Остенландия

наповал!

– Как вам будет угодно, – бесстрастно отозвался мистер Нобли.

– Нобли, будь поосторожнее с мисс Чарминг, честное слово, у нее есть чему поучиться, –

подхватил полковник Эндрюс.

– Ай, полковник Эндрюс! – захихикала она, – на что это вы намекаете, а?

А вскоре из их разговора, прояснилась и роль мисс Хартрайт, которая не позволяла беседе

увянуть на полпути.

– О, какой хороший ход, полковник! А я его прозевала. Отлично, мистер Нобли, у вас

очень опытная рука, могу поручиться в этом. Смелый ход, мисс Чарминг, но очень

умелый, как я вижу.

Нет, мисс Хартрайт была не просто любезна, о нет, нет, она была необыкновенно

обаятельна. Даже сам мистер Нобли был гораздо отзывчивее, чем обычно. Он ни словом

не обмолвился с ней с той минуты, когда Джейн нарушила правила игры в маскарад. Она

задумчиво наблюдала за ним, гадая, наябедничал он миссис Уоттлзбрук, или же нет. Пару

раз их взгляды все же встретились, но и только.

Мисс Хартрайт продолжала заливаться соловьем, карты падать на стол, лампы коптить, и

вдруг комната начала трансформироваться в глазах Джейн. Во всяком случае, ее

отражение в зеркале, в недавно еще любимом платье становилось нелепым и уродливым,

как и искусственное кудрявое дополнение к прическе на ее голове.

«Какая же ты идиотка», прошептала она себе еле слышно. Она жила фантазиями об этом

мире долгие годы, а вот поди ж ты, теперь чувствует себя здесь совершенно лишней. Еще

одна лишняя минута здесь, и у нее окончательно разболится голова.

Едва мистер Темплтон стал мирно похрапывать в своем кресле, Джейн, убедившись, что

до нее никому нет дела, потихоньку выскользнула из гостиной.

Хотя в эпоху Регентства незамужней леди дозволялись прогулки в одиночестве

исключительно по утрам, Джейн не собиралась запираться в комнате, а головная боль

была тому совершенно достаточным извинением.

Прохладный ночной воздух плащом лег ей на плечи, и она поежилась, обхватив себя

руками. Так ей и надо, наказывала же ей миссис Уоттлзбрук «никогда не выходить из дому

без шляпки и накидки». Жаль, что никто из ее шпионов не появился из-за кустов, чтобы

немедленно вернуть ее обратно. Она была одна.

Она бродила по дорожкам сада, невольно надеясь, что сейчас из-за угла появится

полковник Эндрюс, бросившийся следом на поиски. У нее никогда не получалось жить в

мире безнадежных фантазий. Ей как воздух нужна надежда, но в этом вся проблема. Будь

она хоть немного пессимистичнее, она бы не цеплялась за химеры, и уж тогда точно не

оказалась бы одна в этом полу-фантастическом английском парке.

Она бездумно следовала за поворотами тропинки, пока не уткнулась в коттедж, похожий

на дом для прислуги. Когда она подошла поближе, то с изумлением заметила отсвет

экрана телевизора в окне на втором этаже. И, как бабочка, завидевшая свет, уже не смогла

свернуть в сторону. Через пару шагов она уже могла поручиться, что точно знает, что это

за передача и что скажет ведущий в следующую минуту. Это была непоколебимая

реальность земного двадцать первого века, где баскетбольный матч для каждого парня

дорог не менее, чем шоколадный коктейль для любой девчонки.

И действительно, 30 октября Национальная баскетбольная ассоциация начинала серию

игр; так что, если кто-то в Англии смотрит матч, который был вчера, значит, сегодня…

– Хэллоуин! – сорвалось у нее вслух. – Как это кстати.

Холод и темнота ночи – против манящего голубоватого света экрана. Мысль о том, что

придется возвращаться одной в пустоту комнаты, или продолжать любоваться игроками в

вист, едва не заставила ее застонать от отвращения. Она шагнула к дверям и решительно

постучала.

Звук телевизора тотчас приглушили, из-за двери послышались какие-то беспорядочные,

суматошные звуки.

– Одну минуточку, – послышался мужской возглас.

