Остенландия

культурному феномену.

– С целью изучения.

– Разумеется.

– Как же! Вы все мне испортили, знаете об этом? Понятно теперь, почему миссис

Уоттлзбрук запрещает все современное. Вот мы всего пять минут поговорили – и мне аж

полдня пришлось опять настраиваться на девятнадцатый век.

– Да, с женщинами у меня всегда так. Пять минут общения со мной – и… э… нет, так не

годится.

– Верно. Главное – вовремя остановиться.

Телевизор вещал так тихо, что они перебрались с кушетки на ковер, а ей пришлось

опереться на него, ибо этот жесткий дурацкий корсет… ну, вы понимаете. А ему сам бог

велел обнять ее за плечи, иначе они бы просто свалились на пол. Ах, этот здоровый

мужской дух, и она немного пьяна от шипучки, и телевизор воркует потихоньку, и вот их

пальцы переплелись, и дыхание сливается воедино, а потом и их губы.

Ну и все остальное.

Это удивительно, она впервые целовалась с парнем, с которым была едва знакома. Это так

ново, так прекрасно, и так натурально. Просто такая игра, бездумная и безмятежная.

– Отличный бросок, – сказала она, – не открывая глаз, словно комментируя матч.

– Посмотри, какие перебежки, – прошептал он целуя ее шею.

Декольте вечернего платья ничуть не мешало ему, напротив.

– Хватай мяч, ты, олух несчастный!

И так здорово остановиться, смотреть друг на друга, откинувшись немного, в сладком и

томительном ожидании дальнейшего.

– Отличный матч, – сказала она.

Телевизор давно замолк и натужно жужжал впустую, и она представления не имела, как

давно кончилась игра, но отяжелевшие веки и конечности говорили о том, что уже здорово

поздно. Еще, может, минута, и она уснет у него на груди. Это было уже слишком

соблазнительно, и потому она, хотя и не без его помощи, встала.

– Хороший матч, босс, – шлепнул он ее по попке, уже открывая дверь. – Увидимся завтра.

– А кто выиграл? – махнула она рукой в сторону сердито гудящего вхолостую прибора,

которому нечего было показывать.

– Мы выиграли.

Джейн не представляла себе, который час, потому что подобный прибор леди иметь не

полагалось, но луна уже перебралась далеко на другую половинку небосклона. Она

дрожала от холода в своем легком платьице, пробираясь по шуршащему гравию тропинок

парка – заметная цель для всякого любопытного взгляда.

Беспрепятственно проскользнув за тяжелую парадную дверь, почти на цыпочках ступила

на древние скрипучие доски, мечтая вновь стать такой же невесомой, какой ощутила себя

в руках поставившего ее с ковра на ноги Мартина.

Волшебное ощущение – пробираться по ночной безмолвной громаде пустого дома. Но

пустота не спускала с нее неведомых глаз, преследуя бессонной невидимой стражей.

– Кто здесь? – вырвалось вдруг у нее, словно она действительно поддалась ощущениям

какого-нибудь «Поворота винта».

Неужели кто-нибудь видел, где она была? И что, ее теперь отправят обратно? А его

уволят?

Никто не отвечал.

Она заперла за собой дверь, не решаясь звать Матильду в такой час. Надеть без

посторонней помощи этот корсет было невозможно, однако освобождаться от него, хотя и

с трудом, ей все же удавалось.

Выскользнув из последней рубашки, она с наслаждением растянулась на холодных

простынях. Погрузилась в мягкую глубину подушки и в сладкие ощущения поцелуев,

запахов и мужских ласк, все еще не спешивших отпустить ее душу так скоро.

Конечно, ничего серьезного, голое удовольствие. Она решила покончить с серьезными

планами, так лучше. Она слишком долго и слишком всерьез надеялась. И так гораздо

приятнее. Голый флирт, не более.

7

Бойфренд №3. Дейв Аттерс, шестнадцати лет.

Он правда нравился ей, очень, этот неутомимый игрок институтской команды,

особенно на фоне ее зародившегося интереса к баскетболу. В ней все ликовало и пело.

