Страница 48 из 94
В подтверждение наших расчетов, понимая, разумеется, их приблизительность, можно привести еще рассуждения Ф. Де Мартино о народонаселении Рима '9. Они касаются эпохи Ранней республики. Де Мартино исходит из недоверия к цифровому материалу, переданному традицией, поэтому предлагает за основу подсчета взять площадь ager Rornanus и количество потребляемого зерна на душу. Он принимает предложенную Ю. Белохом цифру (около 820 км'), характеризующую протяженность римских владений ко времени Ллександра Македонского, которую, с его точки зрения, можно проецировать и в более ранний период. Де Мартино отмечает далее, что, согласно Теофрасту, Лаций тогда был влажен и лесист. К, тому же часть пригодной для пашни площади была занята огородом и часть отдыхала под паром, будучи отданной под пастбище для скота. Все это, по мысли ученого, должно было сокращать действующую ежегодно пашню внут-
" N o m m s e n Th. St -- R, Bd I I, Abt. 1, S. 362.
~' De Mar tino F. Territorio..., р. 170 -- 172.
ри общей площади ager Romanus до 13650 га, или 54 600 югеров. Среднесуточное потребление зерна на душу, учитывая сч ариков, женщин и детей, Де Мартино предположительно определяет в 500 г. Поскольку в то время хлеб в Рим не импортировался, максимальное число людей, способных прокормиться в Риме, по мнению Де Мартино, могло быть 50 тыс. человек. Заметим, что это меньше, чем, согласно Ливию, при Сервии. Следует обратить внимание на то, что эта цифра относится к населению на площади ager Romanus, значительно превышающей римские земли во времена Ромула. Ведь римская территория возросла за счет завоеваний при последующих царях, что отразилось в образовании сельских триб, число которых к началу Республики дошло, как минимум, до 16. Значит, в интересующее нас время число римских (в широком смысле этого слова) жителей должно было быть соответственно значительно меньше. Принимая в расчет наблюдения Де Мартино относительно лесистости Лация, следует сказать, что в начале царской эпохи площадь, занятая лесом, была еще больше, как это видно даже на примере собственно римских холмов и высот на них. Достаточно вспомнить названия Фагутала, Виминала, Лаурета. Давшие им наименование рощи лишь постепенно отступали перед возникающими деревнями с их угодьями, расширявшими понемногу возможности увеличения средств существования. Таким образом, разница в 30 -- 25 тыс. человек между численностью населения Ромулова Рима и Рима раннереспубликанского времени естественна и способна подтвердить в известной мере сложившиеся у нас представления по рассматриваемому здесь вопросу, несмотря на разницу исходных позиций в нашем исследовании и в труде ф. Де Мартино.
Против многочисленности населения первоначального Рима говорят и его скромные размеры. Плутарх (R., IX) замечает, например, что сначала в нем было не больше 1000 домов. "Город Ромула", согласно традиции, развивался от "Квадратного Рима" на Палатине до Септимонтия, включавшего кроме Палатина с Велией еще Целий и Эсквилин (Varro., 11, V, 41; VI, 24; Fest., Septimontium dies; Paul., Septimontium), а затем, учитывая убежище -- азиль (Liv., I, 8, 5), и Капитолий с частью Квиринала и Виминала (Uarro, 11, V, 41; Lyd., mens, IV, 155) . Это пространство охватывает не более 10 -- 12 га. Конечно, как будет показано дальше, римляне по мере завоеваний уже при Ромуле жили не только в черте города, но и на приобретенных землях невдалеке от него. Однако разместиться даже на всей совокупности принадлежавшей им земли, если- иметь в виду отсутствие многоэтажных строений и господство домов-хижин, а также тогдашний тип поселений, включавших не только жилища, но и хозяйственные угодья (о чем подробнее речь пойдет ниже в другой главе), римляне могли лишь при том условии, что их было не очень много.
Итак, принимая за более достоверные данные Ливия, можно констатировать увеличение численности населения за период от Ромула до Сервия Туллия, а точнее, до времени окончательного утверждения центуриатного порядка, на несколько десятков тысяч человек, примерно на 25 -- 30 тыс.
