Нас много (сборник)

— Пей, дедушка, — сказал Юс.

Старик поднял на него выцветшие глаза и быстро, негромко проговорил:

— Спасибо, голубок! Кланяется тебе один человек. Жив, здоров, чего и тебе желает.

Ковшик дрогнул в руке Юса. Вода расплескалась по желтой траве. Сердцу стало радостно, горячо. Старик взял ковшик, жадно допил воду. Не сказав больше ни слова, даже не взглянув на Юса, он поднялся и медленно побрел по улице, опираясь на тонкий посошок.

Через день за Юсом пришли два фашистских солдата и повели его в комендатуру.

Комендант, высокий белобрысый офицер, с ровным, прямым пробором, внимательно и холодно оглядел Юса. Не поворачивая головы, он что-то сказал человеку, сидевшему на стуле, сбоку у стола. Юс, как только вошел в комнату, узнал этого человека и, отвернувшись от него, стал смотреть себе под ноги. Это был городской фотограф, которого мальчишки прозвали «Рыбий Зуб». С приходом немецких захватчиков он стал служить у них переводчиком. Да и не только в этом состояла его подлая служба — много честных советских людей он выдал фашистам. Имя предателя произносилось в городке с ненавистью, презрением.

Рыбий Зуб поднял на Юса маленькие заплывшие глазки и сказал тонким голосом:

— Прежде всего запомни: никакая ложь тебе не поможет. Господин комендант желает тебе добра. Тебе нечего бояться, если ты будешь правдив и честен. — Он оскалил в улыбке редкие острые зубы.

«Рыбий Зуб!» — подумал Юс и невольно усмехнулся. Эта усмешка не понравилась Рыбьему Зубу. Он нахмурился и сказал:

— Нам известно, что твой отец находится в рядах партизан, преступно мешающих немецким властям установить порядок на завоеванной земле. Ты, конечно, знаешь, где скрываются партизаны. От тебя требуется только одно: сказать, где они. Не бойся: о нашем разговоре никто не узнает.

Юс молчал, опустив голову.

— Ну? — нетерпеливо сказал Рыбий Зуб.

Юс посмотрел ему в глаза и сказал:

— Я не знаю, где мой отец.

Так начался допрос. Длился он без малого час. Ничего ни Рыбий Зуб, ни комендант так и не добились от Юса. Рыбий Зуб, раздосадованный неудачей, взбесился. От уговоров он перешел к угрозам и брани. Он наскакивал на Юса с кулаками. Он хватал Юса за плечи и тряс его, как будто надеялся вытрясти из мальчика что-нибудь, кроме слов: «Я не знаю, где мой отец». Он дергал Юса за волосы, больно бил по щекам, угрожая расстрелом. Наконец Рыбий Зуб без сил опустился на стул. Он достал грязный платок и стал вытирать лоб и шею. Тогда из-за стола медленно поднялся сам господин комендант, медленно подошел к Юсу. Некоторое время, молча посасывая сигару, он рассматривал с высоты своего роста маленького взлохмаченного и растерзанного мальчика, похожего на затравленного волчонка.

— Ферфлухтер партизан! (Проклятый партизан!) — процедил он сквозь зубы. — Тебя завтра стреляйт! Думай! — Он спокойным, красивым жестом вынул изо рта сигару и ткнул ее горящим концом IOcy в лицо. Юс скорчился от невыносимой боли. Слезы брызнули у него из глаз. Он схватился руками за голову. Солдаты выволокли его из комнаты.

Юса заперли в каменной конюшне, у дверей которой ходил часовой. Оставшись один, Юс без сил опустился на пол и заплакал. Он закрыл лицо руками и плакал от боли, обиды и от бессильной ненависти. В конюшне было темно. Юс долго сидел, не двигаясь, опустив голову на колени. Вдруг он услышал шорох и стон где-то рядом с собой.

— Кто здесь? — испуганно спросил Юс.

Не получив ответа, он стал шарить руками в темноте. На полу у самой стены лежал человек.

— Кто вы? — прошептал Юс.

Ему отвечал слабый, хриплый голос, показавшийся ему знакомым:

— Не трожь меня, милый, не трожь… Все тело разбито… Смерть приходит моя…

В темноте Юс нащупал горячую жесткую руку.

— Не вижу тебя, голубок, глаза мне выкололи, изверги…

Старик! Тот самый старик, что позавчера приходил к Юсу с приветом от отца! Юс наклонился над ним.

— Дедушка, дедушка! Это я, Юс. Помнишь меня? Дедушка! — шептал он, сжимая руку старика.

