Страница 19 из 24
не могу трудиться без сна и отдыха.
– А он мог?
– Мог! – без запинки, с восхищением ответил Дергач.
– Но чтобы самому поехать куда-то, скрыть от вас поездку, такого не было? – уточнил
Леднев.
– Нет, не было, – категорично замотал головой Валентин. – Да и нечего ему было
скрывать от меня. Водитель же знает все про своего шефа, всю подноготную.
– Вот мне бы и хотелось ее узнать, – пояснил Василий Петрович.
Дергач долго думал, скрипя извилинами, морщил лоб, подгоняя воспоминания, потом
поднял недоуменное лицо, взглянув на собеседника.
– Так нечего рассказывать. Борис Андреевич трудоголиком был до мозга костей. Жил
работой и семьей. На работе проводил времени больше, но жену и детей от того любил не
меньше. Рвался к ним при любой возможности. А из дома бежал на работу. Так и носился
по кругу.
Вот и он точно так же ходит по кругу, подумал Леднев. Топчется на месте и никак не
может сдвинуться: ни вправо, ни влево, ни вперед, ни назад. Словно врос корнями в этот
треклятый кабинет, в приемную, в здание администрации.
– С кем он встречался в последнее время? – повторил он свой вопрос.
– Весь график встреч, на сколько я знаю, есть у Верочки, секретаря Бориса
Андреевича. Ничего необычного. Он активно вел переговоры с инвесторами по проектам
финансовых вливаний в край, которые находились под его патронажем. Я возил его
несколько раз к ним, но имен не назову. Дважды встречались в Академии
предпринимательства, несколько раз в Романофф-холле. Но Штурмин всегда оставался
удовлетворен результатами, говорил, что все идет хорошо, и боялся какого-либо срыва…
– Почему?
– Как сказать? Суеверный был. Завидев черную кошку, обязательно поплюет трижды
через левое плечо, если возвращался, забыв что-то – непременно в зеркало посмотрит.
Всегда считал, что первый блин должен быть комом – тогда дальше дело отлично пойдет.
А здесь все, как по маслу текло, и он ждал возможных затруднений.
– Может, все же какие-то проблемы возникли?
Активно роясь в воспоминаниях, Валентин не мог обнаружить в них ничего
подозрительного, что натолкнуло бы следствие на след убийцы.
– Да нет. Все штатно шло. Никаких отклонений или волнений. Единственное, о чем
Борис Андреевич переживал, что с трудом успевает выполнять поставленные задачи,
изредка жаловался, что устал и хотел бы уйти на покой.
– Интересно. – Леднев искал в словах водителя подтекст. – А у Штурмина были
возможности оставить государственную службу? Я имею ввиду, в большей степени
финансы… Неработающая жена, двое несовершеннолетних детей…
– Не мне судить, – Дергач насупился, по всему видно было, что не привык совать нос
куда не следует, – но у него пенсия по выслуге, участник боевых действий… Это, конечно,
крохи… Зато от бизнеса, я уже говорил, кое-что осталось… Борис Андреевич рассказывал
как-то, сильно раздосадованный отношением губернатора к себе, что если отважится
плюнуть на все, то денег ему хватит, чтобы «скрасить скромную старость». Сказал, что
шиковать не получится, но с голоду не умрет.
– А дополнительные доходы?
Ледневу вдруг показалось, что, задав вопрос, он сунул голову в пасть разъяренному
тигру. Почему-то интерес об источниках обогащения советника губернатора неизменно
вызывает нескрываемую агрессию. Но Валентин Дергач сдержался.
– Вы про взятки? Нет!
– Я совсем не про взятки, – отмел подозрения Василий Петрович, – а про возможности
Штурмина извлекать доход откуда-то еще. Участие в бизнесе, личные инвестиции,
рентный доход, да мало ли…
– Нет. Он же в крае на виду был, обязательно бы заметили и позором заклеймили:
главный борец с коррупцией использует служебное положение. Нет. Был гол, как сокол!
– А если не в крае? – предположил Леднев.
– Нет. Я бы знал. Он же меня не за подчиненного считал, а за друга, боевого
товарища. Из одного котелка кашу ели, вместе из окружения выбирались. Не было у него
секретов. И доходов никаких, кроме вознаграждения за службу не было. Он порядок
навести хотел, а грязными руками этого не сделаешь.
– Ясно.
Было ясно, как день, что все сотрудники краевой администрации вольно или
невольно возвеличили образ советника Штурмина, возвели его в ранг святого и любое
подозрение в его адрес воспринимают как личное оскорбление. Что ж, видно он и впрямь
умел ладить с людьми, мог преподнести себя с лучшей стороны, а каков он на самом деле –
покажут следственные действия ближайших дней. Главное, чтобы следствие не попало
во власть колдовских чар, которые могут быть навязаны свыше.
– Тогда у меня, наверное, последний вопрос…
Подавшись вперед, Валентин приготовился внимательно выслушать его и, не мигая,
смотрел на Леднева.
– Как Штурмин проводил свободное время?
Стукнув себя ладонью по колену, Дергач закатил глаза.
– Да никак! Говорю же, не было у него свободного времени. Он работал, не покладая
рук. А каждую свободную минуту с семьей проводил, к детям спешил… Хотя детям-то он
не слишком нужен оказался. Кому в пятнадцать лет отец рядом необходим? Думают, что
сами умные…
– С детьми проблемы были?
– Нет. Ровные отношения складывались. В кино ходили, спортом вместе занимались.
Борис Андреевич себя всегда в форме держал. Когда только время находил?.. Короче,
нормально жили, не хуже других. Только Борису Андреевичу хотелось их тискать, ласкать,
целовать и обнимать. На руках качать, чтобы они к нему прижимались. Сам рассказывал
не раз. Мечтал. Но это раньше надо было делать, тогда, когда автомат в руках был, когда
по горячим точкам мотался. А сейчас поздно уже… Я подтрунивал иногда, советовал,
чтобы еще себе родил кого-нибудь. Но он не отвечал, отмалчивался…
Ощущения, описываемые Валентином, были знакомы Ледневу и не вызывали
сомнений. Его-то дети уже выросли и ушли в автономное плавание, но чувство
недосказанности навсегда укоренилось в отношениях. Ему тоже не хватало их детства: в
воспоминаниях остались только редкие улыбки, спокойное дыхание и закрытые глаза,
когда он глубокой ночью возвращался домой. Зато в изобилии присутствовали засады,
допросы, затхлый запах мертвечины, трупы с опарышами и бесконечные рапорты,
рапорты, рапорты…
– Но должно же быть у Штурмина хобби?! Рыбалка, охота…
Валентин кивнул, соглашаясь.
– Должно быть. Но не было! Времени не оставалось. Пожалуй, жена и дети и
являлись его хобби на протяжении всей жизни. С ними он отдыхал душой, к ним всегда