Страница 7 из 55
удержал меня с бутылкой коньяка.
– И девочками, – добавила она отрешенно, но шутка не получилась. В ее голосе
невольно прозвучали нотки сожаленья.
– Нет. Он попросил меня, помянуть с ним какого-то его друга.
– Это тот, что вице-президент какой-то научной компании?
– Да, Тройд. Ты его видела один раз по телевизору. Выступал на конференции
достижений в области биоэнергетики… Так, что у тебя случилось?
Мона внимательно посмотрела на Джона.
– Я ничего не понимаю. Дверь была закрыта, – начала она ставшую ей привычную
фразу, – не только на замок, но и на цепочку. Я попыталась своей не очень мускулистой
рукой набросить снаружи цепочку, и у меня не получилось.
– Что у тебя не получилось?
– Вот это, – кивнула она на дверь, – а когда утром хотела взять свой бюстгальтер и
браслет, твой подарок, то их на столике не оказалось. Ну что скажешь?
– Во-первых, не обязательно об этом сообщать шефу. И потом, если ты не смогла
открыть, то почему другие не смогут?
– Ну, правильно. Я так и думала, что это ты, – с облегчением вздохнула Мона.
– Нет, не я, – монотонно произнес Джон, копируя Гроунда.
– Не ты? – растерялась Мона.
– Не я.
Мона побледнела.
– Что это, Джон?
– Еще не знаю, – спокойно ответил он, проведя ладонью в воздухе, – поживем,
посмотрим, как сказал Майкл.
– Что значит «поживем»? Пока поживем, – возмутилась она, глядя на Джона так, словно
увидела его впервые.
Джон улыбнулся оправдательной улыбкой, привлек Мону к себе, обнял, поцеловал,
сказал тихо:
– Успокойся, любимая. Я разберусь. Приготовь что-нибудь повеселей для желудка. Я
устал.
– Да, Джон. Я сейчас. Я полностью выпала из-за этого… Сейчас, дорогой…
Мона поспешно ушла на кухню, и Джон облегченно плюхнулся в кресло. Наконец, он
расслабится и спокойно все обдумает.
14
Вначале обхватил ладонями голову. Крепко стиснул виски. Почувствовал облегчение.
Резко отпустил. Снова сжал, отпустил… После нескольких таких упражнений ощутил
прилив сил.
Мысль пришла сама по себе. Спокойная и независимая. Ночью исчезли бюстгальтер
Моны и часы-браслет. Может быть еще что-нибудь, чего ни он, ни Мона еще не знают.
Моне он верил, как самому себе. Был уверен – она ничего от него не утаивала. И не только
потому, что скрыть что-либо не в ее интересах. Мона чиста и открыта, как ребенок,
который не способен скрыть свои первые впечатления. Она просто наивна. И это ее
качество он свято берег у себя в душе.
Джон знал по опыту, что пропажа, которую могут обнаружить быстро, просто так не
исчезает. А значит, исчезает с умыслом. С дальновидностью. Еще хорошо, что эти вещи
исчезли, и ничего не прибавилось, что гораздо опаснее. Хотя – кто знает! Возможно, все
только начинается. Поживем, посмотрим, как сказал Майкл.
В воздухе появился аппетитный запах яичницы. Не яичницы-болтуньи, а fried eggs, его
любимой яичницы-глазуньи с зеленым луком, где не придется отыскивать цельный
желток. Джон потянул воздух и ощутил сосущее перекатывание в желудке. Все-таки, какой
божественный уют создает любимая женщина! Она – это все: твое душевное равновесие,
тепло в доме, секс – хоть всю ночь! На Моне просто, просто грех не жениться.
Джон поднялся и не спеша начал рассматривать знакомые предметы и обстановку –
книжный шкаф, в нем выстроенные в привычной последовательности книги по жанрам,
широкий платяной шкаф, где аккуратно висели ее легкие и шикарные наряды в
осмысленном порядке, как и книги, туалетный уголок, заставленный косметикой и
парфюмерией – флаконами, баночками, всякими милыми вещичками. Разве можно одним
взглядом разобраться, что здесь исчезло, а что появилось?
Джон подошел к широким на всю стену окнам, двери на балкон, потрогал ручку-запор.
