Война Спартака

- О-о! - поднял руки к небу Олор. - Я повидал много городов, видел Афины, но ни один не превосходит великолепием Пергам.

Спартак кивнул:

- А уж о захламленном, грязном Риме не приходится и говорить.

- В Пергаме я видел твой портрет! - вспомнив, развеселился Олор.

Спартак смутился: в памяти встал озорник Алким , изобразившим его на стене дома Гликеры сладострастным человеком-быком. Его смущение рассеяло пояснение Алкима.

- Ты представлен на одном из рельефов алтаря Зевса. Такой крепкий, кудлатый мужчина со щитом в руках. Ну, вылитый ты!

Невесело рассмеявшись, Спартак тронул коня.

Окружённый перепуганными женщинами с детьми и сопровождаемый Эленой, Олор тащил под уздцы запряжённого в тележку со скарбом вола. Отстав от остальных беглецов и свернув с большой дороги, они намеревались добраться до какого-нибудь посёлка, выдав себя за семью разорённых спартаковцами селян.

Элена подавленно молчала. Сам Спартак велел ей уйти, и она подчинилась, хотя неизвестность впереди страшила её больше окружающих опасностей.

Первый привал они сделали, когда поняли, что заблудились. Дети просили есть, вол валился с ног. Элена жевала травинку пополам со слезами. Присев возле, Олор осторожно вытер мокрую щёку.

- Куда мы идём? Ты знаешь дорогу? - тревожно спросила она.

Он постарался успокоить её, но получилось это не очень убедительно, потому что лгать он не умел.

Они снов отправились в путь и двигались достаточно долго, окончательно заблудившись, петляя без дороги среди однообразных холмов, пока не вышли на большую дорогу, ту самую, которую покинули утром.

- Пойдём лучше за своими, - просили женщины.

Олор не соглашался, памятуя о приказе Спартака. Они заспорили. Их спор продолжался недолго, потому что измученный вол опустился на землю и завалился набок, а из опрокинувшейся тележки посыпался скарб. Заплакали дети, заохали женщины. Элена бросилась собирать рассыпавшиеся вещи. Олор схватился за голову: он был здесь за главного, но он не знал, что делать.

6. ПОСЛЕДНИЙ БОЙ СПАРТАКА

Римляне находились гораздо ближе, чем предполагали беглецы, так как Красс, едва получив известие о высадке Лукулла и встревоженный приближением Помпея - соперниками, намеревавшимися отнять у него победу, устремился за Спартаком. Враги стремительно сближались и, обнаружив друг друга, стали готовиться к бою. Красс, правда, попытался, выведя войско на обширное поле, начать строить лагерь, однако подскакавшая конница спартаковцев не дала продолжить работу.

Сражение началось внезапно и сразу стало неуправляемым. Главные силы противников ещё не были построены, а бой уже кипел вовсю. Спартаку подвели коня. Перс скосил влажный глаз на облачённого в доспехи хозяина. Спартак дрогнул: а памяти его вдруг всплыл сон и боль от воинского копыта, поразившего его в грудь. Зловещий сон, вспомнился не ко времени. Он опустил голову, поглаживая конскую шею, и сокрушённо пробормотал:

- Мы не успели совершить священные обряды.

- Какие уж теперь обряды, - недовольно перебил Медосад.

Остановив телохранителя взглядом, вождь громко и торжественно объявил:

- Жертвую Дионису-Солнцу коня. Обещаю божеству сто коней в случае победы.

Сильна гладиаторская рука, точен удар. Прекрасное животное, зашатавшись, рухнуло на землю. Воины одобрительно застучали рукоятками мечей о щиты, следя, как истекает кровью Перс.

- Зачем ты убил своего лучшего коня? - упрекнул Медосад.

- Это был конь Вариния, - напомнил Спартак. - В случае победы у меня будет много прекрасных вражеских коней. А в случае поражения он мне будет уже не нужен.

Конь испустил дух. Только бы не сбылось дурное предзнаменование! Он чувствует, Загрей отвратил от него светлый лик. Ма, неистовая владычица Ма клокочет в каждой жиле. Он ни о чём не жалеет. Прожил не так, как хотел, зато показал людям, что надо делать, когда жизнь становится невыносимой.

