Бумажная Деревня

Старший Мураками проснулся и увидел знакомую комнату. Кёко поблизости не было. Он позвал жену, но никто не ответил.

Наверное, в гастроном ушла. Даже если ты главный коммунист в Дальнем, твоя жена всё равно ходит иногда за покупками.

Со скрипом он поднялся с дивана и пошлёпал в туалет. Старость он ощущал куда явственней, чем светлое будущее и, конечно, не ожидал, что вдруг окажется в центре нашей истории.

В туалете его настиг звонок в дверь.

- Пусть звонят,- злорадно подумал он и тут же раскаялся. Разве можно такое думать о скромном просителе?

Эйтаро посмотрелся в зеркало, разгладил воротник и пошёл открывать. Щёлкнул ключами, отворил дверь - и чуть не выругался.

На пороге, в сшитом под заказ костюме и только что с пресс-конференции, стоял самолично Иван Пучжевич Айсингёро.

- Вы не беспокойтесь,- улыбнулся губернатор,- охрана на входе и по всему периметру.

Целая буря чувств захлестнула старого Эйтаро. Описать её точно нет никакой возможности - слишком много было чувств и они перехлёстывали друг через друга, вливались и опять растекались, оставляя за собой лужи и разрушения. И горький удушливый пар поднимался над потоком чувств.

Эйтаро вдохнул, выдохнул и напомнил себе, что Айсингёро - не враг ему, а лишь политический оппонент.

- Зайдите,- сухо произнёс он,- и дверь закрывайте. У меня тут прятаться негде.

Губернатор кивнул вглубь коридора и вошёл. Эйтаро успел заметить, как в коридоре кто-то кивнул в сторону лестницы. Интересно, сколько человек отвечает за безопасность?

Эйтаро пошаркал на кухню и поставил чайник.

- У меня не очень много времени,- заговорил губернатор,- Речь идёт о сотрудничестве. Нужны голоса. Ваши, красные. И вопрос один?

- Сколько?

- Он.

- К сожалению, не продаётся.

- Послушайте,- почти рассмеялся Иван Пуевич,- Эйтаро Адзусович, как же вы занимаетесь политикой без знания элементарных вещей. Партии для таких торгов и собирают.

- Нет, нельзя,- Эйтаро ждал первых пузырьков,- Если мы начнём продавать голоса, то скоро нам продавать будет нечего. Вся наша суть в том, что мы вас ругаем. И я не уверен, что это продаётся. Это у китайцев всё проще. Их религия в этом случае даёт конкретный совет.

- Которая из трёх? Конфуцианство что-ли?

- Конфуцианство не религия. Это ритуалы, вроде чести государственному флагу. А религией Китая издавна была Польза. Полезно китайцу быть мусульманином - он и примет ислам. Но в Мекку всё равно не поедет - за это ведь не доплачивают. Полезно называться протестантом - стал протестантом. Ритуалы выполнил, крестик надел, и ему достаточно всё равно, чтобы это не мешало работе. Вы же сами знаете - иезуиты, когда приехали в Китай, очень мучались. Нету в китайском языке слова "Бог", хоть ты на стенку лезь. И до сих пор так толком и не появилось. Так что китайский коммунизм, что бы там не говорили, имеет отличные шансы на будущее. Потому что он на самом деле не мешает. Красный Китай будет расти, вот увидите. Как росли Тайвань и Гонконг.

- А разве ваше дело - не ритуал?

- Нет.

- Долг самурая?

- Мы, потомки провинциальны священников, и слов-то таких не умеем.

- Прячитесь, Эйтаро. Прячитесь! Смотрите, как бы вам от народа не оторваться!

- От народа мне деваться некуда. Слева народ, справа народ, сверху народ, снизу народ. Иногда даже на лестнице его нахожу. Лежит прямо на ступеньках, мертвецки пьяный и очень несчастный.

- Ваш народ такое не одобряет.

- Мы, коммунисты, верим, что народ везде одинаковый.

- А почему же один народ лежит пьяный, а второй в токийской электричке спешит на работу?

- Общественные отношения. У одного есть работа, а у других завод закрыли. Откройте заводы, дайте надежду - и из Токио будут ездить к нам. Это очень просто.

- В этом смысле я полностью на вашей стороне. Больше заводов - больше прибыли, верно?

- Вы на моей стороне, пока я против. Когда я стану на вашу, вы просто начнёте всё на металлолом пилить.

- Какая диалектика! Вы просто дзен-мастер какой-то.

- Будь я дзен-мастером, я бы вас не разубеждал. А взял бы палку и хорошенько по вам поработал. До полного просветления.

- А другим мастерам, говорят, достаточно палец было показать - и просветление наступало немедленно.

