Страница 42 из 94
Нужно согласиться с тем, что организация и экипировка салиев указывают на значение пехоты в войске догородского периода, особенно в его начале. Характеризуя воинскую структуру Рима VIII-- VII вв. до н. э. как состоящую из примитивной пехоты, Гьёрстад вместе с тем принимает традицию об истории города при первом царе, не возражает против наличия в Риме конницы наряду с пехотой и колесницами. Это противоречие обусловлено всей концепцией Гьёрстада, который "основанием" города считает мощение Форума и строительство зданий на каменном фундаменте. Понимая эти строительные новшества VI в. до н. э. как начало царской эпохи, Гьёрстад тем самым
помещает и Ромула в начало VI в. до н. э. и практически приписывает ему деяния царей этрусской династии. Если же "переместить" Ромула в его хронологические рамки, а не в предложенные Гьёрстадом, т. е. в VIII в. до н. э., то рассматриваемый здесь материал античной традиции, которым оперирует ученый, помогает представить римское войско как в основе своей пешее, с наличием колесниц и конницы, при том, что колесницей пользовался, вероятно, царь. Именно такой образ римской армии возникает при чтении пассажа Дионисия (II, 33), повествующего о взятии Ромулом города Лнтемны. Царь-победитель въехал в него на квадриге, а за ним следовало остальное римское войско из пеших и конных.
На основе археологического материала восстанавливается ученым вооружение догородской эпохи: это -- hasta (копье) и scutum (щит), .а также, по-видимому, островерхий шлем. Ко II догородской фазе (700 -- 625 гг. до н. э.) Гьёрстад относит усовершенствование воинской экипировки за счет мечей и кинжалов, а также панциря в виде рубахи с металлическими нагрудными пластинками, что подтверждается археологическим материалом. В колеснице царя, круглом щите и шлеме отражается, по его мнению, этрусское влияние. Последнему утверждению можно противопоставить соображения Э. Перуцци4". Мобилизуя лингвистические данные, он доказывает греческие истоки римского вооружения ромулова времени. Он исходит из традиции, показываю-. щей Габии городом, находящимся в сфере греческого культурного .влияния. Близнецы Ромул и Рем, обучаясь в Габиях, восприняли там греческую грамоту и элементы греческого военного дела, в том числе защитную экипировку -- круглый щит, называвшийся аргосским, и панцирь. Само слово scutum происходит от oxo~ov, как lorica от ионического Ойрат в аккузативе. Круглый аргосского типа щит был в ходу а Риме до объединения с сабинами, которые принесли с собой продолговатый щит. Впоследствии в Риме при этрусках вновь использовался круглый щит clipeus, который был введен вместе с гоплитской тактикой. Представляется особенно существенным замечание Перуцци о том, что греческое вооружение ромуловой эпохи оказалось достопамятным, потому что оно было новым. Исследование Перуцци уточняет, детализирует картину, рисующую состояние военного дела в царском Риме. Если в римском войске дважды появляются круглые щиты, то все встает на свои места: 'АруоХы j авл~ и clupeus/clipeus отражают разные эпохи в истории защитного вооружения: первый щит -- время до середины VIII в. до н. э. включительно, второй -- этрусское время не позднее Сервия Туллия. Это может быть правление Тарквиния Приска или непосредственно предшествующий ему, но уже открытый этрусским влияниям период. В это время вполне укладывается эсквилинское погребение Мо 94 с колесницей, которое Гьёрстад как раз и датирует П фазой догородской эпохи (700 -- 625 гг. до н. э.).
Необходимо упомянуть еще об одной современной работе, которой пользовался Гьёрстад. Она имеет принципиальное значение для изу-
~' Pегuzzi Е. Origini di Кота, р. 12 -- 15, 66 -- 70; Idem. Mycenaeans..., р. XII.
