Страница 13 из 19
В вопросе, кто победил в войне, высшие объяснятели общества Активности и Порядочности бескомпромиссно заявляли, что победили они. За ними подхватывали другие объяснятели, а следом и барабуки с марабуками, и вся остальная масса марамуков этого Общества кричала "Мы выиграли войну!". Однако марамукам Общества Справедливости и Равенства было непонятно, с чего это должно считаться, что войну они проиграли, когда ещё не доказано, что враги сражались лучше.
Поскольку в правовых обществах как-то было принято искать под стать себе, то, заявляя о своей победе, Верховный Общества Активности и Порядочности смотрел на верховного Справедливости и Равенства, а марамуки этих обществ - друг на друга. Спор этот для марабуков был очень важен, потому, что апельсины временны, а память - вечна. И сверх того, апельсинов то толком у них не было, так что строить самоуважение марамуки предпочитали на таких духовных вещах, как память и принципы, а не на материальных. Потому споры велись очень долго и упорно, и для каждой стороны было делом принципа доказать, что неправа именно другая сторона. Аргументы приводились самые разные, от банальных утверждений "фашисты/зомби/идиоты", до сложно построенных однобоких логических доводов по поводу статистики потерь, сколько было с чьей стороны выбито зубов и повреждено других частей лица. Трудность аргументации так же усугублялась тем, что не было единых общепризнанных данных, на основании которых можно было бы вывести однозначное решение. Данные из разных источников сильно разнились, и часто противоречили друг другу (особенно данные противоположных сторон), поэтому приходилось спорить о том, какому источнику следует доверять, и объяснять оппоненту, кто он есть по случаю того, что не понимает, что ему надо перестать доверять одному источнику и начать доверять другому. Спор так же был осложнён тем, что со счётом у многих были трудности, и даже приводимые ими утверждения по поводу одной и той же цифры сводились к разным выводам, и трудно было разобраться во всей этой эклектике, где заканчивается спор о правильности приведённых данных, и начинается спор о правильности сделанных из них выводов. Но самая большая трудность в споре заключалась в том, что доверие к чужой правде всегда сводилось к минимуму, и когда марамук улавливал невыгодный для него ход аргументации, логический анализ у него просто отключался. Поэтому все слова у него влетали в одно ухо и тут же вылетали в другое, когда ему говорили вещи, с которыми он соглашаться не хотел. В результате, сколько бы спорящие не распинались в объяснениях друг перед другом, это обычно ни к чему не приводило, кроме очередного подтверждения того, что оппонент, как был фашистом, зомби и идиотом, так таковым и остался. Но, как бы трудно не давались эти споры, марамуки продолжали их вести, ибо каждый из них понимал, что гордость за свою историю - неотъемлемая часть чего-то такого, что очень важно для каждого сознательного участника своего Общества. И за неуважение к этому моменту некоторые были готовы идти в бой и снова бить зубы и носы, и даже рисковать потерять корки из карманов. И, конечно, делали бы это, если бы их оппоненты не находились по ту сторону границы. Поэтому всё недовольство по этому поводу наиболее фанатичные защитники чести своего Общества обычно амортизировали на недружелюбном отношении к окружающим, если те не хотели понимать того, понимание чего эти считали очень важным. Так в сознании общества сформировалось многогранное и глубокое по смыслу понятие "Свойнина" (от слова "свои"), которое его участники всегда стали писать с большой буквы.
История шестнадцатая. Как Общество оборонялось
Однажды Верховный Общества Справедливости и Равенства решил отыграться за поражение, понесённое при первой встрече с Обществом Активности и Порядочности, и предпринял небольшой набег на врагов с целью возвращения упущенного. Перед тем, как напасть, он обратился с речью к своим сообщественникам:
- То, что мы предпринимаем, не является проявлением агрессии; это восстановление справедливости. Так же это не является нарушением межобщественного права, ибо по Договору всё то, что мы будем забирать, и так принадлежит нам. Только политически несознательные люди могут называть агрессией нападение, предпринимаемое для возвращения того, что было вероломно отнято. И предпринимаемое вынуждено, ибо возвращать по-хорошему отнявшие не хотят. Поэтому вы должны быть сознательными, и не поддаваться на пропаганду тех, от кого будут исходить такие обвинения!
Обращение встретило полное понимание, и марамуки Общества Справедливости и Равенства преисполнились убеждением в очередной правоте действий Свойнины. Набег был неожиданным, и потому достаточно эффективным, и некоторое количество апельсинов действительно было отхвачено, а ещё какая-то часть растоптана в драке. Но сознательные участники Общества Справедливости и Равенства понимали, что те, кто называют этот акт агрессией, заблуждаются, ибо на самом деле агрессии не было. Было возвращение того, что им принадлежало по праву. Однако врага, как и следовало ожидать, не удовлетворило такое объяснение, и он имел по этому случаю своё мнение. В рамках последнего он имел право на ответный набег, который в скором времени и предпринял, в результате чего ещё некоторая часть апельсинов опять бессмысленно растоптана, и ещё какая-то отнята назад врагом. И тогда Верховный Общества Справедливости и Равенства обратился с речью к своим членам общества:
- Мы живём в трудные времена, и нашему Обществу необходима защита. И вам очень повезло, что у вас есть я. Я организую для её вас. За это вы, конечно, будете мне будете платить налоги. А кто не будет платить, тот будет наказан, ибо своим нежеланием платить он подвергает всё Общество опасности!
Так было организована боевая команда, которая была готова по первому вызову броситься в драку с внешним врагом за защиту интересов Свойнины. Для её содержания был введён налог в виде апельсинов и корок. Налог взимался со всех после деления апельсинов и со всех заработанных марамуками долек, и шёл на оплату содержания команды. Высшие командиры в команде получали апельсины, младшие дольки, а рядовые бойцы - корки. Верховный же за всю работу по организации и поддержании в порядке обороны верховный назначил себе лично оплату сто апельсинов. Название команда получила Регулярная Оборонная. Регулярная, потому, что существовать она должна было всегда, а оборонная - потому, что Общество их мирное, и никогда не будет использовать свои силы для нападения.
Реакция общественности была неоднозначной. С одной стороны, иметь боевую команду, заставляющую врага хорошенько подумать, прежде, чем нападать, увеличивало спокойствие и вызывало гордость за своё Общество. С другой, платить такой налог не хотелось членам общества, и без того не богатых апельсинами. Впрочем, тех, кто служили в этом войске, последний вопрос не особо волновал, т.к. платили не они, а им. А тех, кто командовал, вообще наоборот, очень устраивало, т.к. они получили за это не корки, а апельсины.
По мере того, как шло время, а новых сражений не было, недовольство начало нарастать. Появились люди, которые стали возмущаться на тему, зачем им такой высокий налог. Не является ли трата на Оборонную Команду нерентабельной, ибо тратит больше, чем стоит сам риск лишиться какой то части апельсинов в случае нападения врага? Тогда Верховный стал громко заявлять (чтобы враги слышали), что их последний набег безнаказанным не останется. Затем собирал войско у границы с их территорией, и стал проводить масштабное учение по отражению возможного нападения. Враги очень пристально наблюдали за этим, ожидая нового нападения, на всякий случай, собравшись у границы в полной боеготовности. Верховный показал на них пальцем ,и сказал:
- Вот они - враги, которые готовятся на нас напасть!