Но старик ничего не слышал. Он тяжело, хрипло дышал. Что-то булькало у него в груди. Юс опустился на пол, удерживал рыдания. И он сидел долго, потеряв счет времени, слушал тихие стоны умиравшего. Он прижимал к своей груди руку старика до тех пор, пока эта рука не стала холодной, тяжелой.

Сколько прошло времени, Юс не знал. По тесовой крыше конюшни давно уж барабанил сильный дождь. Шагов часового не было слышно. Должно быть, он спрятался от дождя.

— Мяу… — послышалось тихое, хриплое мяуканье.

Юс вздрогнул, поднял голову. Прямо перед ним, на высоте человеческого роста, светились две зеленоватые точки.

— Мяу…

Кошка! Юс, конечно, сразу понял, что перед ним кошка, но ему вдруг стало страшно. Он вскочил с пола и крикнул сдавленным голосом:

— Пошла!

Что-то стукнуло, зашуршало. Светящиеся точки пропали. «Мяу!» услышал Юс еще раз где-то над головой, и потом все стихло. Только дождь шумел.

Юс стоял, не двигаясь, и смотрел в темноту. «Бежать, бежать, — думал он, — скорей бежать из этого страшного места». Он сделал несколько шагов вперед и наткнулся на какие-то бочки, пустые ящики. Наверное, на них-то и сидела кошка. Сверху в лицо Юсу полетели водяные брызги. Он смотрел на потолок, но ничего не видел в темноте. Как попала в конюшню кошка? Может быть, там окно или щель? От одной этой мысли Юсу стало жарко. Он торопливо ощупал в темноте бочки и ящики. Беспорядочной грудой они возвышались около стены. Расцарапав руку, Юс взобрался на бочку. На ней стоял ящик. Юс хотел взобраться на него. Ящик покачнулся, упал. Упал и Юс, больно ударившись обо что-то коленом. Затаив дыхание, он лежал на полу. Сейчас придет часовой и схватит его… Нет, все было тихо. Должно быть, фашисты не очень хорошо охраняли конюшню с беспомощным стариком и маленьким мальчиком. Юс встал, с трудом поднял большой пустой ящик, с трудом поставил его на бочку и снова полез. Стоя на ящике, он ощупывал кирпичную стену. Затем слез, поставил на большой ящик другой, поменьше. И опять вскарабкался на это свое сооружение. Окно! Встав на цыпочки, Юс мог дотянуться руками до окна, до маленького окна, в разбитые стекла которого летели дождевые капли. И только взгромоздив на бочку два больших ящика, Юс добрался наконец до окна. Добрался и увидел, что кошке-то легко было пролезть в окно, а ему не удастся. Мешала рама с частым переплетом. Юс стал трясти раму. Сначала он старался не шуметь. А потом его охватила какая-то яростная злоба. Он забыл об осторожности, забыл обо всем и изо всех сил дергал и толкал раму. И вдруг рама подалась и с шумом упала наружу. Юс услышал, как в темноте кто-то крикнул. Послышались быстрые шаги по лужам. Должно быть, часовой шел к конюшне. Юс протиснулся в окно, повис на руках и прыгнул. Он упал в заросли мокрых лопухов и крапивы, вскочил и побежал, прихрамывая и спотыкаясь. Совсем близко хлопнул выстрел. Юс побежал быстрее. Сырой ветер дул ему навстречу. Сильный дождь сразу до нитки вымочил его. Он бежал долго. Поскользнулся, упал. Поднялся и побежал опять. Еще раз упал. Он лежал на мокрой траве, чувствуя, что не может пошевелиться. Сердце колотилось в груди, во рту пересохло. Он закрыл глаза и лежал не двигаясь. Потом встал и пошел вперед. По шуму и свисту ветра над головой он догадался, что идет под деревьями. «Грачева роща!» — подумал он. Направо кладбище, поле, за полем лес… Не раздумывая, он повернул направо. Там лес, там партизаны, отец. Куда же еще итти ему? В лес! Скорее, скорее в лес!..

Ненастный рассвет застал Юса на опушке леса. К утру дождь перестал. Холодный сильный ветер гнал низкие рваные облака над голыми верхушками деревьев. Юс медленно брел по мокрой ржавой листве, устилавшей землю. Он чувствовал себя совсем больным. Он дрожал мелкой дрожью. У него кружилась голова. Черные мокрые деревья качались перед глазами. Юс шел и думал: «Вот сейчас я упаду…». Он добрался до большой ели, протянувшей низко над землей косматые ветки, и повалился на влажную подстилку из рыжей хвои. Вдруг увидел круглое злое лицо Рыбьего Зуба, протянувшего к нему руки. Юс крикнул, хотел встать, до не мог. Потом ему стало казаться, что он плывет на лодке. Лодка прыгала и качалась на волнах.