- Просветление наступало, если палец показать вовремя. А вам сейчас хоть десять пальцев покажи - ничего не будет. Пойдёмте лучше чай пить.

В комнате они уселись тахте, накрытой потёртым одеялом.

- Старая у вас мебель,- заметил Айсингёро.

- А мне нравится,- уселся Эйтаро,- и моим детям и внукам тоже.

- Она у вас скоро совсем развалится.

- Да и я скоро развалюсь.

Айсингёро оглядел комнату и заметил чёрного Будду на красном кумаче, перед многотомной вереницей красного Маркса-Энгельса.

- Это сувенир?

- Это алтарь.

- Так вы буддист, получается.

- Да. Работаем над соединением, так сказать.

- Тогда у вас проблемы, Эйтаро Айдзусович.

- Какие? Назовите, я попробую решить.

- Дело в том, что буддизм всё больше в моде, а коммунизм - всё меньше.

- Люди страдают, а мы ищем, как их вылечить. Любыми средствами - старыми, новыми, модными, немодными.

- Как показала практика, доллар - лучшая анастезия.

- Это анастезия работает, когда он у тебя. Но вот ты его потратил - и анастезия прошла. Начинается ломка. И - анастезия нужна для операции. Если вместо операции давать анастезию за анастезией, то это попросту наркомания. А наркоман счастливым быть не может.

- Ну, а если у человека много долларов? По вашему, у него передозировка случится?

- Абстинентный синдром у него случится. Потому что деньги можно потерять - а в наше время это очень часто случается. Или у соседа может оказаться ещё больше денег. И что делать бедному человеку, если доллар на месте, а счастье пропало?

- Вы ненормальный человек, Эйтаро. Вы жалеете избирателя. Вы думаете, что ему что-то надо. Пожалуйста, налейте себе ещё чаю и успокойтесь. День за днём он преспокойно живёт безо всяких выборов. Потом приходит на участок и за кого-то там голосует. А потом и дальше живёт. А результатами даже не интересуется. Его интересуют деньги, желательно в долларах.

- Это огромное счастье, что он проголосовал за нас,- заметил Эйтаро,- И очень редкое. Почти как родиться человеком. Нельзя упустить наш шанс.

- Этот шанс никуда не денется. А вот у меня,- Айсингёро посмотрел на часы,- не так много времени.

- Нет. Вы будете губернатором ещё долго. Времени вагон. А эпоха нашего шанса уходит. Уже через пять лет будет другое время.

- Да ну!- губернутор кивнул в сторону окна, где закрывал небо соседний серый дом,- И этот дом сдвинется?

- Дом не сдвинется. Эпоха сдвинется.

- И вы собираетесь успеть с вашим... дзен-коммунизмом?

- Да, конечно. Я слышал, он популярен в Америке. Про него даже группа поёт известная. Dead Ke

- И какова же его программа? Внедрить коммунизм в каждый дацан и пагоду?

- А он уже там внедрён!

- Быстро же вы...

- Тайные союзы терапевтов, пифагорейцев и платоников, буддистская сангха, селения ессеев, христианские монастыри и были коммунистическими обществами. Неужели это не ясно? Хотя, конечно, чтобы все смогли так жить, нужно, чтобы общество состояло из невероятно моральных людей. Так я думаю, что в мире Чистой Земли построено именно коммунистическое государство.

- Ну и... переедете туда со временем. Вы добрый. Там такие нужны.

- А здесь что останется?

- Люди. Жили же они как-то не зная о существовании Эйтаро Мураками. И без вас проживут.

- Они не только живут,- старый Мураками горестно улыбнулся,- они ещё и страдают.

- Ну пусть водки купят.

- Чтобы страдать от похмелья?

- А вы им предлагаете - что? Голосовать?

- Я предложу им нечто захватывающее. Это пока наброски, тоненькие чертежи. Например, для начала скажу, что могила на Хайгейтском кладбище - пуста. Карл Маркс не умер, он сбрил бороду и инкогнито уехал в Тибет. Там поступил в монастырь - разумеется, красношапочный, - чтобы на примере сангхи постичь тайну коммунистического быта. В монастыре он изучил Ламрим, уходил в ретриты и пронзил алмазным лучом мудрости бесчисленные тайны тех омрачений ума, что окутали товарно-денежные отношения. Ведь с изобретением наций не только Мара, но и племенные боги научились накладывать на чувства людей свои ужасающие завесы. Благодаря горному воздуху и тибетской медицине Маркс прожил ещё много лет, стал йогином десятой ступени, составил комментарии на Шатасахасрику-праджняпарамиту и тантру Калачакры и написал ещё несколько сочинений с пророчествами, которые можно издавать только после того, как они сбудутся.