Страница 14 из 132
У Ваньки в собственности находился катушечный магнитофон Комета без верхней панели и тумблеров. Включался и выключался он при помощи маникюрных ножниц, откуда эти ножницы у нас появились – загадка. Гоняли на Комете, в основном, Аркашу Северного. Первый Тихорецкий концерт и всё такое. Высоцкого ставили значительно реже. Поразмышляв, я пришёл к выводу, что эти двое всё равно, что Фитцджеральд и Хемингуэй. Каждому возрасту нравится кто-то один из них. Нам нравился Фицджеральд.
Готовится к экзамену в такой обстановке было нельзя, поэтому ближе к вечеру мы с Лёхой поехали на Косую линию. Ночь в запасе у нас оставалась . Раздолбанный трамвай 18 маршрута весело загрохотал по рельсам Тучкова моста, в какой-то момент подставив свой правый борт под прямые лучи низкого балтийской солнца. Впечатление было такое, будто линкор Марат бесшумно шарахнул по нам из своего главного калибра. Вагон, обшитый изнутри узенькими лакированными реечками, мгновенно вспыхнул всеми оттенками жёлтого. Белые ночи – не хухры-мухры. Их воздействие на организм человека до конца ещё не изучено.
Вот, и Лёха коротко разбежался по салону и со словами:
- Какой же я дурак! - резко саданул лбом в заднее стекло. Постучал рогами. Не хуже, чем Зидан при попытке забодать Матерацци. Пережившая эпоху индустриализации, Финскую войну и бомбардировки Великой Отечественной, оконная секция как была, так целиком и вылетела из пазов и уже высоко в воздухе разлетелась на мелкие кусочки, осыпав трамвайные пути веером стеклянных брызг и сверкающих осколков.
- Граждане, при артобстреле эта сторона улицы наиболее опасна!
Хвала Всевышнему, что никто не пострадал, только Лёха, обхватив ладонями голову, мычал что-то нечленораздельное.
- Конечно, дурак, - согласился я, чтобы лишний раз не травмировать своего спутника, у которого, судя по всему, эра покаяния входила в активную и потому самую опасную фазу самокритики.
4. Коммунизм
Вообще-то Лёхе в эту сессию везло. Перед научным коммунизмом он упал с забора на заводе Красная Бавария. После изгнания с четвертого курса на Баварии электриком какого-то там разряда трудился Сорокин. В те давние времена ограда этого пивзавода обладала одной коварной особенностью. Изнутри она была высотой метра полтора или чуть повыше, а снаружи – около трёх. Не рискнув после краткого рабочего визита к Сорокину выходить через проходную, Лёха решил махнуть через забор, позабыв при этом о перепаде высот. Сорокин вызвал подмогу.
В общем и целом, до общаги Лёху кое-как дотащили, накормили, напоили принесённым пивом и положили спать на раскладушку. Утром он не смог наступить на правую ногу. Щиколотка посинела и распухла.
Это вам не лезгинка, а твист.
Страдать Лёха пожелал на Косой линии, поскольку оттуда до факультета было значительно ближе, чем от общежития.
Рейсовый автобус появлялся на Косой раза три-четыре в сутки. Один раз в 7 час. 50 мин. – остальные Бог весть, когда. На 7 час. 50 мин. Лёха, естественно, опоздал. Мы проснулись и выползли на улицу около десяти утра. Ходить Лёха не мог, поэтому стоял на углу Косой и Кожевенной, вцепившись руками в водосточную трубу и поджав ногу, как аист на болоте. Две остановки, а не дойти. Пытливый прохожий мог прочесть в его взгляде, всё, что Лёха в тот момент думал по поводу научного коммунизма.
В это время к продуктовому магазину подъехал автофургон с хлебом. Поскольку жители Косой линии друг друга неплохо знали, я понял, что дело в шляпе. В том магазине продавщицы в переходный к полному коммунизму период развития нашего общества отпускали коренному населению продукты питания в кредит. Всё, кроме вина и водки. Квартирная хозяйка и нас выручала, записывая на себя макароны и сахар, кассирша вела для этого специальный гроссбух, первые записи в котором датировались серединой шестидесятых годов. Поэтому Лёха с шиком, и, что особо необходимо отметить, задарма, подкатил к факультету на машине с белой надписью «Хлеб – Хлеб – Хлеб» по всему кузову.
Я в кабину не поместился, дошкандылял пешком и облегчённо вздохнул, поскольку Лёха пристроился на подоконнике и начал форсированно готовиться к встрече с поджидавшим его призраком. Я и сам схватился за подвернувшийся под руки учебник, успев, напоследок, припасть к трём источникам – трём составным частям марксизма.
Фиг-Вам-Всем.
Клиент захотел освежиться. Ту картину Пчелин до сих пор с удовольствием вспоминает. Он по-первости решил, что мы оба в дупель пьяные, так нас шатало по дороге в туалет и обратно.
И что бы вы думали? Пока я в поте лица отрабатывал свою законную четвёрку, Лёха легко получил пять баллов и, бросив меня на произвол судьбы, с чувством перевыполненного долга резво ускакал на одной ноге в Гавань.
John Silver, sir.
И доскакал, ведь, гад. Делай после этого добро людям.
5. Ваших нет
Через некоторое время после того, как мы пришли сдавать самое, что ни наесть государственное из всех других государственных прав , выяснилось, что тех, которые с фингалами, вызывает к себе заместитель декана по работе со студентами. Гремяка решил, что четыре битых фейса в одной группе – тревожный симптом. Как он этот подсчёт осуществил, остаётся только догадываться. На этаже в тот день доцента никто из нас не видел.