Страница 26 из 68
Они стояли в очереди за туалетной бумагой, и они уже были сообщники. Как мало надо, чтобы быть сообщниками!
Попруженко все еще осмысливал гот дикий случай, то по- разительное происшествие, в его глазах все еще мельтешили обеспокоенные, встревоженные дети, наблюдающие за полетами из окна скалок, табуреток, шкафов, чашек, тарелок и тому подобного, а сам, узнавши, кто в очереди последний, и сказав-ши: "Я - за вами!", невольно превратился в одного из сотни сообщников, людей по виду интеллигентных, довольно быстро продвигающихся к прилавку, загроможденному большими коробками с вожделенными рулончиками. Уже и отходил кто-то, повесивши на шею гирлянду, точно высокий гость, переживший встречу на высшем уровне в какой-нибудь стране полуденной,
где тебе на шею гирлянды надевают, правда, не рулонов туалет- ной бумаги, а цветов.
Китайцы с портретиками кормчего, пришпиленными к пре- лестным френчам. Кто они такие? Они - сообщники. Русские с крошечными изящными значками с силуэтом Ильича. То- же - сообщники. Попруженко, замечая такие кругляшки и квадратики на лацканах пиджаков, нс сомневался, что все их носители - члены какой-то тайной секты. Причем вовсе не обязательно, чтобы все члены этой секты были верными ленинцами. Вполне возможно, совсем наоборот - ничего общего ни с политикой, ни с идеологией их секта нс имеет, а просто-напросто возникшая самопроизвольно группа стукачей-любителей. Или у них какой-то совсем нейтральный интерес, но они просто-напросто не желают, чтобы в их жизнь вмешивались посторонние. Вполне разумное и законное, с точки зрения нашего героя, желание. В данном случае нежелание.
А люди с усами? Нет, действительно, что можно сказать о людях с усами? Нет усов, нет усов, нет усов и вдруг - бенц! Что такое? Есть усы! Ты запускаешь себе усы, и вот ты уже кто? Ты -- человек с усами. Ежу ясно: ведь что-нибудь, а значит это!
Попруженко, безусловно, будучи человеком тонкой нерв-ной организации, усов себе не запускал, хотя и ощущал себя человеком с усами, и те, усатые, в свою очередь держали его за своего. В то же самое время, Попруженко наблюдал исподволь за несколькими экспериментаторами, которые отпустили себе усы в надежде примкнуть к племени усатых и выяснить, наконец, секрет этой безобидной секты. Да те, истинно усатые, легко таких распознавали - то ли поймав за процессом отращивания усов, то ли обнаружив некоторое душевное несоответствие вновь вошедших в клан усатых и истинно усатых.
Везде -- тайные общества! Все мы - в тайных обществах! Вот ужас, а?
Лирический герой фантастического романа, над которым работал Попружснко и действие которого происходит через двадцать лет в вымышленной стране, опускался сквозь общество, как сквозь воду или же, как разогретый нож, прорезающий масло и остановившийся, лишь наткнувшись на твердое, то есть на себе подобного. Невнятную метафору Попружснко подкреплял следующим примером: так, допустим, убийца, не Достоевский неврастеник, а просто откровенно грязное и еще какое-то там недосущество, оказавшись в новых для себя обстоятельствах - для них они всегда новые, - проходит сквозь человеческое обще-ство, состоящее из людей, отталкивающих его, пока нс встреча-ется с таким же, как он сам, мерзавцем.
Что значит - проходить через людей?
В пивных, магазинах, в общественном транспорте он своим запахом (убийца источает специфический запах), своим мель- ком брошенным замечанием, неуклюжестью, тяжестью взгляда, что отнюдь не является уликами, вызывает к себе отвращение, гадливость, страх и ужас. Люди не знают достоверно, что он совершил мокрое дело, но подсознательно понимают это и неволь-но становятся сообщниками, чураясь его.
Где-то прорезает человеческое общество другое такое же недосущество. Эти двое могут встретиться, а могут и нс встретиться, но, встретившись, словно бы попадают в единую магнитную сферу и уже живут, ориентируясь друг на друга, составляя два неразрывных враждебных полюса, связанные друг с другом по рукам, но ногам. Тоже своеобразная тайная организация, основанная на одной какой-то черте существа, и нс надо им представлять друг другу никаких документов, паролей и прочей подобной чепухи.
