Страница 18 из 24
занимались. А угроз не боялся вовсе: говорил, что стыдно здесь бояться какой-то мрази.
Да и не угрожал уже давно никто. Ни к чему это. Всем же известно, что на любую
угрозу он ответит еще более активной деятельностью. Не успокоиться, пока нечисть всю
не выведет.
– Советник раньше бизнесом занимался?
Вопрос Валентина не удивил. Какой чиновник сейчас не имеет отношения к бизнесу?
А вот ответ Леднева обескуражил.
– Занимался. Но еще до меня. Я-то к нему пришел, когда он уже на государственной
службе был: сначала в Ростове, затем в Москве недолго и вот теперь – в Южноморске.
– А что за бизнес?
Вздохнув, Валентин развел руками:
– Врать не буду – не знаю. Что-то покупал, что-то продавал. Не его это было, но на
хлеб хватало. Даже чтобы на хлеб сверху намазать что-нибудь. За пару лет капиталец
сколотил небольшой, на него и жили с семьей в основном. На чиновничье-то довольствие
не сильно разгонишься… Тогда и хлебнул, столкнулся с коррупцией, так сказать, на
передовой. Понял, что надо что-то менять. Причем менять срочно, не откладывая в долгий
ящик. Пока коррупция страну до основания не разрушила… О том периоде лучше с
супругой его, Еленой Николаевной поговорить. Им через многое пройти пришлось.
Против Бориса Андреевича же тогда даже дело возбудить грозились за мошенничество,
хотя уверен, что в бизнесе у него все было чисто. Просто он патологический противник
взяточничества был, а некоторые с него бабла срубить хотели по-быстрому. Спасло то
самое «боевое братство» – вышли на кого надо и порешали вопросы. От Штурмина и
отстали. Но с бизнесом он завязал, говорил, что на таких условиях в нашей стране любая
предпринимательская деятельность обречена на провал.
– То есть пошел во власть, чтобы порядок навести?
– Ну да. Любил Чехова цитировать, Антона Павловича, что-то вроде того, что если
мы все будем ответственно к работе подходить, то сможем на Земле рай построить. Я,
правда, в это не верю, но вот Штурмину доверял всецело. С ним – и в разведку, и на край
света. Если он что-то для себя решил, то будет биться пока результата не достигнет… В
этот раз видно переоценил свои силы – разбился.
– Вы о чем-то конкретном? – насторожился Леднев.
– Да нет. – Дергач подавил в себе подкатывающий к горлу ком, сглотнул. – Он всегда
и во всем точно на амбразуру бросался, точно в последний бой шел. Самоотверженный
был человек. Бесстрашный. Требовательный. С подчиненных три шкуры драл и себе
поблажек не позволял. Если работа кипит, так все на рабочих местах чуть ли не ночуют.
Когда его в Южноморск назначили, местные просто в шоке были от такого графика:
совещание мог на любое время назначить, в любой момент мог отчет потребовать или еще
что. Когда войну бандитам объявил, дома совсем не ночевал. В приемной у него диванчик
до сих пор стоит, так Борис Андреевич пледом на нем укрывался и спал часа полтора.
Прокурор на него обижался. Тот в бане уже парится после трудового дня, а Штурмин его к
себе зовет – скользкие вопросы обсудить требуется. Начальник главка МВД несколько раз
охоту откладывал, потом мобильник дома оставил и укатил-таки, типа секретарь не
уведомила его о предстоящей встрече у губернатора. Вернулся и получил по первое число:
и за мобильник, и за охоту, и за вертолет, который не по назначению использовал, и за
растяжку у Штурмина в подъезде. Потом ничего: попривыкли, адаптировались.
– А что за история с неудавшимся подрывом?
Хулиганская улыбка на секунду озарила лицо Дергача.
– Да ну! – он отмахнулся от Василия Петровича. – Какой там к черту подрыв?! Лохи
они, а не подрывники. Вот в Чечне нас взрывали. А это… скажите тоже. Хлопушка
учебная. Если попугать хотели – понятно, а взорвать… Неее… говорю – лохи…
– Но последствия-то были совсем не детские…
– Это да, – согласился Валентин. – Борис Андреевич меня позвал, чтобы я на шухере
постоял: мало ли кто в подъезд сунется. И сам в пять минут всю конструкцию обезвредил.
Но для него это была последняя капля…Быстро вышли на след заказчика, Кахи
Сухумского, – был такой авторитет в Южноморске, Леднев при случае многое бы про него
мог рассказать, – и рубанули топором по щупальцам этого бандитского спрута. Кто-то
спрятался, а кто-то сел. Хотя позже шеф пришел к выводу, что Каху ему просто
подставили. Но мафию он из края безжалостно выгнал.
– А кто подставил?
– Да бандиты же сами и подставили. У них там свои междоусобные разборки были.
Они Каху и слили, чтобы от него чужими руками избавиться. Думали, наверное, что Борис
Андреевич местью ограничится. А он не мстил, он работу свою честно делал. Так что в
крае никто из них не задержался.
– И этого ему могли не простить, – предположил Леднев, надеясь, что версия,
отвергнутая другими свидетелями, может найти подтверждение в словах персонального
водителя.
– Могли, – кивнул Валентин, – но Штурмин не боялся мести с их стороны. Уверен
был, что авторитеты обескровлены и обессилены, и власти в Южноморске больше не
имеют.
– Хорошо. – Прихлопнув ладонью по столу, Василий Петрович решил вернуться от
прошлого к настоящему. – Я понимаю, что мои вопросы могут вам показаться
некорректными, но прошу ответить на них со всей объективностью. Чем честнее вы будете
со следствием, тем проще нам будет искать убийцу.
– Без проблем.
– Скажите, Валентин, у Штурмина была любовница?
Женский след не являлся самым вероятным, но жизнь иногда подкидывает такие
сюрпризы, что диву даешься.
– Нет. Хотя многие с удовольствием затащили бы его в постель. Вокруг него
постоянно вилось столько охотниц, выбор огромный был. Но Борис Андреевич семьей
дорожил всегда. Семья для него – это святое, а святым не поступаются. – Посчитав вопрос
наиглупейшим, Валентин ухмыльнулся. – Он переживал очень, что детей увидел уже
взрослыми. Пока служил, все горячие точки объездил, из командировок не вылезал, так их
детства и не заметил. А теперь каждую минуту ценил, старался видеться как можно чаще.
На сколько рабочий график позволял.
– Вы же с ним всегда ездили. С кем он встречался последнее время?
– Ну, почти всегда. Иногда Штурмин сам брал машину.
– Зачем? – хватаясь за каждую нить, Леднев чувствовал, что ни одну не может
удержать в руках.
Вновь потерев подбородок, Валентин вздохнул.
– Уфф!.. Разные ситуации бывали: иногда я отпрашивался, было, раз заболел, так
Борис Андреевич две недели сам себя катал. Потом сказал, что это было в первый и
последний раз, – он сверкнул глазами, озаренный приятными воспоминаниями. – В отпуск
я уходил как-то. Но Штурмин не жаловал мои отлучки… Хотя справедливости ради надо
отметить, что отпускал меня бывало раньше, говорил, что сам справится. Я же не робот, я