Загремели трубы, запоздало возвещая начало боя. Вчерашние рабы, большая часть которых никогда не бывала в сражениях, вооружённые самодельными мечами и щитами, двинулись навстречу римским легионерам, снабжённым всем необходимым для боя на деньги Красса. Началась грандиозная битва, самая большая за войну и чрезвычайно ожесточённая вследствие отчаяния, охватившего такое огромное количество людей.

Римляне явно превосходили рабов количеством, силой, умением, а, главное, уверенностью в своём торжестве. Спартаку было невмочь наблюдать за сражением со стороны, как положено вождю. Видя, как редеют, дрогнули, отступают соратники, он предложил телохранителям, окружавшим его, добраться до Красса и поразить неприятельского полководца, вызвав тем самым замешательство у римлян. Это был испытанный приём, которым предводители часто вырывали победу у случая, находясь в неблагоприятных обстоятельствах.

- Ты должен уцелеть! - попытался остановить его Медосад. - Стой! Все наши погибнут, лишившись вождя.

Не слушая, Спартак устремился туда, где находился претор. Он хорошо видел великолепное одеяние римского полководца, восседавшего вдали на коне, его золотой шлем и пышные перья, алый плащ, - но из-за массы сражавшихся вокруг, убитых и раненых на земле, не мог быстро добраться до Красса. Тот, заметив приближавшийся отряд фракийских всадников, тут же стремительно удалился.

Преграждавшие дорогу к претору бывалые центурионы набросились на отчаянных фракийцев. Спартак собственноручно свалил двоих.

- В Аид! - крикнул он, вонзая меч во врага.

Но конь под ним будто взбесился. Не Перс, не слушает приказов всадника. Понёс в самую гущу боя. Где же Медосад и остальные? Сражаются, облепленные римлянами. Ему остаётся колоть и рубить врага.

Резкий удар сзади, - чуть не выбило из седла. Острая боль в бедре. Зазубренный дротик впился в тело, глубоко войдя в живое мясо. Трудно сражаться, трудно удержаться верхом.

Когда несколько телохранителей пробились к нему, Спартак спешился. Встав на колено, чтобы дротик упирался в землю и не так рвал тело, он отбивался мечом от врага. Пилу бы! Топор! Отсечь проклятое древко. Соратники окружили раненого вождя, продолжая сражаться с римлянами. Врагов было очень много; они образовали плотное кольцо вокруг драгоценной добычи, лезли вперёд по трупам, и даже мечи не могли их остановить. Золотом обещал расплатиться Красс за голову Спартака.

Фракийцы сражались с редким упорством. Сколько крови! Зевс пергамский тоже стоял по колено в крови, разметав бороду, бурно дыша, яростный, неустрашимый, алчущий победить. Но Зевс бессмертен, а их ряды редеют. Кто-то сзади, спина к спине, из последних сил продолжает его защищать. Остальные пали, затихли. Тот, кто сзади, отяжелел, сползает вниз. Всё?

Выставив вперёд щит, Спартак продолжал разить с колена врагов. Окровавленный, задыхающийся, он был сейчас ужасен, потому что не родился бессмертным богом. Но это были уже последние мгновения...

Смерть не имеет к нам никакого отношения: когда мы существуем, смерть ещё не присутствует, а когда смерть присутствует, тогда не существуем мы.

Узнав, что Спартак погиб и они окружены, оставшиеся в живых рабы пришли в полное замешательство. Довольный Красс велел воинам дать им проход для бегства, что соответствовало требованиям военной науки. Когда рабы, перестав сражаться, кинулись в образованный проход, римские воины бросились на них и изрубили почти всех.

Число погибших в этом сражении не поддавалось счёту. Римлян погибло по сравнению с рабами немного. Извещая сенат о славной победе, закончившей тяжёлую войну, Красс сообщил о гибели тысячи легионеров. Возвеличивая своё деяние, он написал, что гладиатор и вождь беглых рабов Спартак погиб, как подобает только славнейшим полководцам.

Настала ночь. Над страшным апулийским полем, заваленным трупами, воцарился мрак. Римляне не успели добить раненых, и со всех сторон в ночь неслись стоны. Какие-то тени двигались во тьме, то ли люди, то ли звери.