Третий лишний

     - Что все? Что там случилось? - злился он от нетерпения и злости. Его воображение уже рисовало самое непристойное, что только могла подсказать его фантазия, но что подобное можно сделать в церкви, он даже представить не мог.

     - Она вела себя непристойно и он... это видел весь город! - она запнулась.

     - Что видел? Ну же?

     - Он ее ущипнул! - у Айзека вырвался вздох облегчения.

     -  Кто он?!

     - Мистер Марч.

     - Кто?! - спросил он таким голосом, что Кэтрин совсем испугалась, думая, что Ханна совратила добропорядочного главу семейства. - И что дальше?

     - Пощечина?

     -  Кому? Кто дал пощечину? - уже ревел мистер Гриндл, раздраженный непонятливостью жены и полным отсутствием логики и порядка в ее рассказе.

     - Эмма.

    - Значит, он ее ущипнул, и она ему дала пощечину?

     Кэтрин не отвечала, лишь утвердительно покачала головой, как китайский болванчик и снова зарыдала, вытирая слезы платком.

     - О!! - выдохнул Айзек, то ли от раздражения, то ли от облегчения, что, наконец-то, что-то стало ясно.

     - Как она кокетничала?

     - Не знаю! - разозлилась уже его супруга. - Я там проповедь слушала, а не по сторонам смотрела.

     - А не мешало бы и по сторонам поглядывать. - съязвил муж. - Кто тебе сказал, что она кокетничала?

     - Мне рассказали.

     - Кто?

     - Доброжелательницы!

     - С такими доброжелательницами и врагов не надо. - злился Айзек. - Так кто тебе об этом рассказал? - упрямо настаивал он. От его голоса и тона, который еще ни разу не слышала, Кэтрин  растерялась и перестала отпираться.

     - Мэри. - ответила она, и заметив выражение его лица, пояснила: - Наша экономка.

     - Она там была?

     - Нет, но...

     - Нет? Так откуда она знает?

     - Ей сказали... - Айзек не стал дослушивать, а резко встал и, дотянувшись до колокольчика, позвонил. Через минуту раздались тяжелые шаркающие шаги экономки. Не успела она войти в комнату, как Айзек Гриндл приступил к допросу:

     - Вы видели, как Ханна кокетничала с мистером Марчем?

     - С Эммой!! - почти в один голос поправили его обе женщины.

     - Вы сговорились? - закричал он. - Какая разница, Ханна или Эмма, если она кокетничала с ним.

     На это обе женщины ничего не ответили.

     - Нет, мистер Гриндл. - наконец произнесла экономка.

     - Тогда откуда вы знаете, что она кокетничала? - не унимался он.

     - Мне рассказали об этом те, кто видели это безобразие. - напыщенно ответила Мэри.

     - Тогда почему они не сделали ей замечание, если видели все это?

     - Я не знаю, мистер Гриндл.

     - А я знаю! - закричал он на экономку. - Потому что они ничего не видели! Какая бы нормальная девица стала бы строить глазки этому старому, почти беззубому старому развратнику!  Она что, лучше себе не могла найти воздыхателя?! - кричал Айзек.

      - Не знаю, мистер Гриндл, но миссис Марч муж не кажется таким безобразным. - подлила масла в огонь Мэри.

     - А!! Так это миссис Марч всем рассказывает, какой у нее примерный муж и какая развратная у нас служанка?

     Теперь уже обе женщины испугались. Он всегда был выдержанным, не позволяя себе даже скверных слов, а тут его словно подменили.

      - Миссис Марч говорит, что у нее достойный, скромный муж, котор...

      - Который что?! - кричал мистер Гриндл. - Который служанок за задницы хватает и не дает им прохода, да так, что молодые служанки от них бегут и задерживаются только  безобразные, которым его внимание за радость?

     - Перестань, Айзек! - закричала надрывно миссис Гриндл. - Это такая мерзость! Откуда ты это знаешь? Этого не может быть.

    - Если ты об этом не знаешь, не значит, что этого нет! - прошипел он жене прямо в лицо. - Об этом в Блумсберге все знают и смеются над ним, над его неуемной распутностью. Прислуга друг другу рассказывает, предупреждая. - продолжал он. - А виновата так Эмма и должна страдать наша репутация? Вот уж нет! - от злости его трясло.

