Страница 15 из 132
Чашу его терпения переполнил Лукич, который тоже явился на экзамен с фонарём под глазом. Дня два тому, он решил попить пива в ларьке на 14-й линии. Народу было немного, человек пять, поэтому Лукич пристроился в конец очереди и задумался о вечном. Неожиданно перед ним нарисовался какой-то шкет в сопровождении великовозрастного амбала. Шкет подскочил к Лукичу, ткнул в него пальцем и сказал:
- Он!
Амбал подошёл и молча съездил Лукичу по сусалам. Даже не охнув, тот улетел в кусты. Не проронив больше ни слова, неразговорчивая парочка удалилась.
Сходил за пивом.
Гремяка по одному запускал нас к себе и чинил допрос с пристрастием. Он опасался массовой драки, а, точнее, её последствий. Воспоминания о том, как на танцполе Мастер на паях с Женькой Смирновым отмахали журналистов, и какой вселенский скандал после этого разразился, жили в памяти наших преподавателей со времён первого курса.
Их не перешиб даже Зеленков, схлопотавший в городском суде высшую меру социальной защиты. Когда в начале 2007 г. у меня гостил Крувой, в аккурат на его день рождения Каневский показал по НТВ всё (или почти всё), что тогда натворили Зеленков и Балановский. Мы позвонили Моисею и Лёхе, так что те тоже посмотрели, а я лишний раз перекрестился, что в своё время отказал Зеленкову и не продал понравившийся ему браслет белого металла с литерами ААА для наручных часов, хотя он и упрашивал, соблазняя мою неискушенную душу большими, и, как потом выяснилось, кровавыми деньгами.
Почему не перешиб? Потому, что Мастер, в своём роде, был великим человеком, да жаль его. Сражён булатом, он сгинул где-то на Ладоге, устроившись в тамошнее пароходство трюмный матросом.
Король воды, ghouvna и пара.
Помню, как-то зимой заявился он с мороза и плюхнул на тумбочку что-то увесистое. Гляжу, а это скрученная в жгут и задубевшая на морозе нижняя деталь его туалета. Остальные шмотки вроде сухие, волосы - тоже.
- Валерка, ты чего?
– Ничего.
Ему лень было тащиться через два моста в обход, поэтому он между льдин переплыл Неву в районе Зимнего дворца, одной рукой держа над головой снятую одежду и обувь. При этом врожденная скромность позволила ему скинуть исподнее только по прибытии на безлюдный Заячий остров. По дороге домой оно и заиндевело.
А на первом курсе Мастеру пофартило. Кто был прав, кто виноват, выяснить не удалось. Юристов двое – они целы и невредимы, утверждают, что разнимали нескольких дерущихся. Журналистов – туча, и все с телесными повреждениями различной степени тяжести, повлекшими за собой временную утрату трудоспособности. На лекциях сидят только девчонки, ребята не появляются, говорят, что их отметелили два краснорожих циклопа, сколь пьяных, столь и свирепых. (Плечистый Женька по жизни был рыж, а невысокий Мастер светло-рус и лицом после портвей-вина действительно пунцовел).
Позднее, большое количество пострадавших Мастер объяснял тем, что в армии его учили сначала бить в голову и в печень, а потом уже разбираться, с какой целью незнакомцы толпой подходят к тебе во мраке ночи. Клялся, что к посягательству на свободу слова его действия никакого отношения не имеют, поскольку газет он не читает и читать не будет. Никогда в жизни.
Декан, надо отдать ему должное, наших отстоял. Уголовного дела не возбуждали, ограничились мерами дисциплинарного воздействия. Правда, на третьем курсе дело всё же возбуднули, но Лёха, Моисей, Шарыков и Крувой проходили по нему потерпевшими. На углу Большого проспекта и Косой линии шайка неустановленных следствием злоумышленников отняла у них выпивку и закуску, а заодно и табло каждому начистила.
По почерку уголовный розыск Василеостровского РУВД опознал в налётчиках лимиту с Балтийского завода, но дальше этого опознания, носящего несколько виртуальный характер, расследование продвинуться не смогло. Лёха потом долго на военную кафедру повестки из ментуры приносил для оправдания своих вынужденных прогулов. У Ростовцева их целая пачка скопилась.
Гремяка убил уйму времени, пока не убедился, что каждый из нас врёт ему как сивый мерин. Тогда, махнув на дознание рукой, он усадил всех перед собой, и устало спросил,
- Милиция в курсе?
- Нет, нет, нет! - хором закричали гости. И столько искренности было в наших нестройных криках, что он поверил, тяжело вздохнул и велел нам убираться из кабинета.
6. Без прикупа
К этому времени почти вся группа уже отстрелялась. Из аудитории выскочила секретарь экзаменационной комиссии,
– Ребята, ищите себе бумагу, у нас закончилась.
Пришлось занырнуть на кафедру к Явичу, который без разговоров снабдил меня несколькими листами формата А-4. Основную часть добычи я пустил по рукам, а пару листочков сложил в несколько раз и сунул во внутренний карман так опрометчиво отчищенного Валькой пиджака . Это меня и сгубило.
Билет я знал, поэтому с ответом торопиться не стал, а решил спокойно посидеть, послушать, как другие отвечают, чтобы чего полезного почерпнуть, да и с экзаменатором не промахнуться.
Посидел, послушал.
Нелишним будет напомнить, что государственный экзамен принимала комиссия из нескольких человек. Возглавлял её Бельсон из института МВД. Почему-то рядом с ним сидел Собчак, к госправу отношения не имевший. Судя по всему, народу не хватало, вот его и высвистали для кворума. Перед семью экзаменаторами сидели три или четыре отвечающих. Моисей, которому Собчак поставил пятёрку за диплом, подгадал, чтобы отвечать именно ему. До этого я держал Моисея за умного, поэтому прислушался.