Страница 17 из 68
Все это, разумеется, плод воображения, но и сейчас - а вот когда это сейчас, а? - ощущаю утренний холод просторного как физкультурный зал помещения с накрытым белой скатертью табльдотом, сервированным несчетным количеством вилок, ложек, ножей, которые мы все, не зная толком, как с ними обращаться, отставляли в сторону: ложки, вилки, ножи сдвигали каждый в отдельную кучку, оставляя лишь самое необходимое. Причем депутат ассамблеи и необходимого не оставлял, полага-ясь на собственные пальцы и ладони.
Нет, все это полная чернуха, как и таинственное существо, ко-торого я, безусловно, нс видел и не мог видеть, но которое, тем не менее, пробежало невдалеке, помогая себе передними конечностями. Этот громадный мехом заросший, как горный баран, экземпляр схватил из-под ног камень и, на миг приостановившись, запустил им в птицу, убил ее на лету точным ударом в голову и поймал в подставленные руки. Птица оказалась вороной. Он отшвырнул се с яростью, одновременно подхватив новый камень, а может быть, тот самый, что упал с неба вместе с погибшей вороной, и метнул его через ущелье шириной в пять километров. Жук, ока-завшийся оленем, поник головкой, перевернулся и заскользил вниз по сукну склона...
Вот академик NN (плод моего воображения) в желтом атласном халате со стоячим воротником, перепоясанный голубым кушаком, свисающим до самого пола. У академика седые усы, как у ... (цензурный пропуск), только, прошу прощения у ... (цензурный пропуск) националистов, подлиннее и - так уж случилось, я не виноват - более седые. Из-под одежд выглядывают закругленные носки национальных сапог, похожих на но-сы наших стругов. Старик смугл европейской смуглотой, глаза излучают не Бог весть какие, но все же - знания, почерпнутые в старинных университетах живописных европейских городков с темными романтическими улочками.
Он самый национальный из группы вершителей науки Страны Высоких Гор, принимающих заграничных туристов культурно-медицинского фронта. Был, к слову сказать, на этом высоком приеме и сам мистер Т. с бокалом советского шампанского в смуглых пальцах, словно бы вырезанных из красного де- рева.
Главе нашей группы выпал президент национальной академии, заместителю главы (стыдно сказать, заместителем мы единогласно избрали Димку Карасика, и у кого только повернулся язык этого прохвоста на пост заместителя выдвинуть!) выпал
вице-президент национальной академии, далее по табели о ран-гах каждому гостю достался соответствующий хозяин.
Остался NN. Не без чувства горечи и обиды, впрочем, при-вычного, он занялся мной. Мы стояли, два самых плохоньких и безынициативных. О чем нам было беседовать, что обсуждать? Нс пути же развития, прости Господи, индустрии и сельского хозяйства заоблачной державы!
И вдруг - такое!
- Вы были в Великой пустыне?
- Нет, к сожалению.
- Но вы все равно знаете, что там существует кладбище динозавров?
- Да-да, единственное в мире!
- Да, единственное. Один скелет продан в Польшу, один в -- Нью-Йорк и два отправлено в подарок в Москву.
- А еще остались?
- Сколько хочешь! Кроме того, Великая пустыня, как широко известно, некогда являлась дном океана.
- Серьезно?
- Пароль донер! Пятьдесят миллионов световых лет назад.
- Ах, вот оно что!
- Там можно подобрать очень много окаменевших останков жителей океанского дна. В музее были?
Да-да, были мы в музее, видели разные окаменелости. Ме-ня, в частности, почему-то потряс вид пупырчатой шкурки какого-то доисторического животного. Именно шкурки, а не скелета, хотя, по моему представлению (глупому, не так ли?), шкурка должна бы сгнить и, уж во всяком случае, не сохранить- яс. Однако -- сохранилась!
Усы NN печально свисали по краям красивого рта с широки-ми губами, словно покрашенными бледной помадой, серые глаза посматривали на группу гостей и местных вершителей, которые, держа в руках блюдечки, отхлебывали из чашек кофе (разведенную в воде землицу с могилы Анны Карениной, как сказал по другому поводу товарищ Мандельштам). Батареи па-рового отопления излучали жар, и в сочетании с сильным солнечным светом, бьющим в стекла, создавалось впечатление знойного летнего утра с запахом хвои, хотя в действительности за окнами завершался короткий зимний день, пока еще ясный, малоснежный и малиновый. Ну и, разумеется, страшно студеный!
