Пыль Человеческая

Эд смотрел на меня потрясенно. Сделал долгий выдох.

- Ни черта себе дела! Мэйнарда я не знал. Так, видел пару раз в магазине. Но он был личность в городе известная. Из Бигелоу знал только младших - Джонатана и Кортни. Часто пересекались в баре. Пили и даже танцевали с Эми. Старшего не знал, он жил отшельником. Джонатан говорил, он людей не любит. Так что, думаю, тут я тебе не помощник.

Я кивнул.

- Не ты один. Скажи, сколько у вас стволов на ферме?

Он опять снял бейсболку и принялся трусить перхоть.

- Четыре ружья и пистолеты у нас с Джонни.

- Ты извини, но нужно проверить. Вудро просил.

- Конечно. Я понимаю. Не проблема.

Прикурив сигарету от тлеющего окурка, я щелчком отправил его в клумбу. Эд проследил за ним взглядом.

- Поверь, Эд, я не думаю, что это твои парни. Но должен задать еще пару вопросов. Лошадей у вас на ферме нет?

- Только одна. У меня. Их пригоняют с ранчо только на пахоту. На других фермах так же.

- Ясно. Ночью с фермы можно уйти незамеченным?

Он пожал плечами.

- Наверное. Дежурный пока только один - здесь сидит. Сегодня ночью, кстати, был я. Когда начнем складировать урожай, караулы усилим. В том числе на мельнице. Вудро пришлет людей. А пока - выходи кто хочешь. Обошел террасу и вперед. Однако тут до фермы Бигелоу пешкодралом, наверное, часа три. Плюс назад столько же.

- Кто такой этот Джонни?

Эд улыбнулся.

- Брат Эми. Бездельник редкостный. Прожигатель жизни. К работе совершенно не приспособлен. Но при этом владеет какими-то восточными единоборствами и хорошо стреляет. Так что он у нас что-то вроде службы охраны. В единственном лице.

- Как же его с такими талантами Вудро в свою гвардию не забрал?

- Шутишь? Джонни - кошка, которая гуляет сама по себе. Ему начальники не нужны. А Вудро мужик суровый, у него не забалуешь. Джонни не дурак, людей сечет. Его на такое не подпишешь.

Я поднялся.

- Ну что, пойдем, глянем ваш арсенал?

Мы прошли через большой зал и свернули в комнату направо. Что-то вроде просторного кабинета. Обставлено все было небедно, но ощущения богатства, как у Дорсетов, не возникало. Никаких книг. На стене огромная плазма. В углу - теннисный столик для игры соло. На нем как раз меланхолично отстукивал мячиком Джонни.

Эд раскрыл дверки узкого шкафа. Незапертого. Там стояли четыре охотничьих ружья. Внизу - пачки с патронами. Я осмотрел все четыре. Чисто. Эд показал на одно из окон:

- Смотри - вот наше хозяйство.

Вид из окна открывался дивный. Панорама с холма разворачивалась на много миль на юго-запад. То, что казалось с дороги небольшой рощицей, на самом деле было началом выступающего полуостровом огромного леса, заполняющего собой всю долину. Кое-где между зеленью выглядывала поблескивающая на солнце лента реки. Правее леса начинались поля.

- Постройки левее, - подсказал Эд.

Прислонившись к правой раме, я увидел хозяйственную часть. Вернее, видимо, лишь кусочек ее. К тыльной стороне дома, на краю холма, лепились безглазые сараи. То-то я по ним соскучился. Однако было понятно, что все здесь намного крепче и чище, чем то, что я сегодня видел у Бигелоу.

Я повернулся.

- Ну что, Эд, спасибо. Еду назад. Не буду тебя задерживать. Пока, Джонни.

Босоногий, не оборачиваясь, помахал мне левой рукой.

- Я на мельницу. Рацию оставляю на кухне, - бросил ему Эд и вышел вместе со мной. Мы вернулись на террасу.

- Рад был познакомиться. Если что - обращайся. На меня и моих ребят вы с Большим Фритцем всегда можете рассчитывать.

Сухая ладонь. Крепкое рукопожатие.

Возвращался я медленно. Любовался окрашенными ярким солнечным светом красотами природы. Высматривать притаившуюся опасность не хотелось. Сегодня жертва богам уже была принесена.

Город показался мне сонным. Какие-то женщины мыли заборчик у дома. Еще одна постригала клумбу.