Мне кажется (повествует лирический герой фантастического романа), я знал о Циле, а она обо мне. Мы наткнулись друг на друга. И затем быстрый скользящий, бесшумный полет на восток над горами и лесами, над болотами и озерами, этими светлыми голубыми пятнами во мраке ночи, отражающими светлое предрассветное небо с малиновыми перьями стужи. Они, эти перья, олицетворяли уже свершившийся крах героя, но полет остановить было нельзя, он был предрешен. И потом, в японской пивной произошло нечто подобное тому, о чем рас-сказывалось, а именно - узнавание двух незнакомых и ранее никогда не встречавшихся людей по каким-то им одним присущим признакам, делающих этих людей единомышленниками и сочленами тайной организации, ничем формально не объединенной и не оформленной.
Он пил отдающее содой пиво "Асахи", и тут огромный мрачный японец подошел к нему и жестом показал - вставай!
Конечно, ни Япония, ни, тем более, пиво марки "Асахи" в окончательном варианте романа не будут фигурировать, их за-менят другие названия - вымышленные. Во избежание дипломатических трений при опубликовании этого романа, а также и потому, что Попружснко имел в виду действительно вымышленные страны, расположенные даже на другой какой-то планете, а не на Земле, которую использует в черновике, дабы выстраивая сюжет на первых порах не отвлекаться.
Итак: "Вставай!"
Ваг он - крах, вот оно - осуществившееся предчувствие.
Следует сказать, герой романа более двадцати лет своей жизни потратил на то, чтобы полностью снять с себя всякие подозрения, заставить всех не воспринимать себя всерьез, относиться, как к психически больному и абсолютно безвредному в интеллектуальном отношении человеку. Все это ему необходимо для того, чтобы в назначенный час иметь возможность вы- полнить поручение своего школьного Друга, за эти годы, а на- чал он еще раньше, поднявшегося в своей карьере до единоличного руководителя страны. Вымышленной, разумеется.
Час пробил.
В свою речь, транслируемую по телевидению, Друг включает несколько слов, призывающих героя к делу. Несколько ярких сцен Попружснко предполагает посвятить тому, как его герой ищет способа посмотреть и послушать речь своего Друга. Ведь собственного телевизора у него нет, а будучи грязным, больным, неопрятным человеком, он не может без хитрости проникнуть в дом с телевизором.
Впрочем, эта проблема как-то им решается.
Затем -- встреча с Другом.
Но и эта задача, не в пример более сложная, почти неразрешимая - тоже решается. Причем они находятся на большом расстоянии друг от друга и переговариваются школьной немой азбукой, приставляя пальцы к губам, складывая их в буквы, на- пример два указательных пальца, поставленных вертикально по краям рта, обозначают букву "н" и так далее.
Задача - связаться с Императором и Президентом и передать заверения в мирных устремлениях его Друга. Тут речь идет и о возвращении каких-то там островов, и выводе каких-то там войск - сам герой не очень-то в курсе дела, его задача - пере- дать эти предложения по назначению.
Ему поможет летательный аппарат, построенный когда-то давно вместе с Другом в далекие мальчишеские годы.
И прочая чепуха...
Полицейские, их много, пять или шесть, в темных формах, противных фуражках, по-эсэсовски заломленных и вздыбленных, с кобурами и пистолетами, и один из них громко чихает, разбрызгивая, точно пульверизатором, сопли и вытирая нос пальцами, обтянутыми белыми нитяными перчатками. Дверь полицейского автомобиля раскрыта, героя запихивают в него, но тут появляется еще один персонаж. Все в струнку вытягива-ются. Персонаж с худым лицом восточного типа, смуглым и умным, знаком велит отпустить задержанного, героя отпускают, полицейские частично расходятся, частично отбывают на авто-мобиле. Двое, спаситель и задержанный, идут по низкорослой японской улице мимо крошечных двориков, мимо раздвигаю-щихся дверей и останавливаются.