Остенландия

умудрившись обвить ногами его за талию.

– А какой у тебя рост, между прочим?

– Пару метров, кажется, – пробормотал он, переместив взгляд на ее губы, – то есть все

шесть футов шесть дюймов в твоем распоряжении, мисс Мой американский пирожок.

Она обхватила его за шею, и он прижал ее спиной к двери. От его поцелуев она почти

перестала дышать, однако вот странность – его ласки остались в пределах

целомудренности, а страсти вполне под контролем. Так что была только нежность и

поцелуи, и нега сплетения тел, и страстная сдержанность. Притягательность и

возбуждение опасности.

– Тебе лучше уйти, – сказал он.

– Эм-м, – пробормотала она, не отрывая от него губ, ни рук.

Ей не хотелось уходить, он не спешил ее отпускать, и она чувствовала жар его рук и его

дыхания. Однако он с протяжным вздохом обхватил ее руками за талию и поставил на

ноги.

– Это ужасно, но я должен выставить тебя за дверь.

Она засмеялась. Сейчас она была перед дверью, в буквальном смысле. Точнее, прижата к

ней. Все же он умудрился нащупать дверную ручку, и переместить ее за порог.

– Спокойной ночи, мисс Эрствайл, – он поцеловал ей руку.

Джейн пятясь вышла на улицу, словно в присутствии монарха, и повернувшись, тронулась

в обратный путь.

Ночной парк мерцал в загадочной непроглядной темноте; лишь тропинки светились в

траве, предлагая путь в неведомое. Красота поздней осени разбудила дремавший в ней

инстинкты художника. Увы, мысленно доложила она шелестящей листве кустарника,

сейчас не время писать английские пейзажи.

Она слишком полна своей неожиданной находкой – высоким, сексуальным, живым

мужчиной посреди Остенландии. Который не требует от нее всего и сразу, с ним легко и

просто. Пожалуй, впервые мисс Джейн Хейз смогла… просто расслабиться.

Она нырнула в постель и закрыла глаза. Интересно, когда ей удастся улизнуть к Мартину

– завтра?

8

Бойфренд №4. Рэй Риболди, семнадцати лет.

Он был рябой, не каждый день свежевымытый, но это было неважно – он был

просто душка. К тому времени она уже прочитала «Мэнсфилд парк» и решила, что

милый спокойный парень это именно то, что нужно. Он дарил ей полевые цветочки.

Кормил ее завтраками, пирожками своей маменьки, и она просто млела от его

взглядов.

Спустя пару месяцев два парня, приятели ее с детства, решили, что он, наглый

чужак, забравшийся без спросу в их огород, заслуживает урока в виде изрядной

порции собачьего дерьма в открытый верх его древнего джипика.

– Держись подальше отсюда, такие цыпочки тебе не по зубам, – вопили они ему вслед

под визг автомобильных шин его стартующего авто.

В кафешке Джейн клялась, что она тут не причем, но Рэй не стал даже слушать ее.

Прямо посреди толпы он впечатал ей в прическу приличный кусище торта. С явным

удовлетворением.

– А как тебе вот такое, а?

Получается, не таким уж милым он оказался.

День седьмой

На другой день опять поздний завтрак, чтение в утренней гостиной, потом визит мисс

Хартрайт, и прогулка с джентльменами. «Прогулка с джентльменами» должна бы звучать

музыкой для ее души, страдающей по профилям с бакенбардами, однако не в том

настроении пребывала она сейчас. Глаза ее рассеянно прочесывали парк.

После полудня она одиноко перелистывала «Итальянца» Энн Радклифф, с трудом

продираясь сквозь архаический язык романа. Умение бездельничать входило в

добродетели «Опыта Остенландии», она знала это, однако, плоть от плоти страны,

впитавшей в себя самую суть пуританского преклонения перед трудом, смириться с

ежедневным постоянным бездельем не могла. Она заметила, что предается странным

фантазиям. Например, как она стирает в раковине свое бельишко, пока все стиральные

машины заняты более срочным делом; или едет в вонючей жаркой подземке; поедает

скользкий банан с лотка уличного торговца; покупает одноразовый зонтик, потому что

вдруг как из ведра хлынул дождь.