Скажи он – прыгни, и она бы бросилась вниз. Но, когда он, остановив свой пижонский

родстер у ее дома, сходу полез ей рукой под юбку, она оттолкнула его. Он тут же

выставил ее из машины, а уже завтра при встрече смотрел на нее так, словно они

никогда не встречались.

Много лет позже, после бесед с психотерапевтом она поняла, что дело вовсе не в

Дейве «Бесподобные Ручки» Аттерсе, но в парне по имени Фицуильям «люблю вас

невзирая ни на что» Дарси.

А еще однажды, на вечере встречи, они с Молли наблюдали, как он подкатил в своем

авто в компании размалеванного напомаженного трансвестита. Очень

утешительное зрелище.

Дни пятый и шестой

Джейн не могла дождаться следующего вечера.

По правилам полагалось нанести ответный визит дамам в коттедже, и пригласить мисс

Хартрайт к ним на обед. Где Джейн снова оказалась третьей лишней. То есть четвертой, при трех джентльменах. Конечно, за весь вечер веселые глаза полковника не раз

останавливались на ней, и порой удавалось поставить мистера Нобли на место, однако

мысли ее поминутно уносились на простыни на ковре, шипучку под бормотание

телевизора, и парня, пропахшего влажной землей. К реальности.

После каморки Мартина помпезность гостиной казалась ей занудной и пустой –

никчемные сплетни перед появлением мужчин, то же самое в продолжение вечера, в их

присутствии. Все пресно и безжизненно, все с соблюдением должной дистанции.

Какая плесень, подумалось ей, какая тоска и бессмысленность. Так невозможно жить. Да, но тогда почему эти дамы эпохи Регентства не посходили с ума, одна за другой?

После убийственно тоскливого часа за картами она решила улизнуть потихоньку – от

господ к слугам. Хотя и не с целью повторить вчерашнее, но получилось именно так. Он

так хорош, ну ничего общего с мистером Дарси. И ей было так легко – ничего в ней от

Джейн из гостиной. Он просто неотразим, этот странный верзила, истинный англичанин и

фанат баскетбола. Ничего общего с ее фантазиями, и ей даже в голову не пришло, вопреки

обыкновению, прощупать ситуацию на предмет чего-то серьезного. Никаких дурацких

вопросов о будущем, семье, детях. Никаких фантазий о Джейн в фате рядом с этой

своеобразной личностью.

Неслыханное дело.

Следующим утром за завтраком она посматривала на мужчин с тайным высокомерием.

Надо же, дом полон призраков родом из Регентства, а она мечтает о садовнике с банкой

шипучки в руке! Итак, Мартин оказался эффективнейшим анти-Дарси-дотом.

При третьем ее появлении окно уже было занавешено, тихонько мурлыкал Стиви Уандер,

а столик у кровати застелен полотенцем вместо скатерти с бутылкой колы наготове.

– Говоришь, соскучилась по родной еде, – приговаривал Мартин, выкладывая деликатесы

от Макдональда на столик.

Они жевали холодные гамбургеры под мерцающий свет и шорох статических разрядов

экрана, что было для Джейн романтичнее, чем пресловутое потрескивание свечей. Под

душераздирающие истории далекого детства.

– В двенадцать, помнится, мама запрещала мне брить ноги. Так я стащила бритву и все

равно побрилась, в темноте, в постели, и даже без мыла.

– А я даже после десяти был немощным и тощим, как жердь, и просто обожал

бомбардировать проезжающие машины сырыми яйцами. Да, да, знаю, разнообразие

мальчишеских фантазий впечатляет. На беду я попал в машину чемпиона по

бодибилдингу, он подцепил меня за ремень и подвесил на сук. Где я и провисел битый час.

Сегодня она не станет настаивать даже на прощальном поцелуе. Просто дружеский визит.

Это же вам не риэлити-шоу под присмотром неумолимых продюсеров. Но, когда он

наклонился чмокнуть ее в щечку у двери, она не устояла пред терпким мужским духом, и

прижалась к его губам, каким-то чудом, невзирая барьер из ее юбок между ними,