И дверь распахнулась. Это был Мартин-Теодором-садовником-здесь-кличут. Обнаженный

по пояс. Ниже, правда, были штаны, а на шее полотенце. Этот торс произвел на нее

впечатление. Что-то на уровне «Вот это да!» Хорошо, что на ней сейчас лестное для нее

платье.

– Жизнь, или кошелек? – выпалила она.

– Что?

– Извините, что помешала, – показала она на полотенце, – заняты?

– Мисс… э-э… Эрствайл, так? Да, привет. Нет, просто не нашел рубашку. Вы

заблудились?

– Нет, просто бродила, и… не скажете ли вы, какой счет?

Мартин с минуту тупо смотрел на нее, потом нервно огляделся, словно выглядывая

наушников начальства, и, быстро втянув ее внутрь, захлопнув за собой дверь.

– Вы слышали?

– Телевизор? Да, немного, и виден его отсвет в окне.

– Паршивые шторы. – Он скривился, ероша рукой волосы. – Вы уже все мои грехи знаете, да? Надеюсь, вы не шпионка? Иначе она мне яйца оторвет.

– Кто? Миссис Уоттлзбрук?

– Именно, которой я надавал пачку письменных обещаний не разглашать, не нарушать, не

подпускать гостей к современным этим штучкам и так далее.

– Но ведь миссис Уоттлзбрук – это не настоящее ее имя.

– Настоящее, представьте.

– О, нет, – сквозь смех выдохнула она.

– О, да, – отозвался он, опускаясь на край кровати. – Значит, вы не шпионите для нее? Это

хорошо. Потому как мне нравится эта работа. Столько я нигде не получал. Мне ужас как

не хочется потерять место, мисс Эрствайл. – Он пристально посмотрел на нее.

– А я не собираюсь наушничать, – сказала она слегка покровительственно. – И смешно

звать меня мисс Эрствайл, когда на вас лишь набедренная повязка. В миру я просто

Джейн.

– А я все Мартин.

– Но откуда взялась тут эта телепередача, не могу понять?

Он картинным жестом сдернул покрывало, демонстрируя и видак под телевизором,

объяснив, что утром один парень из города записал ему игру.

– Да, знаю, знаю: зачем рисковать ради какой-то игры? Затем, что это слабое место

истинного мужчины.

– Вы играете в баскетбол? – она оценила взглядом его рост.

– Американцы так часто меня спрашивали об этом, что я стал смотреть игры НБА. И вот

за пару лет я стал безнадежным фанатом. Куда эффектнее, чем футбол, правда? Беготни

ровно столько же, а мячей гораздо больше. Но ни слова об этом тем, кто из Шеффилда.

Да здравствует «Манчестер Юнайтед»!

– Воистину «Юнайтед», – ответила она, перекрестившись.

– Так, значит, вы хотели знать счет.

– Да, счет, – она совсем забыла уже о нем.

– Последнее, что я видел – Никсы ведут пятнадцать к десяти, первый тайм.

– Первый? А можно я досмотрю до конца?

– Но если миссис Уоттлзбрук узнает, что вы здесь…

– Они думают, я уже сплю. Никто не станет меня разыскивать, и вообще я тут ниже всех

по ранжиру.

Для пущей светомаскировки они сдернули покрывало с кровати и навесили его на карниз.

Потом приглушили звук до уровня шепота.

В этом подпольном просмотре, в полумраке, под неспешное поглощение шипучки из

мини-холодильника Мартина было что-то волнующее и успокаивающее одновременно.

– Запиваете баскетбол американской шипучкой – выходит, вы адепт американского образа

жизни?

– Это самое ужасное, что может услышать англичанин.

– Даже хуже, чем французского?

– Так и есть. Однажды я провел летние каникулы в Америке, так вот, как-то за ночь я

выпил две дюжины банок этой шипучки из корнеплодов, после чего ее мерзкий

приторный вкус даже стал мне нравиться. Но минуточку, я вижу, «якобы-мисс-сбежавшая-

от-занудных-игроков-в-вист» еще смеет обвинять меня в – подражании кому-то?

– Да уж…– Она посмотрела на свой наряд а-ля ампир, и засмеялась. – Это всего лишь

карнавальный костюм. Хэллоуин ведь – ну, пришла потребовать – жизнь или кошелек?

– Ага. А мой интерес к баскетболу – исследовательский. Как к удивительному