134
Приведя эти расчеты, мы еще раз оговариваем их приблизительность. Однако в связи с поднятым вопросом важно установить не столько точность абсолютных цифр, сколько тенденцию их к увеличению, показывающую безусловный рост римского народонаселения. Знаменательно, что эта тенденция улавливается всеми античными авторами, оперирующими цифровыми данными, вне зависимости от того, в каком абсолютном выражении находится их числовой материал.
Новые поселенцы, как правило, прибывали в Рим либо целыми родами, либо частью их, но в любом случае пополняли число римских родов, включаясь в существующие трибы и курии. Цифровые показатели роста числа родов подтверждаются в известных пределах сообщениями античных авторов относительно конкретных gentes, их имен и их происхождения.
Можно выявить ряд исконных римских, даже доримских родов, по-видимому аборигинского корня, связанных с культом Геркулеса, относящихся к доромуловой эпохе, начиная от времени установления культа на месте будущего Рима, -- это Потиции и Пинарии (Liv., I, 7, 12 -- 13; Dionys., I, 40; Масг. Sat., I, 12; III, 6), предание о которых несомненно содержит зерно исторической истины. Наличие курии Pinaria'0 также указывает на древность Пинариев. Присутствие греков в районе будущего Рима позволяет оспорить мнение Г. Виссовы и В. Гельбига" о заимствовании римлянами культа Геркулеса из Тибура, а вместе с тем и тибуртинское происхождение Пинариев.
Несомненно к древнейшим в Риме относится и gens Namilia (Paul., Namilia turris), во всяком случае ветвь Mamilii Turrini, получившая, как справедливо заметил П. Де Франчиши ", когномен по башне (turris), на которой укреплялась голова принесенной в жертву лошади. Поскольку борьба за лошадь велась между жителями Субуры и Священной дороги (Fest., Mamiliorum familia; Paul. October equus), можно считать, что Мамилии обосновались в Риме в незапамятные времена, когда в Субуре и на Священной дороге существовали обособленные поселки, т. е. до синойкизма Ромула, в котором объединились бывшие до того разобщенными селения (Fest., VI, 24). Свое происхождение род Мамилиев ведет от легендарного Телегона, сына Одиссея и Цирцеи, или Кирки (Hesiod., Theogon, 1014; Apollod., Ep., ЧП, 16; 36; Paul., Namilia turris). Судя по сообщению Павла Диакона, а также по традиции о женитьбе Октавия Мамилия Тускуланца на дочери Тарквиния Гордого (Liv., I, 49, 9), Мамилии издревле обитали в Тускуле. По версии Ливия, Октавий Мамилий был сыном Одиссея и Кирки. Из всего этого, однако, вряд ли следует, как порой думают, что Мамилии были этрусками. Сам факт возведения рода к Одиссею относит Мамилиев к такой древности, в которой этрускам еще не было места.
Есть в традиции данные, говорящие о древности в Риме ' Квинктилиев. Овидий в "Фастах" (II, 377 -- 378) и Аврелий Виктор (Origo
з' M o m m s e n Th. St -- R, Bd Ш, Abt. 1, S. 94.
3' Н е 1 Ь i g W. Die Castores als Schutzgotter des romischen Equitatus.-- Hermes,
1905, V. 40, S. 111; W is s i w a G. Religion und Kultus der Romer. Miinch., 1912,
S. 272, 275.
з~ De Fr ancisci P. Primordia civitatis. Roma, 1959, р. 165.
gent Rom., 22) по
) у оминают их как участников Л пе м лом To me можно cxaza Ф мом Л пе калиях Эти ж~г~иш~
ти сведения содержатся также у Овидия (Fast. ские обязанности Фабиев упомянуты Пропе цием 1
р утствие а иев к Геркулесу, который возлежал во рву с их прародительницей, а другие связывают имя Фабиев с рвами-ловушками для медведей и волков. Это относит их существование к древней. Бсф шим охотникам.
Современником пер-
вого царя был Проку Ъ Т/ 1
ул Юлии, успокоивший римскую толпу рассказом об уходе из города и апофеозе Ромула (Liv., I, 15, 8 )