Страница 43 из 94
Итак, по-видимому, Ромул ввел в войско новое, более совершенное вооружение по греческому образцу. Но новации в военном деле на этом, вероятно, не кончились. Помимо пехоты и конницы он создал новое подразделение -- целеров, игравшее роль его гвардии, и упорядочил комплектование воинских частей, введя определенное соотношение между пехотой и кавалерией. Поскольку войско набиралось or гентильных триб и связанных с родовой организацией курий, Ромул должен был, создавая воинские единицы, учитывать количественный состав социальных единиц, иными словами, соблюдать их определенное соответствие, их кратность. Войско Ромула строилось по принципу кратности трем. Это еще раз подтверждает наши соображения о том, что трибы и курии достигли чисел 3 и 30 именно в эпоху легендарного Ромула.
" Р e r u z z i Е. Origini di Roma, tab. 16.
~' См.: Ель н ицкий Л. А. У истоков древнеримской культуры и государственности.-- ВДИ, 1958, Хе 3, с. 144, прим. 5.
~ 1
РОД (GEiXS)
Глава IV
РОД
И СЕМЬЯ
' См.: Маркс К. и Энгельс Ф. Собр. соч.,
т. 21, с. 12О -- 129.
' М о т m s e n Th. St -- R, Bd Ш, S. 9, 18.
э D е Маг t i n о F. Storia della costituzione romana,
v. 1. Napoli, 1958; De Fr an cise i P. Primordia
civitatis. Кота, 1959, р. 181.
~ De Fr а n cise i P. Primordia..., р. 170, 171, 182--
183.
120
В науке давно сложилось мнение о родовой структуре раннего Рима. Со времен Нибура идет линия признания приоритета рода перед семьей. Ей противостоит все еще живущая, хотя и теряющая позиции, патриархальная теория. Представители обеих линий в историографии, даже те историки, которые считали или считают род вторичным образованием, сделали немало для восстановления черт, характеризующих римский gens. Все это позволило уже в XIX в. Ф. Энгельсу с учетом достижений современной ему этнографии описать устройство римского рода '. Материал из сочинений античных авторов, в том числе приводимый Энгельсом, в большинстве случаев относится к республиканской эпохе. Ведь и взаимное право наследования родичей и общее у них место для погребения и даже порой общее владение землей, а также общее имя, обязанность членов рода помогать друг другу и право принимать в род чужаков сохранились и в период, далеко отстоящий по времени от правления первых царей в Риме.
В текущем столетии ученые не перестают обращаться к характеристике gens. Современных историков снова привлек вопрос об управлении родом. В противовес мнению Т. Моммзена' о том, что во главе рода не стоял руководитель, ученые обоснованно говорят о наличии princeps (скорее, чем pater) gentis'. Внимательно рассмотрены, особенно Де Франчиши 4, причастность различных родов к культам и происхождение римских gentes. Ф. Де Мар-
гино~ заострил внимание на существовании коллективной собственности рода и на появлении наряду с ней частной собственности на землю. Таким образом, можно сказать, что изучение римского gens в целом продвинулось далеко вперед. Вместе с тем для более точного воспроизведения социальной структуры при первых царях следует специально остановиться на роде того именно времени.
Пережиточное сохранение родовых институтов в классовом обществе, чему немало хорошо известных примеров, дает надежные основания считать, что они тем более действовали в начале царской эпохи. В традиции о роде имеются сверх того сведения общего характера, безотносительно ко времени. Наиболее общие и поздние, как бы подводящие черту под представлениями о роде у древних, указания мы находим у Исидора Гиспальского в его "Двадцати книгах этимологии". В первом определении (IX, 2, l) сказано: "Род -- это много людей, происходящих от одного родоначальника; получил название от генераций фамилий, т. е. от gignendo...". Здесь подчеркнута кровная связь членов рода. Вместе с тем тут выявляется и структура gens: это поколения фамилий. Ни на какое ограничение генераций нет и намека. В определении Исидора вырисовывается, так сказать, вертикаль рода, у Феста (gens Aelia) и Павла Диакона (gens Aemilia) -- горизонталь.ный его срез: gens состоит из многих фамилий. Исидор -- автор очень поздний, живший в VII в. н. э. Но он эрудирован и объясняет своим современникам ставшее непонятным, пользуясь не только интерпретациями своих предшественников, но и знакомыми, порой живыми в его время терминами. Второе определение Исидора может быть извлечено из понимания им термина gentiles. По его словам (XV, 2), "существует три рода сообществ: семейные, городские, гентильные". Здесь очень чувствуется зависимость от Цицерона, который в трактате "Об обя.занностях" (I, 17, 53) тоже говорит о сообществах, союзах, в том числе родственных и семейных. Но, можно думать, пояснения Исидора сделаны с учетом того, что читателю раннесредневековой Испании вполне ясно, что такое гентильная общность.
Существуют еще два важных определения "gentiles". Одно дает Варрон (11, VIII, 4): "Потомки Эмилия будут Эмилиями и сородичами". Второе -- Цицерон (top., 6, 28): "Это те, кто называются одним и тем же именем (nomine). Но этого недостаточно. Это те, кто происходят от местных (ingenui) жителей. Но и этого недостаточно. Те, чьи предки никогда не были рабами. Не хватает даже этого. Те, кто не лишены гражданских прав. Этого, пожалуй, достаточно". Цицерон дает, таким образом, исчерпывающее определение. Оно должно было явиться результатом большой юридической практики установления действительной принадлежности человека к gens, а через нее и к полноправному гражданству. Для предшествующего Цицерону и весьма далекого от него времени, т. е. до формирования civitas, более существенным было рождение от местных родителей и особенно общность имени. Это последнее и отразилось во втором определении Феста, вос-
5 De Martino F. Storia..., V. I, р. 18 -- 21.
121
ходящем к Цинцию Алименту: "Мои gentiles -- это те, кто называются моим именем". Именно поэтому латинские авторы (Liv., I, 24, 1; 30, 2; Еей., Mamilorum familia; Paul., Namilia turris; Caeculus; Aureliarn familiam; Macr., Sat., I, 16; Тас., A
Такими многозначными словами являются восточнославянские "печище", "дворище" и общеславянские "род", "племя". У хорватов и черногорцев слово "братство" применяется как к патронимии, так и к семейной общине7.
Принимая во внимание все сказанное, в тех случаях, когда Ливий (I, 30, 2) или Тацит (A