Страница 6 из 19
И снова воцарилось молчание.
"Кто здесь?" - громко осведомился королевич. Тишина упорно продолжала безмолвствовать, но через мгновение покой нарушил очередной порыв бесшабашного ветра, который обдал холодом королевича с головы до ног. "Мы здесь, - прошептал голос. - Ты не видишь нас, но мы витаем в воздухе, нашептывая горестные речи в твои жаждущие знаний уши! Ты не слышишь нас, но всё, что мы хотим поведать тебе, с готовностью перескажет наш добрый друг Ветер! А хотим мы, чтобы ты выслушал одну историю и поступил так, как подсказывает тебе твой разум!
Много-много лет назад, когда лес был совсем молодой и в его пышных кронах, в лучах ласкового солнечного света, нежились птицы, один заблудившийся путник брел по лесу измученный и изможденный голодом. Когда призрачная надежда выбраться обратно стала угасать так же быстро, как его бессмысленная жизнь, он набрел на эту поляну, не заподозрив лихого. Посередине возвышался стол, ломящийся под тяжестью живописных яств, от взгляда на которые текли слюнки даже у такого стойкого и неприхотливого человека, как тот путник. Но стул тогда был всего один. Несчастный странник, расценив сей знак как провидение, посланное свыше, не преминул закатить пир на весь мир, поглощая диковинные яства, при этом громко чавкая и запивая их дурманящим вином. Он ел, ел и ел, а пища все не убывала. На месте старых блюд тут же появлялись новые, лакомые и аппетитные, но путник не обращал на них внимания, пока в минуту просветления наконец не осознал, что голод его не утоляется, а еды на столе не становится меньше. Однако оторваться от трапезы было уже невозможно, и он с новыми силами набросился на сытные кушанья, пытаясь разорвать этот порочный круг, но все его старания оказались напрасными. Невыносимый голод, разъедающий тело изнутри, словно ненасытный червь, не желал отпускать его, и юноша начал потихоньку сходить с ума. Разрываясь между желанием покинуть это страшное место и желанием остаться, доведя до конца начатое, он так и не сумел определиться, а коварная поляна не простила ему этой судьбоносной ошибки...
Он скончался наутро. Бесплотной тенью пал от голодной смерти, и отныне его проклятый дух вынужден вечно скитаться по окрестностям леса, предостерегая людей от опрометчивых поступков. Этим путником был... я, - на мгновение голос оборвался, и королевича охватила внезапная жалость к невидимому духу. - Попытайся... понять то, что я хочу до тебя донести! Вспомни о своих близких, родных и не повторяй чужих ошибок! Все мы слезно просим тебя - не бери пищу с этого стола, или ты станешь одним из нас! Лучше поскорее уходи из этих гиблых мест!"
"Одним из вас?" - пробормотал королевич. - "Так ты не один здесь?"
"Прислушайся к нему! - прошептал другой голос. - Я стал жертвой коварной ловушки, как и мой брат по несчастью! В свое время я легкомысленно пренебрег советом доброго духа и погиб так же, как он! Теперь я проклят и нет мне покоя ни на том, ни на этом свете! Уходи отсюда, беги что есть мочи, не оборачиваясь, пока не окажешься далеко за пределами леса! Послушай нас!"
"Уходи, уходи, уходи..." - зашелестели голоса остальных невидимых духов.
Гул ветра с каждой минутой усиливался; его оглушительный свист застилал уши юноши, а голоса звучали в унисон, все тише и слабее, вновь уподобляясь невнятному стариковскому бормотанию. Королевич бросил нерешительный взгляд на богатый яствами стол. Они выглядели такими притягательными, такими манящими... Он вновь протянул дрожащую руку, чтобы взять со стола желанное яблоко, но так и не посмел этого сделать. Перед глазами внезапно появился отец, с укором покачивающий головой, и возникли сотни умирающих в лихорадке людей, верящих в него - в свою последнюю надежду. Он не мог подвести их, он знал, зачем пришел сюда! Молниеносно отдернув руку, королевич решительно поднялся с места, опрокинув стул, и, взмахнув мечом, со всей силы ударил им по поверхности стола. Тот с треском разломился пополам, а сладкие кушанья посыпались вниз, превращаясь в прах. И тут же ветер в мгновение ока стих, и дрожащие голоса умолкли навечно.