Всю жизнь грезить об Остенландии, а оказавшись там, мечтать о мирских радостях и

реалиях современного мира. Жестокая ирония.

И она решила разыскать Мартина, сейчас же, при свете дня. А что такого? Ведь не вампир

же он, в конце концов!

Был теплый солнечный день, но под кронами деревьев было уютнее. Ей пришлось

здорово потрудиться, прочесывая взглядом заросли парка, прежде чем, невзирая на его

рост, она отыскала голову своего садовника. Он старательно подстригал заросли вдоль

стены. Она уселась на самый ее край, открыла книгу и целиком погрузилась в чтение. Ни

малейшего внимания работникам сада не полагалось. Спустя несколько минут скрежет

ножниц прекратился. Она перевернула страницу.

– Джейн, – прошептал он с легким беспокойством.

– Ш-ш-ш, я читаю, – ответила она.

– Послушай, Джейн меня предупредили, что еще кое-кто слышал звук моего телика, и

донес об этом миссис Уоттлзбрук, так что мне пришлось избавиться от него сегодня

утром. Если теперь меня застукают здесь, болтающим с тобой…

– Ничего подобного. Я просто читаю.

– Черт побери, Джейн…

– Бога ради, Мартин, соболезнования твоему телику, но если мне придется торчать в этом

доме по полдня, я просто свихнусь. Я ведь не сделала ни стежка с тех пор, как сшитые

мной шортики лопнули пополам на заднице, едва я присела в них на стул; и не

прикасалась к фортепиано с двенадцати лет, озверев от тоскливых упражнений. И даже

книжку не имела возможности почитать среди бела дня, с тех пор как пошла работать. Так

что можешь себе представить мое состояние.

– И потому, – ответил он, втыкая лопату в землю, – ты вправе отлавливать меня всякий

раз, когда больше не с кем флиртовать?

На тебе, подумала Джейн, и пошла прочь.

– Погоди, – Мартин догнал ее и удержал за локоть. – Я видел тебя сегодня в парке с этими

актерами. Это малость напрягает, знаешь ли. Скажи, ты это всерьез, а?

– Может, серьезнее, чем надо бы, – пожала она плечами, – хотя благодаря тебе уже не так

чтобы очень.

Мартин рассматривал облака в задумчивости.

– Никогда не мог понять этих здешних женщин. А ведь и ты одна из них. Какая-то

бессмыслица.

– Не думаю, что вообще возможно объяснить это мужчине. Будь ты женщиной, я бы

просто назвала пароль: «Колин Ферт в мокрой рубашке», и получила бы адекватный отзыв

– «А!»

– А! То есть я имел в виду «Ага!».

Холера. Она надеялась, что эта шутка про Колина рассмешит его, но вот ведь нет. Она

почувствовала себя как на качелях, с которых поминутно готова свалиться. И тут она ясно

почуяла конец. Его безошибочный привкус и аромат гнили и разрушения.

– Так значит, это конец? – спросила она.

– А что, нам есть что заканчивать?

Ох. Вот как. Она сделала шаг назад, длинная юбка напомнила ей о маскарадном наряде на

ней, и это вмиг вернуло ей душевное равновесие, представьте себе. Она присела в

реверансе.

– Простите, что отвлекла вас, видимо, приняла за кого-то иного.

И пошла прочь, жалея, что не может в эффектном прощании яростно прошуршать

ворохом викторианских юбок.

Какая же ты дура, кляла она себя. Опять твои идиотские фантазии. Сколько же можно!

Хватит!

А ведь все было так замечательно. Она наслаждалась их интрижкой, не терзая себя

привычными вопросами – а что дальше, и надолго ли, а вдруг не навсегда?

…Значит, это конец…? Он наверное решил, что она чокнутая. И он прав. В Пембрук

Парке можно купить себе любого из его наемных обожателей, и надо же, она и здесь

умудрилась найти такого, который вправе дать ей отставку. И добилась этого. Так типично