Страница 17 из 32
Но умный, Пашкой я его звал, в честь Павла Корчагина.
Смотрит на меня Пашка, а в глаза мелькают далекие звезды Космоса.
Открывает Пашка рот, а во рту – честь и хвала, Космос безбрежный и бездонный.
Если интеллект крысы зависит от размера, то мы только что видели академика крыс.
Проклинаю академиков!
Проклинаю крыс!
— В бункере мы с девками бухаем по праздникам, – Эльба перескочила с темы интеллекта крыс на своё, на девичье, как прокладки в огне. — Наверху хлещем дорогое бухло, а внизу – дешевое пойло.
Пиво «Жигулевское» в сто раз ароматнее «Хейнекена», а водка «Старая Москва» вкуснее текилы из агавы.
Но так принято, чтобы красивые девушки любили дорогое, а дешевое пойло – удел революционеров.
Я не согласна и требую равноправия!
Хочу Портвейн три семерки, пиво Балтика девятка!
— Проклинаю Балтику!
Проклинаю три семерки!
Я закажу тебе дешевое пиво, Эльба, ты заслужила!
Проклинаю твою заслугу!
— Мы пришли, осторожно, не наступи в какашки – их здесь море! – Эльба розовыми пяточками пробежала по подозрительной, потому что – бурая, а бурое – всегда подозрительное, жиже. – Не обращай внимания на захламленность, как в Нижнем Новгороде на ярмарке.
Мы же пришли за подслушиванием и подсматриванием.
Обожаю подслушивать и подсматривать: человек думает, что он один, совершает то, что не осмелился бы на людях, и не знают, что за ним наблюдают с неусыпным любопытством – так кошка часами наблюдает за мышкой в мышеловке.
В комнате Вася Добров сначала долго рассматривал трусики, лифчики, другие предметы женского интима, и не узнавал некоторые тряпочки с блесточками.
— Проклинаю женские трусы! А что это за блески на тряпке?
— Напиздник! – Эльба скинула с монитора прозрачную юбку: — Блин, не высохла, — но вспомнила, что она – красивая грациозная загадочная девушка, поэтому округлила глазки, вытянула губки дудочкой: — СЮ-СЮ-СЮ!
Твои невесты, наверно, много наговорили, пока мы шли, но у нас останется в записи, а сейчас вживую их подловим, словно рыбку на мелководье.
По моим женским понятиям, пока мы отсутствовали, они жрали и пили, почесывались, так что, полагаю, что ничего интересного мы не пропустили, словно купались нагишом в серной кислоте.
Эльба смахнула с кресла банки с вареньем и пачки презервативов, подтолкнуло кресло под ягодицы Васи Доброва.
Вася Добров присел к монитору («Проклинаю тебя, монитор!»), смотрел, слушал, потому что в этот миг решал свою судьбу, а так как Судьба одного человека часто влияет на всё Человечество в целом, то решал Судьбу всего человечества: кого же выберет из трех в жены.
Судьба не возражала бы, если Вася Добров выбрал сразу трех, или двух жен.
Не имело бы для Судьбы судьбоносного решения, если Вася Добров без рулетки указал с закрытыми глазами на любую девушку, но для него выбор выше Солнце.
Девушки за столиком (и на экране) сидели смирно и тихо – столько-то времени.
Наташа с напускным равнодушием смотрела по сторонам, будто выискивала на огороде новую тыкву.
Но ноздри её трепетали, когда она бросала быстрый взгляд на танцующих на столе девушек и важных господ, что стучали себя ладонями по карманам, краснели и говорили с ужимками диких обезьян:
«Куда же я засунул деньги?»
Оксана перегнулась и облизывала взглядом сцену на первом этаже, откуда слышался визг и пионерское (лжепионерское) бормотание – шёл очередной номер с раздеваниями, красивым блеском и топаньем ног в туфлях на высоких каблуках.
Оксана нарочно так наклонила прекрасное туловище, чтобы юбка задралась, и господа, которые ещё не приняли решение по поводу дам, смогли наблюдать её обнаженные ягодицы в форме серпа и молота.
Но господа уже очарованы своими купленными дамами, поэтому на конфликт не шли – незачем брать чужое, когда на свое денег не хватает.
Дедушка в черном пиджаке, белой рубашке, вельветовых коричневых полосатых штанах, розовых туфлях и с седыми усами французского любителя гондольеров проходил мимо ягодиц Оксаны и с негодованием, или отеческой заботой поправил юбку на девушке так, что скрыл голую попу.
