Страница 5 из 46
- Мне всё это продавать можно? Или на хранение?
- Всё твоё, продавай, нечего товару залёживаться. У нас вся трёхкомнатная забита. Пока найдём место. Где Наиль-то?
- Бросил меня Наиль.
- Как бросил?
- Так. Бросил. Пока была в поездке. Записку оставил "Меня не ищи".
- Когда?
- Летом, когда к маме ездила.
- Переживаешь?
- Переживала. Сейчас уже легче стало.
- Как машина? Гараж?
- Машину забрал, а в гараже я ещё не была.
- Давай тогда, пока я здесь, съездим посмотрим.
- Я сама хотела попросить тебя.
- Одевайся, поедем.
Она не стала хаять своего бывшего друга, ни словом не упомянула, что он обокрал её, боясь своих слёз. В гараже всё было на месте, прибрано, сухо.
- Гараж не продавай, он хороший, пригодиться может.
- Ладно.
- Если что надо, звони.
- Хорошо. Меня тут соседи попросили пол в подъезде мыть, я согласилась, не трудно, да и чистоплотные все соседи, спокойные.
- Дело твоё, раз согласилась.
А через неделю получила письмо от Дании и не смогла сдержать радости, захватившей её, "... мы высылаем тебе пять посылок, в каждой по четыре шали. Проверяй прямо на почте каждую. Деньги сразу переводи на наш счёт в Сбербанке, и свой открой тоже в Сбербанке, так переводы дешевле обходятся. Высылаем наш номер телефона, обо всём звони, чтобы проблем не было...". На следующий же день она бросилась в Свердловск по базарам, чтобы определиться с продажной ценой шалей из козьего пуха, которыми иногда торговали цыгане.
- Подушки подушками, а шали -- выгоднее.
Сульма увлечённо второй день начёсывала массажной расчёской разложенные шали, потом по очереди развешивала их на балконе, чтобы они на морозце ещё больше пушились, потом снова трясла их, перетряхивала, и снова начёсывала. Никогда она не ждала так первого хорошего снега, как этой осенью.
- Вот выпадет настоящий большой белый снег, все их вываляю в нём, как в нашей деревне многие делали, тогда они будут иметь настоящий товарный вид. Только одна я на здешнем рынке торговать ими буду.
Дания просила с каждой вернуть восемьдесят процентов стоимости, а двадцать процентов плюс розничный навар останется у ней. На деньги от продажи одной шалюшки она сможет прожить целый месяц, дело стоило того. Она не сомневалась, что сестрица завысила отпускную цену. Дания закончила институт, была грамотная, бойкая, работала в Горсовете, связей у ней было много со всеми предприятиями, так же как и друзей-подруг. Квартира у них была, как проходной двор, двери были всегда открыты для всех, и с мужем они жили легко и дружно.
- И ей хорошо, и мне хорошо, - радовалась Сульма, - лишь бы продажа пошла. Впереди зима, самое время для такого товара.
И вот она, белолицая, черноглазая, с раскрасневшимися от мороза щёчками, с красными губками, в высоких белых сапожках, в белом овечьем полушубке, купленном с рук у какого-то мужичка, в толстой пуховой шали, на выставленном конце которой прикреплена цена, стоит за прилавком и торгует своими излюбленными подушечками.
- Сульма, где ты такую шаль отхватила? - Нина первая заметила новинку.
- Хочешь такую же? - Смеялась она в ответ.
- Продать свою хочешь?
- Хочу.
Соседки по ларькам подходили, тоже присматривались.
- Нисколько не сбавишь?
- Не могу, девочки.
- Так её продувает, наверное.
- А я полиэтиленовый пакет внутрь вложила, как в печке горячей голова, и плечи все обёрнуты, и грудь греет. Настоящий козий пух, ласковый, нежный.
Около полудня возле неё остановились две пожилых женщины, долго рассматривали её. Наконец, пошептавшись, одна спросила:
- Вы поношенную за такую цену продаёте?
- Нет, у меня с собой новая есть.
- Можно посмотреть?
Она разложила на прилавке вынутую из пакета шаль. Пока женщины рассматривали, переговариваясь, набрались ещё любопытные. Соседки по прилавкам подошли, прислушиваясь к разговорам понимающих толк покупательниц. Сульма молчала и только улыбалась.