117
чения интересующего нас вопроса, хотя, по справедливому замечанинэ Л. Ельницкого4', в ней уделено предыстории Римской общины минимальное внимание. Это -- I том "Истории римской конституции" Ф. Де Мартино. Ученый в самой общей форме высказывает мнение о том, что римское войско на протяжении "гентильной монархии" было выражением единства рода, полисное же войско базировалось на тяжело вооруженной пехоте, гоплитах. Вслед за Гельбигом и Ф. Альтхеймом49 Де Мартино считает, что между этими системами лежала промежуточная эпоха тяжеловооруженных всадников. Они были рас-- пространены по всему Лацию и Южной Зтрурии. В Риме их тип представлен целерами, конными гоплитами, сражавшимися и в пешем строю. Целеры комплектуются по трибам, откуда явствует их связь. с гентильной средой. Отметим акцент Де Мартино на том, что целеры -- это не всадники раннего Рима, а особый гоплитско-конный отряд. Их комплектование связано не с куриями, а с гентильными трибами. Это, по мысли Де Мартино, относит их к героической эпохе, т. е. аттестует их древность. Заметим, однако, что понятие "древности" доста-- точно неопределенно. Оно вполне включает в себя всю царскую эпоху. И нет никаких оснований отрицать, что целеры существовали не беспрерывно на всем ее протяжении. Ведь Нуме приписывается их роспуск. Но можно предполагать, что они были и в начале эпохи царей и в период этрусской династии. Надо, конечно, учитывать, что во втором случае характер этого института мог с течением времени измениться. При этрусках целеры выступали как тяжеловооруженная кавалерия. С точки зрения вооружения при Ромуле они, вероятно, не отличались от прочих пеших воинов и всадников, т. е. не были еще конными гоплитами, потому что полного гоплитского вооружения в то время вообще в Риме не существовало, о чем свидетельствует отсутствие гоплитских доспехов в ранних погребениях. Но по своему назначению они выделялись из всаднической массы как личная охрана Ромула. Они, видимо, не входили в число сначала 300, а затем б00 всадников,. потому что упразднение отряда целеров, предпринятое Нумой, не отразилось на соотношении между пехотой и всадниками, равном 10: 1.
Учитывая весь приведенный материал источников, а также их интерпретацию в работах, специально касающихся начала царского периода, следует признать, что римское войско второй половины VIII в. до н. э. могло иметь на вооружении колесницы, но состояло' преимущественно из пехоты и конницы. В смысле вооружения оно представляло собой шаг вперед по сравнению с предыдущим временем, не столько в части tela, т. е. наступательного оружия, каким было прежде всего копье, сколько в части появившихся arma, т. е. оборонительного: оружия. Однако ромулово войско не было еще тяжеловооруженным. Его усовершенствование происходило под влиянием греческой культуры, иррадировавшей в VIII в. до н. э., преимущественно через Кам-
48 См.: Е л ь н и ц к и й Л. А. Новый фундаментальный труд по истории древнерим-- ских государственных учреждений.-- ВДИ, 1963, Ке 3~, с. 164.
~9 Alt heim F. Epochen der romischen Geschichte, Bd 1. Frankfurt am Main, 1934,, $. 142; D е М а r t i п о F. Op. cit., р. 99 -- 101.
118
панию, что убедительно доказано Перуцци'о. Во всяком случае, нельзя отбросить тот факт, что в Лакко Амено был найден осколок греческой вазы с изображением воинов с круглыми щитами, датируемый второй половиной VIII в. до н. э. Эта находка позволяет Перуцци доверять традиции в том, что уже при первом царе римляне могли перенять у греков их вооружение. В этом же плане могут быть истолкованы и археологические данные, добытые раскопками Гьёрстада, в первую очередь находка остатков панциря в виде матерчатой или кожаной рубахи с нагрудными металлическими пластинками и круглого щита. Вспомним, что он считает эту находку этрускизмом и датирует II фазой догородской эпохи, т. е. 700 -- 625 гг. до н. э., или самое раннее рубежом VIII в. до н. э. Однако надо иметь в виду два обстоятельства. Во-первых, наличие упомянутой выше греко-этрусской койнэ, т. е. культурной общности, охватывавшей тирренское побережье от южной Кампании до южной Этрурии, которое вносит корректив в построение шведского ученого. Эсквилинское погребение Хе 94 можно истолковать как свидетельство не столько этрусских, сколько греко- этрусских влияний, если даже полностью довериться датировке Гьёрстада. Во-вторых, напомним уже высказывавшееся мнение о том, что вообще датирующий материал Гьёрстада, а именно протокоринфская и геометрическая, как привозная, так и местная керамика, а также буккеро, не дают абсолютно точных хронологических указаний, почему Л. А. Ельницкий" справедливо относит древнейшие погребения Фору.ма и склонов Эсквилина либо к VIII, либо даже к концу IX в. до н. э. Принимая это во внимание, позволительно думать, что эсквилинская могила с колесницей может отражать реальность не только VII, а и конца VIII в. до н. э., т. е. ромулово время.