Дверь была закрыта. Она открывалась только изнутри, и посторонний не мог
воспользоваться запором со стороны балкона. Он с удовлетворением кому-то покивал
головой. Подоконник и рамы были гладки и чисты. Сравнительно недавно Мона сделала
ремонт квартиры. Джон подошел к входной двери, набросил цепочку, оттянул к себе
отпертую дверь. Образовавшаяся щель оказалась едва достаточной только для того, чтобы
рассмотреть в узкой, щели пространство и часть того, кто находился в нем, и то –
значительно выше натянутой цепочки. Такая установка и конструкция цепочки лишает
взломщика возможности снять ее неповрежденной даже при помощи специального
приспособления. Джон покачал головой.
– Джон, сколько мне тебя звать? Чем ты там занят? Спишь?
– Иду, милая! – Джон недоуменно пожал плечами, показав кому-то раскрытые ладони,
будто бы для достоверности, что в них ничего не было.
За столом, Мона молча смотрела, как Джон ел. Ей всегда нравилось смотреть, как Джон
с аппетитом поглощал все, что ни приготавливала она. И по тому, как он ел, догадывалась,
что больше всего ему понравилось.
Сегодня ей было неуютно. Чувство защищенности и уверенности вдруг покинули ее.
Показалось, что она одинока среди людей и не нужна никому. Она понимала, что это
неправда, она нужна Джону, как и он ей. Когда она говорила ему о замужестве, он отвечал
лаской, терпеливо выслушивал доводы любящей женщины, ссылался на возраст
застарелого холостяка, двадцать лет назад потерявшего жену в автокатастрофе, не
желающего портить судьбу ей, молодой девушке, достойной лучшего в жизни, чем может
предложить он. Но как же он поступает! Ведь он ее любит и что же? Не боится ее
потерять? Так разве бывает?
– Выкинь из головы, дорогая. Я не дам тебя тронуть никому, запомни. Ты в этом
сомневаешься? Выкинь немедленно, – окрепшим голосом сказал он, перестал жевать и
внимательно посмотрел ей в глаза.
15
– Я знаю, Джон. Но ты мне не муж, правда? У тебя отсутствует чувство личной
защищенности. Я же должна быть законной твоей собственностью, которую нужно
оберегать.
– А так что, не нужно?
– А так – не нужно.
– Ерунда! С каких это пор ты стала сдавать на пессимизм? Ты же у нас в одной команде,
забыла? Вспомни, как в прошлом году ты помогла распутать дело Тома-наркомана. А
сейчас мне все это говоришь!
– Ты тоже молчишь. Я знаю, у тебя для меня есть что сказать.
– Верно. От тебя не скроешь, – он достал из кармана в целлофановом пакете
посмертное письмо Клода, протянул его Моне, придержал в пальцах, – о нем, кроме меня
и Майкла, никто не знает. Теперь и ты… Прочитай и включись в работу. Подумай, что это
может быть. Отбрось свои эмоции и подумай.
Мона сквозь целлофан расправила записку, пробежала по строчкам. В первую минуту
Джон увидел на ее лице растерянность, но затем, собравшись, она осторожно вымолвила:
– Я его знаю, Джон. Он мой сосед. Верней, сосед моих родителей. И ты с ним
встречался один раз. Ты просто забыл. Но это все какое-то собачье дерьмо. Словно не обо
мне речь. А ты что подумал? Неужели поверил хоть единому здесь слову?
– Да нет, – с досадой отмахнулся он, – в том-то и проблема, что нет! Непонятно, для
кого это написано? Его же отравили.
– Отравился.
– Нет, отравили. Убийца позвонил Майклу и к нам в управление.
– Почему Майклу?
– Этого даже сам Майкл не знает.
В то время, когда аппетит Джона достиг наивысшей точки и инспектор принялся
потягивать черный кофе с бренди, просигналил радиотелефон. В трубке он услышал голос
Форста:
– Сэр, мы закончили. Есть то, что вас интересовало. В разбросанной постели Клода
нашли женские вещи.
Джон внимательно посмотрел на Мону.
– Бюстгальтер и часы-браслет, – уточнил Джон.
– Сэр… у вас что, появилась способность ясновидца?
– Отправь на экспертизу, – хмуро сказал Джон, – а сейчас жду тебя сюда на