Мышеловка

— Сматываемся, — сказал Егор. — С полчасика он еще проваляется…

— Зачем ты это сделал?

— А ты хочешь, чтобы он нас застал на месте преступления? Да еще с орудием убийства в моем кармане. И как бы мы стали объясняться?

Выбравшись из сарая, мы постояли, привыкая к слепящему солнцу. Марков вынул нож и тщательно вытер его о траву, очищая от крови.

— Одно из двух, — сказал он. — Либо твой Громыхайлов убийца и вернулся, чтобы удостовериться в смерти Стрельца и забрать улику, либо он совершенно ни при чем, а забрел сюда случайно. Но в любом случае мы поступили правильно. Не надо, чтобы он нас видел. К чему лишние, неприятности?

— А теперь куда?

— Давай-ка заглянем к кузнецу да потолкуем с ним. Надо, как и он, ковать железо, пока горячо.

И мы направились к кузнице, оставив позади себя один труп и одно бесчувственное тело. Уже на расстоянии было слышно, как злобно, с какой-то яростью стучит молот, словно разделываясь с железным врагом, а потом вдруг наступила тишина. Из дверей кузницы вышел помощник Ермольника Степан и уселся на бревнышко, дружелюбно поглядывая на нас.

— Потап Анатольевич там? — спросил я, ответив на приветствие. Вихрасто-соломенный парень кивнул головой, разминая плечи.

— А он никуда не отлучался минут тридцать назад? — продолжил я, заслужив одобрительный взгляд Маркова.

— Так… было, — непонимающе моргнув глазами, ответил он. — Живот у него прихватило. А что?

— Нет, ничего.

Мы вошли в кузницу. Ермольник стоял возле бака с водой и жадно пил из большой кружки. Увидев нас, он нахмурился.

— Ну что, туристы, все шляетесь? — спросил он.

— А вы нас возьмите к себе в помощники, — сказал я.

— Кишка тонка.

Я не знал, как приступить к делу, а Марков молчал, словно доверяя всю инициативу мне. Он разглядывал стоявшие возле стен решетки для ограды, пики, кольца, даже пощупал их руками.

— Потап Анатольевич, — начал я издалека. — Хотелось бы с вами поговорить кое о чем… Как работается?

— Не крути, — отрезал он. — Или говори, или проваливайте.

— Тогда скажите, что за человек… Мишка-Стрелец?

Ермольник усмехнулся, глаза его сощурились: он смотрел не на меня, а на Маркова.

— Пустой он человек, зря только на белом свете живет. Таких убивать надо, — произнес наконец Ермольник.

Откровеннее не скажешь, я даже растерялся.

— Когда вы видели его в последний раз? — повернулся к нему Егор.

— Не люблю ищеек, — ответил кузнец весьма красноречиво. Но Марков, видно, привык к подобным штучкам.

— Сразу ясно, что вы побывали под следствием, — спокойно сказал он. — За что сидели?

— За драку. Вот с таким пронырой, как ты.

— И все-таки напрягите память: когда вы его видели в последний раз?

— А я его вообще в упор не вижу. И знать о нем ничего не хочу.

— Что так?

— А так, — коротко ответил кузнец.

— Вы с ним что, поссорились?

— А какое тебе дело?

Чувствуя, что между ними начинает вспыхивать вольтова дуга, я решил вмешаться. Конечно, характер у обоих был не сахар, но что вот так, сразу, они поведут себя как кошка с собакой, я не думал.

— Потап Анатольевич, вы много сделали ножей для жителей поселка?

— Ну, много, — ответил он, повернувшись ко мне, а голос его чуть смягчился.

— А вот это изделие вам знакомо? — Я жестом попросил Маркова показать нож. Тот неохотно протянул его мне, а я уже передал Ермольнику. Кузнец лишь чуть взглянул на него и вернул обратно. У него была отличная память на свои работы.

— Докторский, — сказал он. — Полгода назад для Мендлева делал.

— Понятно, — сурово произнес Марков, пряча нож в карман.

А мне показалось, что он сейчас добавит: «А теперь прошу следовать за нами…» Но он ничего не сказал, а просто повернулся и пошел к двери. Даже не попрощавшись. Напряженную обстановку пришлось смягчать мне.

— Вы на него не обижайтесь, — .сказал я. — От него две жены ушли. Одновременно.

— Оно и видно. Ты бы, парень, держался от него подальше. Он тебе еще устроит пакость.