Я доехал до конюшни и сдал лошадь Мортимеру.

- Сам катался, сам и распрягай, - проскрипел старый пердун.

- Я слишком устал, чтобы меряться членами со старой гвардией, - бросил ему поводья и пошел прочь.

Доковыляв до столовой, я, кряхтя, опустился в свое кресло и позвал Джину. Она возникла как чертик из табакерки. Всегда на посту. Только блеск в глазах сегодня потускнел.

- Как там?

- Плохо. Фритц еще не вернулся?

Она покачала головой.

- Виски?

- Ты знаешь, что ты гений?

- А ты как всегда все узнаешь последним?

Я осклабился вслед ее покачивающимся бедрам.

Назвать это мутное пойло виски у меня до сих пор язык не поворачивался. Но сейчас это было то, что нужно. Я закурил и сделал большой глоток. Ветеранам в этом баре меньше чем полстакана не наливают.

Из бренчащего ложками сумрака кухни появилась Салли. Подошла ко мне. Секунд десять смотрела через сигаретный дым своими серьезными серыми глазами.

- Моя комната - следующая за палатой.

В окне стоматологии Б.Дж.Абрахама блеснуло солнце.

14

Я откинулся на подушку. Почему-то подумалось, что в перестрелках сердце стучит меньше. И дыхание так не сбивается. Теряю форму.

- Здесь можно курить?

- Нельзя. Но кури.

Она лежала на боку и смотрела на меня. Огонек свечи мелко подрагивал за ее спиной.

Я нашел на полу куртку и достал сигарету. Огляделся в поисках чего-нибудь похожего на пепельницу. Ничего лучше стоявшего на подоконнике подсвечника для толстых свечей не нашел.

- Ты к нам надолго?

Пожалуй, она была красива. По крайней мере - в этом подрагивающем полумраке.

- Не знаю. Наверное.

Я закурил и лег, поставив подсвечник на грудь. Почему-то захотелось сказать правду.

- Не знаю когда, но я уеду. Однако думаю, что вернусь. Остался один долг из прошлой жизни.

Мне хотелось, чтобы она спросила.

- Какой?

- В Аризоне осталась вдова брата с двумя детьми. Я должен их найти. Я уже искал. Давно. В марте. Но не нашел.

Почему после секса всегда так хочется курить?

- В доме и его окрестностях их не оказалось. Но тогда на серьезные поиски у меня не хватило времени.

- Почему?

- Да так, пришлось уносить ноги. Это уже не интересная история. Во всяком случае - не для первого свидания.

Я по-прежнему еще не видел ее улыбки.

- А у меня совсем никого не осталось, - мне хотелось услышать хоть какие-то эмоции в ее голосе, но она была не из тех, кто заботится о форме. Мне казалось, я примерно представлял ее себе. Такие люди любят делами. Слова для них не важны. - Может быть, теперь будешь ты.

Я смутился. От ее слов и своих мыслей. Сказал банальное:

- Расскажи о себе.

- Ничего интересного. Обычная череда дел и ошибок. Разве что - у меня давно не было мужчины.

Она все так же лежала на боку, подперев щеку рукой.

- А у тебя?

Я затушил сигарету и повернулся к ней, насколько позволяло больное плечо.

- У меня была девушка. И ее тоже звали Салли. Ты веришь в знаки?

- Наверное, нет. Ты любил ее?

- Не знаю. Мне было хорошо с ней. Я стараюсь не задавать себе этот вопрос. У меня тоже сейчас на душе выжженная поляна. Большинство чувств и ощущений ушли, и, наверное, им еще не время возвращаться.

- Да, ты прав, - она вдруг кивнула. Это было какое-то... не ее движение. Видимо, рука у нее затекла и она, взбив подушку, немного изменила положение тела.

- Я вижу, что ты часто рискуешь. Ты так привык жить. Скажи, тебе бывает страшно? Ты думаешь о смерти?

Это был хороший вопрос. Я часто представлял, как отвечаю на него, но еще ни разу не смог сформулировать в целом понятный мне самому ответ. Хороший повод закурить.

- О смерти я не думаю. Об этом нельзя думать. А страх... Я никогда не верил, что есть люди, которые его не испытывают. Однако у меня в какой-то момент он как бы притупился. Отступил, что ли? Может, мы с ним договорились?