В пальцах у NN, до самых ногтей закрытых широкими рукавами, ходила туда-сюда мышиным хвостиком палочка указочка, и он, неопределенно взмахнув в сторону физической карты своей родины - а уж коли физической, значит, желтого, коричневого и очень коричневого цвета, что, безусловно, свидетель-ствует о высоком уровне страны над поверхностью Мирового океана (зеленый цвет полностью отсутствовал), - проговорил:
- Могу еще, если желаете, показать место на карте в горах (последовало название горного массива), где водится снежный человек.
Его глаза снизу затянулись белой поволокой, как у птицы, но он заморгал редкими ресничками, и поволока сошла.
В этой теплой комнате я все еще нс мог прийти в себя от стужи, и поэтому, наверное, до моей промерзшей души нс очень- то дошел смысл сказанного. Но мой разум мечтателя, а у меня, честное слово, разум мечтателя, может быть, пустого, но все-таки люблю помечтать, гуляя по лесам и нолям Подмосковья, так вот, мой разум встрепенулся. Снежный человек! Ведь эго же чудесно - узнать на карте место, где живет снежный человек, мысль о котором пьянила целые поколения людей, да и сейчас еще кое-кого пьянит.
В самой-самой темной глубине памяти зашевелился Кулеш, и я понял, что то, о чем только что заговорил академик, очень близко касается меня, так близко, что я начал голову терять -- иначе и не объясню своего состояния.
-- Неужели?
-- Именно. С точностью до ста километров.
-- Вот бы нс подумал! Уверен был, что снежный человек водится в Гималаях или на Эвересте.
NN нс улыбаясь проговорил:
-- Там, видите ли, интереснее искать снежного человека. Недоступные места Гималаев всё-таки более доступны, чем наша глубинка. Однако снежных людей кое-кто из нас уже встречал.
-- Что вы говорите!
-- А то, что слышите. Я, например, живых не наблюдал, но вот труп доводилось видеть, совсем еще почти не тронутый разложением. Длинный волосяной покров просто прекрасно сохранился, так что я лично имею самое непосредственное представление о волосяном покрове снежного человека.
-- Позвольте! По ведь это же...
-- Минутку, вот дайте закончить мысль!
-- Извините, конечно...
-- Так, значится, огня они не имеют, из орудий знают ос-трый камень. 11с сами затачивают, а подбирают с земли, благо
в горах этого, так сказать, добра хватает. Мелкими сильными бросками поражают птиц, животных. Короче - еду себе добывают. Так. И еще бы очень хотелось отметить следующий факт: местные жители их регулярно наблюдают.
-- 11а-блю-да-ют?! И ничего не говорят?
- А что же они, например, могли бы сказать?
- Ну, как - что! Ну, хотя бы то, что видят снежного чело века. Ведь это же безумно интересно!
- Кому интересно? Нам с вами - возможно. А им это совсем не так уж и интересно.
- ???
- Да-да, неинтересно. Откуда им знать, что это какой-то неизвестный вид живых существ? Они видят лис, зайцев, пробегающих мимо. Ну и снежные люди иногда попадают в поле их зрения. Но им также не приходит в голову удивляться снежному человеку, как лисице или зайцу.
- Позвольте! А как же...
- Что, как же?
Тут у меня в голове смешались мысли, я потерял какую-то нить, отогревшаяся душа сбила меня с панталыку, эмоции оттеснили в сторону разум.
- Позвольте! Но ведь об этом следует говорить во весь го-лос. Кричать, наконец! Что-то делать, предпринимать!
- Едва ли. Тут уж надо, чтобы наши слова попали в те именно уши, в которые должны попасть. Я излагал факты многим собеседникам, и все они, разумеется, слышали. Но так ничего и не произошло. Да, очевидно, и нс должно произойти. Вершители науки приняли к сведению. А остальные? Так ли уж это важно...