     - Я всегда говорила... - попыталась вставить слово экономка, чувствуя, что ситуация меняется в пользу прохвостки.

     - Я вас не спрашивал, - очень отчетливо произнес он, и продолжил:

     - Подумай сама, - обратился он к притихшей супруге, - стоит только уволить Эмму, общество решит, что ее уволили за дело, и не важно, виновата ли она на самом деле или нет. И стоит только нам дать ей расчет, как это сразу же воспримут, как вину Эмму и правдивость слов миссис Марч, а это бросит на нас тень,  хотя почти каждый знает, какой мистер Марч распутник.

    Миссис Гриндл всхлипнула.

      - Поэтому, - продолжал он, - вы с Эммой, с достоинством и гордо поднятой головой нанесете несколько визитов и как оскорбленная сторона на все сплетни, которые позволит себе сказать какая-либо ханжа, будете отвечать, что в большинстве случаев распускает слухи тот, кто хочет спрятаться. Ясно?

    Кэтрин согласно кивнула.

   - И чтобы я больше слез и причитаний по этому поводу не видел. - вполне миролюбиво закончил он. - С Эммой поговорю позже.

     Когда Айзек Гриндл ушел, Кэтрин и экономка многозначительно переглянулись, однако ни одна из них не решилась заговорить о  происходившем в комнате. Миссис Гриндл почувствовала себя одураченной сплетницами, а экономка из-за дурного предчувствия, слишком уж мистер Гриндл снисходительно относился к этой девице, но высказаться о своих сомнениях не решилась.

      - Можешь идти. - махнула рукой хозяйка и направилась в свою комнату. Сославшись на мигрень и нервы,  она выпила снотворного, и заснула раньше, чем обычно, что позволило Ханне подняться к себе в комнату и оставаться там дотемна.

     Миссис Гриндл накричала на нее и выгнала из комнаты, потому Ханна поднялась к себе и, обняв подушку руками, сидела в углу на кровати. Сидела и смотрела  одну точку до тех пор, пока не уснула. Разбудила ее прибежавшая Марта и сообщила, что хозяин хочет ее видеть.

    Увидев состояние подруги, Марта попыталась ее успокоить. Она села рядом на кровать и начала гладить ее по плечу.

    - Ну, перестань! Ничего страшного не произошло, бывает, случается и гораздо худшее.

     От ее жалости Ханна расплакалась.

    - Ну, что ты! - вздохнула Марта. - Все ведь знают, что мистер Марч такой похотник и гуляка. Это все сплетницы, им только дай повод. А если не дашь, так сами придумают.

      Видя, что Ханна не успокаивается, она положила ей голову на плечо и произнесла:

   - Красивая женщина, как хвост павлина, привлекает гораздо больше внимания, чем распущенный хвостик серого воробышка.

    Ханна улыбнулась сквозь слезы и, вытерев слезы, спросила:

    - Ты считаешь, что я красивая?

   Помолчав немного, Марта ответила:

    - А ты себя в зеркале не видишь? - ответила она вопросом на вопрос. - Знаешь, если бы я была хоть немного красивее, то уж точно не расстраивалась из-за того, что говорят обо мне другие. Мне было бы плевать. Я бы радовалась жизни и вниманию, а потом, когда подвернулся бы жених, вышла замуж и была бы счастлива. И знаешь, если бы меня кто-то ущипнул за задницу, я бы плакала... от счастья! - заплакала сама утешительница.

    - Марта, ну, что ты?! - бросилась уже Ханна утешать подругу. Теперь обе они сидели в обнимку и рыдали каждая над своей трагедией.

   - А что Марта, да Марта, на меня даже такое страшилище не посмотрит!

    Марта была полной женщиной с рябым лицом от оспин, с грубыми чертами лица и большим ртом. Ее руки  и плечи были большими, как у мужчины. В ней все было большим, включая и ее сердце. Только, если ее неказистая и грубая внешность бросалась в глаза всем, ее добрый и незлобивый нрав оставался почти не замеченным.

    - Какие глупости ты говоришь, - Ханна почти перестав плакать.

     - Это не глупости, - ответила Марта, - мне уже больше тридцати, а меня даже никто не пытался поцеловать.