- А до завтра можете мне оставить? Я обязательно куплю, денег сегодня не захватила столько.
- Во сколько завтра подойдёте?
- Да в это же время, в обед, раньше никак не получится.
- Хорошо. Подходите, буду до обеда ждать.
- Может у вас чуть поменьше есть?
- Нет, выбора нет, только вот эта и та, что на мне.
- Хорошо, я обязательно заберу завтра. Уберите, пожалуйста, обратно в пакет с глаз долой.
- Хорошо, приходите. Оставлю. - Улыбалась Сульма, сворачивая запорошенную снежком шаль.
- Сульма, а для нас что, ничего у тебя нет? - Шёпотом спрашивали Даша с Ниной, когда толпа у прилавка поредела.
- Для вас, девочки, найдётся. Несите завтра деньги.
За две недели она продала десять штук. Прекрасно понимая, что весной и летом таким бешеным спросом шали пользоваться не будут, и ничуть не сомневаясь, что продаст вторую половину очень быстро, выслала все деньги сестрице.
- Дания, - говорила она по телефону, - я продала уже больше половины. Жду ещё партию, высылай, пока сезон -- покупают, весной и летом такого спроса не будет.
- Молодец, Сульма. Я тебя поняла. Договорились.
- Я сделала через день четыре перевода, так как с большой суммы какие-то комиссионные берут.
- Поняла.
- В следующий раз я уже смогу деньги тебе наперёд все отдать.
- Хорошо, очень хорошо. Я тоже ушами не хлопаю, изготовителей дешёвых ищу.
- Как там у вас погода?
- Плюс восемь, тихо, спокойно.
- А у нас пурга метёт, минус четырнадцать за окном.
- Ладно. Пока.
- Пока.
х х х
- Добрый вечер, Сульма.
- Здравствуйте, Амина Ренатовна, - ответила она с улыбкой, отодвигая ведро с лентяйкой в сторону.
- Весь подъезд ты уже у нас вылизала.
- Так ведь деньги мне за это платите все.
- И панели, и окна блестят, не то, что раньше. С чем моешь?
- Да с порошком санитарным.
- Сульма, зайди-ка ко мне, пока дома никого. Поговорить хочу.
- Хорошо, Амина Ренатовна. Сейчас домою, руки вымою и зайду.
Она, бросив лентяйку с ведром, умылась и спустилась на второй этаж. Нажала звонок.
- Проходи, Сульма, на кухню. Можешь тапочки одеть.
- Нет, я в носочках.
- Как поживаешь? - Начала хозяйка.
- Да так, средне.
- Всё торгуешь?
- Торгую, надо заниматься чем-то.
- Одна живёшь?
- Одна. Полгода уже.
- Разошлись?
- Мы не расписаны были.
- Сколько тебе?
- Двадцать три года.
- Молодая. Мы вот тоже со своим вдвоём живём. Детей Бог не дал. А ты не хотела бы родить?
- Не получается у меня почему-то.
- Не проверялась?
- Нет. Как-то не задумывалась.
- Я вот вижу, что ты чистюля. Хочу тебе предложить поработать у меня санитаркой.
- За больными ухаживать?
- Нет, скорее это роль технички. Согласишься?
- Я, наверное, не смогу торговлю бросить. В больнице ведь с утра до вечера надо быть.
- Совсем нет. Достаточно с четырёх до семи вечера, а может быть и меньше. Мне нужен свой человек, очень чистоплотный и честный, безотказный и не ленивый, так как ещё изредка надо за медикаментами будет ездить, а своих медработников я к таким делам привлекать не хочу, так как медикаменты особенные. Думаю, ты справилась бы с этим делом.
- А какая зарплата?
- Совсем небольшая, но преимущества очевидны -- полная рабочая ставка за полдня работы. Зависеть будешь только от меня, мыть только мои кабинеты. А с утра до двух-трёх часов торгуй на своём рынке.
- Амина Ренатовна, я согласна. Спасибо за предложение.
- Ну вот и договорились.
- Когда и куда мне подойти?
- Хоть завтра, часа в четыре в поликлинику, кабинет 407.
- А вы каким врачом работаете?
- Заведующая детским терапевтическим. Пройдёшь медосмотр, оформим санитарную книжку, если всё нормально будет, а там пойдёт всё своим чередом.