Оксана присела на попу и диванчик, гневно взмахнула руками, выражала протест против всех и всего, но тут подбежала расторопная официантка – она мстила Васе Доброву всего лишь за одну фразу «Ты в двадцать три года старая для меня».
— Что ЕЩЁ заказываем, девушки? – официантка освещала улыбкой даже то, что не освещаемо в приличном месте.
— Не что, а за чей счет, – после некоторого раздумья Наталья посмотрела на подруг-конкуренток.
При заказе – все подруги, при дележе жениха — конкурентки.
— Наш мужчина… ээээ…. Как его… платит… — Оксана с вопросом-утверждением подняла очи на официантку: — Вы красивая!
Много зарабатываете без трусов и на побегушках?
— Спасибо за комплимент! – официантка поймала улыбку. – Зарабатываю разные деньги в зависимости от клиентов и их девушек.
Сейчас вы закажите ЗА СЧЕТ ВАШЕГО МУЖЧИНЫ, и мне ещё денежек перепадет, словно я нашла золотой слиток.
— Тогда я беру, беру… — Оксана пользовалась добротой момента, торопливо, чтобы еда не убежала. – Салат «Мальчишник». ХА-ХА-ХА-ХА!
Обожаю мальчишники!
Смешное название, но содержание соответствует цене: куриная печень хорошо прожаренная в миксе с шампиньонами и салатом микс, украшенная помидорчиками черри и заправленная бальзамическим соусом.
— Ой! – Наташа приложила ручки к губам. Познания в медицине испортили на миг ей аппетит. – Бальзамический соус это то, во что покойников погружают при бальзамировании?
— Пожалуй, название соуса неудачное, — официантка переступала с ноги на ногу, хотела в туалет по малой нужде, но эти капуши всегда так долго выбирают, проститутки! – Но салат – потрясающий, – и добавила для укрепления позиций, – и дорогой.
— Нет, мне без бальзамирования! – Наташа надула губки, чуть приспустила лямочку, чтобы небольшая грудь засветила. – А есть у вас салат с тигровыми креветками, рыбкой, спаржей, морковью, помидорчиками, оливковым маслом?
— Вы угадали – «бурлеск от шефа», самый дорогой наш салатик.
— Без бальзамического соуса? – Наташа проявляла партизанскую осторожность, словно шла по полю, усеянному мисками с бальзамическим соусом.
— Без бальзамического соуса, – официантка с высоты своих двадцати трех лет соврала восемнадцатилетней девушке по другую сторону баррикад: «Бросят тебя твои хахали, тогда пойдешь в официантки и не так ещё запоешь, цыпочка».
— А мне, а мне ещё, – Оксана потирала ладошки, рвала меню, словно щенок рвет детскую мягкую игрушку «Белка», – тар-тар из лосося – лосось, авокадо с приправой и соусом от шефа.
ХА-ХА-ХА-ХА!
Что ещё за соус от шефа? Евойный соус? ХА-ХА-ХА!
Пусть будет соус от шефа!
И ещё, – Оксана не давала подружкам свободы слова – так в парламенте США зажимают рты белому меньшинству. – Факачо с сыром и чесноком. ХМ! Факачо! Если не съем, то хоть посмотрю на него… Супчик минестроне, каре ягненка на гриле, клаб сэндвич с лососем – на обратную дорогу.
Пить буду, пить буду… Абсент – три по сорок миллилитров, Каберне Совиньон Розе вино чилийское, кальвадос – полбутылки.
— Шампанское «Вдова Клико ля Гранде даме брют» не желаете? Дорогое! – Официантка щелкнула пальчиком по бутылке Эльбы с недопитым шампанским.
— Нет! Кислятину пусть бабы хилые пьют! — Оксана засмеялась, похлопала себя по левой груди. – В шампанском газы, от него пучит, и голова болит, а нам ещё с женихом изъясняться на тему любви.
(— Проклинаю женихов! – Вася Добров за монитором воскликнул (Эльба, как всякая девушка по вызову, словно солдат, использовала любое свободное время – тем более оплаченное – для сна. Она спала на надувном матрасе, задрала ноги к плафону на стене, будто выколачивала из него пятками мазурку.) – Почему они о деле не говорят, а наедаются, красавицы?
Бедность – порок!
Когда напьются, наедятся, когда им похоть в головы ударит, тогда, разговорятся, и я узнаю всё, что закодировано в их генах и зашито в мозговых извилинах.)