Наступила долгожданная тишина.
Ловушка была уничтожена раз и навсегда, а вместо нее на стульях появилась дюжина скелетов, которые застыли в самых разных позах с одинаковой гримасой безумия на жалком подобии того, что раньше называлось лицом. Теперь их души были свободны и могли отправляться на заслуженный покой.
Королевич похоронил бренные останки усопших под старой развесистой елью и, поклонившись братской могиле, продолжил свой путь вглубь чащи леса.
И вновь вокруг сомкнулся густой, липкий туман, в котором было ничегошеньки не разобрать, однако юноша уверенно двигался вперед, срывая паутинный покров тишины и загадки. Вскоре лес пошел под уклон, и ему пришлось спускаться на ощупь, придерживаясь за мокрые, склизкие деревья. Спуск продолжался неимоверно долго, ибо пепельный мох под ногами, почуяв тяжелую человечью поступь, предательски скользил вниз, увлекая за собою и путника. Стиснув зубы, королевич все же преодолел этот опасный путь, не ударив в грязь лицом как в прямом, так и в переносном смысле.
Внизу было так же туманно и призрачно, как и во всем лесу, поэтому королевич слегка расслабился, но внезапно возле его правого уха раздался громкий женский смешок, а через мгновение он же послышался около левого уха, и затем со спины. Юноша оборачивался в тщетных попытках обнаружить источник голоса, а издевательский смех преследовал его со всех сторон. Королевич встревоженно вертелся на месте, не понимая, что происходит. Он обнажил меч и приготовился к битве, но туман развеялся так же молниеносно, как сгустился, и юноша увидел, что находится в середине большого девичьего хоровода. Двенадцать веселых беззаботных девушек вращались вокруг опешившего королевича, запутывая и сводя его с ума. У юноши закружилась голова, и он в изнеможении прикрыл глаза, чтоб ничего не видеть, но хохочущие голоса не покидали обессилевший разум. Тогда он в ужасе закрыл лицо руками, пока это безумие не поглотило его сознание окончательно...
И вдруг все стихло. Юноша осторожно распахнул сначала один глаз, а затем другой, приготовившись к самому худшему, но вместо этого с облегчением обнаружил, что девушки прекратили свой бешеный пляс и быстренько выстроились в ряд, загадочно улыбаясь и подмигивая ему. При одном мимолетном взгляде на этих созданий у королевича перехватило дыхание и часто-часто заколотилось сердце, ибо он никогда прежде не видел столь завораживающей, пленящей красоты... Судорожно сглотнув, королевич раззявил рот, лихорадочно придумывая, с чего начать речь, но от неловких размышлений его избавила ослепительно прекрасная черноволосая девушка, облаченная в элегантное голубое платье, из-под которого выглядывала пара синих бархатных туфелек. Ее успокаивающий ласковый взор вконец смутил королевича, и он густо покраснел, как вареный рак.
"Здравствуй, незнакомец, - обратилась красавица к юноше, будто бы не замечая его смущения. - Ты проделал нелегкий путь... Скажи, что привело тебя в наш лес? Может быть, ты заблудился и ищешь дорогу обратно? Или ты отважный искатель приключений? Настоящий рыцарь без страха и упрека! Ты можешь не отвечать сейчас, если не хочешь. Только не пытайся обмануть нас, иначе на тебя обрушится гнев двенадцати разъяренных женщин, - полушутя добавила она, улыбнувшись королевичу. - Я чувствую невыносимую усталость, накопившуюся в тебе за время долгих странствий... Не торопись продолжить путь свой, ибо здесь ты обретешь покой и отдых, так необходимые любому страннику, куда бы он ни шел! А мы с радостью и удовольствием поможем тебе отвлечься от всяких неприятных мыслей! Доверься нам, позволь нам стать твоей путеводной звездой в этот незабываемый вечер! Распахни израненную страданиями душу, поведай самые сокровенные тайны, ключи от которых мы клянемся хранить в наших сердцах до самой смерти! Не бойся нас... Откройся нам..."