Страница 25 из 65
Синьора КапулеттиОн родственник Монтекки, и, понятно,Он, ради их, неправду говорит.До двадцати сражавшихся тут было,А между тем один Тибальд убит.Прошу я вас о правосудьи, герцог!Обязаны вы правый суд свершить, –Тибальд убит, его убил Ромео,А потому и он не должен жить.ГерцогНо он убил того, кто был убийцейМеркуцио; за дорогую кровьМеркуцио кто должен заплатить мне?МонтеккиКонечно, не Ромео, государь!Он другом был Меркуцио, и онУбил того, кого б казнил закон;Вот вся его вина.ГерцогИ за нееНемедленно его мы изгоняем.От ваших ссор и сами мы страдаем:Тут пролилась родная кровь моя,И накажу за это строго я,Так что, неся тяжелую расплату,Оплачете вы все мою утрату.Ко всем мольбам останусь я глухим;Ни слезы, ни мольбы, ни извиненьяЗдесь искупить не могут преступленья,И потому – не прибегайте к ним.Пусть поспешит Ромео удалиться,А если нет – он с жизнию простится.Прощать убийц! да это все равно,Что с ними быть в убийстве заодно.
Уходят.
Сцена 2Комната в доме Капулетти. Входит Джульетта.
ДжульеттаВперед, вперед, на огненных ногах,Неситеся быстрее, кони Феба,К его дворцу. Когда б у вас возницейБыл Фаэтон, погнал бы он хлыстомК закату вас, и ночь бы наступилаНемедленно. Любви подруга, ночь!Раскинь свое густое покрывало,Чтобы ничьи нескромные глазаВо тьме твоей Ромео не видали;Чтоб кинулся в объятья он мои,Подкравшися неслышно и незримо.Влюбленные способны видеть все,Что нужно им, довольствуяся светомИх красоты; когда любовь слепа,То более всего ей ночь подходит.Приди же, ночь степенная, скорей, –Вся в черное одетая матрона, –И научи меня – как проигратьМне в той игре, которую ведутДва девственных и непорочных сердца.Прикрой мою бунтующую кровь,Которая в лицо мне ударяет,Ты черною одеждою своей,Пока моя стыдливая любовь,Смелее став, не свыкнется с той мыслью,Что в истинной любви все – только скромность.Приди же, ночь, скорей; приди, Ромео,Мой день во тьме; на крыльях этой ночиТы явишься мне чище и белей,Чем первый снег у ворона на перьях.О, тихая, ласкающая ночь,Ночь темная, приди, дай мне Ромео.Когда же он умрет, возьми егоИ раздроби на маленькие звезды:Украсит он тогда лицо небес,Так что весь мир, влюбившись в ночь, не будетБоготворить слепящий солнца свет.Купила я себе приют любви,Но не вошла еще я во владенье;Я продана сама, но покупщикПока еще не пользуется мною.Мне этот день томителен, как ночьПред праздником томительна ребенку,Который ждет и не дождется дня,Чтобы надеть готовые обновки.Входит кормилица с веревочною лестницей.
Но вот идет кормилица мояИ весть несет. Небесным красноречьем,Мне кажется, владеет тот язык,Что имя лишь Ромео произносит.Что нового? Что у тебя там, няня?Веревки, что ль, которые тебеВелел принесть Ромео?КормилицаДа, веревки.(Бросает веревки на пол.)ДжульеттаАх, что с тобой? что ты ломаешь руки?КормилицаО, горе мне! Он умер, умер, умер!Пропали мы, погибли, синьорина;Злосчастный день! скончался, мертв, убит!ДжульеттаИль небеса так злобны?КормилицаЗол Ромео,А небеса не могут злыми быть.Ромео! о, Ромео! кто бы могКогда-нибудь себе представить это?ДжульеттаТы демон, что ль, что мучишь так меня?Твои слова, ведь это – пытка ада!Или убил Ромео сам себя?Скажи лишь «да» – простое это слово,Простое «да» способно отравитьСкорей, чем взгляд смертельный василиска.Я – уж не я, коль есть такое «да»,Когда глаза закрылись, о которыхТы скажешь «да». Так говори же «да»,Когда убит он; если ж нет, то – «нет».Ты порешишь одним коротким звуком,Блаженству мне отдаться или мукам.КормилицаСама, сама я видела ту рану;Ужасный знак! – тут, на его груди…Несчастный труп, – и бледный точно пепел,Весь, весь в крови, в запекшейся крови!При виде том я в обморок упала.ДжульеттаРазбейся же, о сердце: ты – банкрот,Разбейся вдруг; глаза мои, в темницу!Уж больше вам на воле не смотреть.Презренный прах, отдайся снова праху;Пусть кончится скитальчество твоеЗдесь на земле; ты и Ромео – обаПокойтеся вдвоем под крышкой гроба!