— Собственно говоря, уже устроил. А ключиком вашим мы скоро воспользуемся. Может быть, даже завтра ночью.

— Ладно, дашь знать, — сказал кузнец и взялся за молот, заорав в сторону дверей: — Степка, иди сюда!

Маркова я нашел возле кузницы, сидящего на корточках. Он смачно плюнул и пружинисто поднялся.

— Жук навозный твой кузнец, — сказал он. — Будь моя воля, я бы на него вмиг статью подобрал. Да и подбирать не надо, у него на лбу весь Уголовный кодекс отпечатан.

— Ну это ты брешешь, — не согласился я. — Нормальный мужик, только занозистый. Как ты сам.

— Ладно, пойдем.

— Куда теперь?

— К доктору Мендлеву. Пощупаем его за горлышко.

Я не стал пока говорить Маркову, что доктор кого-то прячет в своем доме. Мне хотелось самому, в крайнем случае вместе с Комочковым, выяснить — кто этот незнакомец. Чтобы утереть Егору нос. Вполне возможно, что этим человеком мог оказаться маньяк Гриша. Мало ли какие отношения их могут связывать. Даже гомосексуальные. Ведь в свое время от доктора сбежала жена и, может быть, именно на этой почве. А если моя догадка верна, то Гриша мог воспользоваться ножом Мендлева, чтобы убить Мишку-Стрельца. Или это сделал тот, кто прячется в его доме. Что ж, посмотрим, как Марков станет «щупать» доктора за горло…

Мы пришли в медпункт, где Жанна, отличившаяся вчера вечером в танце живота и стриптизе, сидела с видом утомленного рыжего солнца, глотая какие-то пилюли.

— Это было ужасно! — ответила она на мой вопрос, каково ее самочувствие после вчерашнего. — Я ничего не помню.

— А мне понравилось, — соврал Марков. — Веселенький был пикничок. Хорошо бы повторить… Доложи-ка, красавица, доктору, что пришли двое больных люэсом, да поживее, а то у нас мозги вскипают.

Густав Иванович встретил нас смущенной улыбкой, поблескивая круглыми стеклами очков. Видно, и ему было стыдно за вчерашний вечер в особняке, хотя он-то вел себя наиболее скромно: просто хлестал одну рюмку за другой и искал кого-то глазами, словно именно ему должно было явиться привидение. Но это безобразное пиршество теперь каким-то образом объединяло нас в некое таинственное братство. «Элиту Полыньи», как сказал бы Намцевич. Может быть, это и было целью его вечера?

Без долгих разговоров Марков выложил нож перед носом доктора Мендлева.

— Ваша игрушка? — коротко спросил он.

— Моя! — обрадовался Мендлев. — Как она к вам попала?

Он попытался взять нож, но Марков накрыл его рукой.

— Я его вам потом верну, — пообещал он. — А пока скажите, где вы его потеряли?

— Да и не терял я его вовсе, — отозвался доктор. — Просто он исчез с моего стола. Недели две назад. Всегда тут лежал, возле фонендоскопа. Наверное, кто-то из пациентов прихватил.

— Вы хотите сказать: украл?

— Можно сформулировать и так.

— Странно.

— Конечно, странно. Кому он мог понадобиться? Свиней резать?

— Или людей.

— Что вы имеете в виду?

— Скоро узнаете. А скажите-ка, доктор, что у вас в том пузырьке, который вы поспешно задвинули в ящик стола, когда мы вошли? Ужасно жажда мучает.

Густав Иванович молча улыбнулся, встал, достал три мензурки, пузырек и разлил спирт.

— Это лучше того, что мы пили вчера, — сказал он.

— Да… — согласился Марков. — Гораздо лучше. А чем он вчера нас опоил, как вы думаете?

— Наверное, какой-нибудь экстракт белладонны с красавкой.

— Либо наркотические травы, — вставил я. — Но надо быть хорошим специалистом, чтобы разбираться в них. Очевидно, у него грамотный помощник. Вроде Раструбова. Ведь он часто приносит вам свои находки с болота? — Я не забывал, что мне надо выявить еще и возможную причастность пекаря и Мендлева к убийству деда. Но мой вопрос нисколько не смутил его.

— Да, я пользуюсь его услугами, — ответил он. — Иногда я составляю лекарства и по методам народной медицины.

— И яды тоже?

— Ядами занимался ваш дедушка, — холодно произнес доктор.