Мышеловка

— Ксюша, — с трудом выдавила из себя Милена. — А кто вопил первый раз — не знаю. Кажется, где-то в подвале…

— Потом Ксения вскочила и убежала, — добавила Маша, тесно прижимаясь к моей жене. — А Коля и Сеня пошли ее искать.

— Оставайтесь здесь, — предупредил их я. — Что-то странное творится в доме. Мне это не нравится.

— Ты хочешь нас бросить? — испуганно спросила Милена.

— Ничего с вами не случится. Если будете сидеть на месте. А я пойду поищу их.

Я открыл дверь в комнату номер три, где разместились Барсуковы, и пошел налево, в сторону кухни. Но здесь тоже никого не было. Между тем кто-то продолжал передвигаться по чердаку, там что-то рухнуло и загремело. «Марков, гад! — подумал со злостью я. — Всех довел до белого каления». Я пошел по коридору, миновал его комнату и добрался до шестой, откуда вела лестница на чердак. Поднявшись по ней, я отворил люк и выбрался наверх. Подсвечивая себе фонариком, я сделал несколько шагов и тотчас же угодил в собственную ловушку — в разбросанную по полу проволоку-петлю. Обе мои ступни оказались опутанными этой заразой. И в это время хлопнул второй люк, который вел в комнату номер три: кто-то поспешно покинул чердак. Я знал, что из этой проволоки мне не выбраться. Если я начну распутывать ее, то скорее всего руки будут намертво схвачены тонкими металлическими петлями. Это славное изобретение успешно применялось на наших границах и предназначалось для нарушителей и диверсантов.

— Эй, кто-нибудь! — закричал я. — Поднимитесь на чердак!

Мне пришлось ждать минут пять. Наконец из люка позади меня появилась голова Сени Барсукова.

— Ты чего орешь? — спросил он. — А где Ксения?

— А Николай где?

— Полез в подвал. Он думает, она там.

— Зря вы разделились. Нам всем нужно держаться хотя бы по двое. Иначе нас всех передавят поодиночке. Если это действительно кому-то нужно… Не подходи! — предупредил его я. — Здесь ловушка. — Я посветил фонариком, показывая на проволоку-петлю. — Не вляпайся, как я. Давай, осторожно попробуй меня распутать.

Пока Барсуков освобождал мои ступни, внизу, прямо под нами, снова раздался крик. Я узнал голос моей жены.

— Поскорее не можешь? — сердито сказал я.

— А какого хрена ты тут капканы наставил?

— На двуногого зверя, — отмахнулся я.

Наконец я был свободен, и мы осторожно пошли вдоль стенки, пробираясь ко второму люку. Спустились в третью комнату, а потом вошли в зал. Я посветил вокруг фонариком: за столом сидела только одна Милена, необычайно бледная. Даже косметика вроде бы испарилась с ее лица.

— А где Маша? — спросил я.

— Она… исчезла, — шепотом ответила моя жена. — Я держала ее за руку и вдруг… Раз — и нету. Словно кто-то вырвал ее. Что здесь творится, Вадим?

— Не знаю. Должно быть, все это проделки Маркова.

— Он был здесь до того, как Маша исчезла. Вошел, захохотал и сразу же скрылся. Мне кажется, я узнала его смех.

— А может быть, это был не он?

— Может быть.

— Я ему морду набью, — пообещал Барсуков.

— Слушай, Сеня, оставайся тут, с Миленой, а я пойду пошурую в подвале. Только ради Бога, держитесь вместе!

— Мы сольемся в неразрывном поцелуе, — довольно неуместно пошутил Сеня. Я погрозил ему кулаком и пошел в свою комнату, где был выход в подвал. Помня о проволоке-петле, я спускался по лестнице осторожно, так как где-то на ступеньках была натянута леска. Но она уже была разорвана до меня. Посветив на пол, я увидел лежащего человека. Это был Марков, а около его головы темнело несколько пятен крови…

Глава 17

Оползень

Я быстро спустился вниз, склонился над Егором, перевернул его на спину. Он что-то промычал, не открывая глаз. Лоб его был сильно рассечен, но кровь уже запеклась и не сочилась. Наверное, произошло следующее: он спускался по лестнице, запнулся о мою леску и кубарем полетел вниз, стукнувшись головой о валявшийся тут же металлический брусок. Вот и доигрался в своего «Убийцу в темном доме». Сам чуть не оказался трупом. Я похлопал его по щекам, приводя в чувство.

