрение. Он перегнулся к шоферу, который до сих пор не сказал ни слова.
— А ты откуда?
— Из Бейрута, мухтар.
Понятно, — типично сирийский ублюдок. Кого только у них там нет. Один Бог может знать предков сирийца из Бейрута. Евреи из Бейрута тоже ублюдки, и многие ходят в арабские школы… Дурацкие мысли, успокаивал себя мухтар. Разве он сын смерти, чтобы думать о таких нелепостях? Дело в том, что внезапное возвращение Фаузи потрясло его. Он надеялся, что навсегда избавился от патриотов. А тут еще это дело с мерзавцем Иссой. Придется, видно, отослать его на всякий случай в Бейрут. Сам Исса ему ничего не сказал, но он видел его расцарапанное лицо и глубокую рану на руке, как от укуса собаки. Исса объяснил, что упал с лошади, но мухтар догадался, в чем дело. И догадался про двух других, Ауни и Арефа. Правда, бесстыжая сука сама напросилась — одна ехала ночью на лошади с голыми руками и ногами…