— Э? Отстань… Что тут, где я? — пробормотал он, открыв глаза.

— Очухался, налоговый инспектор? — произнес я почти точно так же, как несколько часов назад сам Марков, когда я лежал на берегу озера. — Будешь знать, как по незнакомым подвалам лазать.

— Кажется, я знатно грохнулся. Какой болван натянул веревку? Впрочем, не отвечай, догадываюсь.

— Это была леска. Специально для таких придурков, как ты. Жаль, шею не сломал.

— Помоги подняться. Чего-то голова кружится.

— Немудрено. Наверное, сотрясение мозга. Хотя вряд ли… Чего там сотрясать-то?

— Ладно, остряк. Давай выбираться наверх. Водку еще не всю выпили?

— Да мы там все потерялись, как в глухом лесу. Сначала Ксения убежала… Потом Маша исчезла. Это ты вопил первый раз?

— Нет, — серьезно ответил Марков. — Я и сам не понял, что это было.

— Кто же тогда? — Я задумался, чувствуя, что капитан говорит правду. — Непонятно.

— Просто у тебя весь дом, нашпигован всякими привидениями.

— А зажигалки и спички ты украл?

— Ну, я.

— А пробки?

— Не выворачивал.

— Ерунда какая-то…

— Слушай, Вадим, я думаю, у тебя тут кто-нибудь еще живет. Когда я спускался в подвал, кто-то прошмыгнул внизу. Какой-то человечек, клянусь своим пистолетом.

— Мне тоже так кажется… Пошли искать остальных.

Мы выбрались наверх через люк в мою комнату и направились налево по коридору.

— Смотри-ка! — шепотом сказал Марков. — Там кто-то шевелится.

Дверь в комнату Ксении была отворена, а внутри стояли два человека, тесно прижавшись друг к другу. Они так страстно целовались, что даже не заметили нашего появления. И лишь луч фонарика, осветивший их лица, заставил разомкнуть объятия. Это были Коля Комочков и Маша Барсукова, которые испуганно посмотрели на нас.

— Все в порядке, — прошептал я. — Проверка документов.

Теперь я понимал, куда исчезла Маша и кто ее увлек за собой из зала. Но куда делась Ксения? Честно говоря, мне было все равно, чем они тут занимаются, хотя и несколько обидно за Сеню. А Марков повел себя более агрессивно.

— На Востоке вас обоих посадили бы в яму с голодными крысами, — сказал он.

— Пойдем, — остановил его я. — Это нас не касается. Обойдем дом с другой стороны. Надо же найти нашу крикунью.

Но теперь вдруг и у меня как-то неприятно засосало под ложечкой: я представил себе, что и моя жена, там, в зале, целуется с Сеней Барсуковым. А почему бы и нет? Что я знаю о них, об их тайной жизни? Что мы вообще знаем друг о друге? Мы видны лишь настолько, насколько сами хотим открыться другим, даже самым близким. А вся основная, самая большая часть души скрыта во тьме. И мой фонарик не высветит то, что может там оказаться… Мы прошли через все коридоры и помещения и снова уперлись в комнату Ксении, но ни Маши, ни Комочкова там уже не было. Тогда я открыл дверь в зал, где уже горели свечи, а за столом чинно сидели все пятеро наших друзей. Чета Барсуковых, держащаяся за руки, рядом — чуть смущенный Комочков, напротив него — Милена, а по левую руку от нее — Ксения, голова которой почему-то постоянно стремилась вниз, словно она клевала носом какие-то зернышки со своей груди. Приглядевшись внимательней, я вдруг догадался, что она совершенно пьяна.

— Ну где вы бродите? — сказала моя жена. — Я нашла спички.

— А что с Ксенией? — Я кивнул головой в сторону ее подруги.

— Мне пришлось влить в нее целый стакан водки, чтобы она успокоилась, — пояснил Барсуков.

— А ты выяснил, почему она орала?

— Выяснил… Кто-то в темноте наступил ей на ногу. Вот нервы и сдали.

— Это был я, — хмуро сознался Комочков. — Случайно. Я не хотел, братцы.

— Ясно, — сказал я. — Непонятно только одно: кому принадлежал первый крик? И если никому из нас, то кто-то действительно стремился испортить нам ужин.

— Кстати, поросенок уже остыл, — сказал Сеня. — Предлагаю продлить наше пиршество в Полынье, самом таинственном месте на всей планете. Что там Бермудский треугольник! Нет, правда, мне здесь начинает нравиться все больше и больше.