Страница 54 из 75
Иш-Чель нередко прибирала в этой кладовой. Амантлан любил порядок, поэтому каждая вещь лежала на своем месте: большие круглые щиты, с изображением оскалившейся морды ягуара были рядом с тремя зонтами от солнца, ручки которых были вырезаны в форме переплетающихся змей, их глаза из нефрита слегка поблескивали холодом от лунного света; далее следовали стопкой плащи из меха, ошибки быть не могло, так как характерный запах шкур Иш-Чель не могла спутать ни с чем.
Потом она зацепилась за ручку тяжелой палицы и обрадовалась, что не поранилась вставленными в нее кусочками камней из лавы — рана могла бы сделать её план неосуществимым. Подойдя к группе сандалей, сваленных в кучу, она старательно проверила каждый шнурок на прочность и принюхалась, чтобы не ошибиться — сандали должны были быть старыми и впитать запах своего хозяина. По пути, подобрав пару кремниевых ножей, женщина завернула их в лоскут из тонкого хлопка, очевидно, это была набедренная повязка; медленно подбиралась она к куче военной одежды, на которую возлагала большую надежду.
Резкий запах кожи и пота ударил в нос, давая понять, что вожделенная куча паред ней. Иш-Чель старательно начала перебирать брошенные кое-как одежды, радуясь, как ничему в жизни, что нерадивые служанки не успели привести в порядок, а то и просто убрать отсюда костюмы из шкуры ягуара. Когда оказалось, что она наконец-то нащупала знакомый мех, Иш-Чель присоединила костюм к своему узелку и продолжила поиски. Ей был нужен еще один костюм. Тишина в доме пока ничем не нарушалась, а заговорщикам это было наруку. Наконец второй костюм ягуара, кажется, был найден, оставалось надеяться, что она не ошиблась в той темноте, поглотившей кладовую.
Прихватив пару плащей с густым мехом, и надеясь, что это не подарки тлатоани, а, следовательно, Амантлан не кинется их искать, Иш-Чель выскользнула из комнаты мужа. Пробравшись на свою половину, она подкинула хворост в огонь, достала иглу с нитками и разложила один из боевых костюмов мужа. Несомненно, это была боевая одежда, с которой смыта разве что только кровь, многочисленные дыры, рваные и небрежно прихваченные несколькими стежками из сырой кожи, потертости никогда бы не позволили ее спутать с чем-либо еще. Иш-Чель вознесла молитву своей богине и старой няне, благодаря их за то, что в детстве ее научили владеть иглой.
Второй костюм, за который она взялась, закончив первый, представлял собой кучу рванья, совершенно не пригодного к починке. С одной стороны это было хорошо — его никто не кинется искать, но с другой стороны починить и одеть такое… Иш-Чель была застигнута врасплох. Она не знала, на что решиться: вновь идти в комнаты мужа, ожидая в любую минуту быть пойманной без вразумительных объяснений, или попытаться хоть как-нибудь его сшить. Времени и на раздумья не было. Только сегодня, пока не прошла сверка пленных, пока новые сторожа не присмотрелись и не запомнили новых рабов в лицо, они могли вытянуть Кинич-Ахава. Вздохнув, она решительно взялась за иглу. К тому же ей несказанно повезло, что в пуках она держала старые, поношенные, пропитанные запахом мужа шкуры. В то, что там, в кладовке, найдется еще один экземпляр, не хуже этих, ей не верилось. И она быстро заработала иглой, пытаясь подогнать одежду на себя.
Шитье заняло времени в два раза больше, чем она предполагала. До прихода Муши она успела выскользнуть на кухню. Не зацепив ни одного горшка и блюда, Иш-Чель сложила в мешок: половинку индюка (будем надеяться, что экономная Ишто поверит в то, что его утянули собаки… как и все остальные продукты), перец, десяток початков кукурувы, немного сладкого картофеля, несколько вяленых рыбин. В ее руках оказался увесистый мешок с продуктами. Рука сама нащупала глиняный кувшин, он тоже был ей нужен, и не маленький, а довольно объемный. Нагруженная таким образом, Иш-Чель, едва дыша, добралась в свою комнату, где ее уже ждал обеспокоенный Муши.
— Каноэ готово, — едва слышно прошептал он, а его правая бровь удивленно полезла вверх, завидя, сколько всего принесла хозяйка.
— Хорошо. Я готова. Идем.
Заговорщики решили плыть между чинампе, пока не окажутся напротив дворца тлатоани. Теночтитлан тускло освещал огонь на центральном теокалли. Иш-Чель осторожно попробовала воду озера рукой — ей предстояло ночное купание, а становилось прохладно.
Муши греб уверенно, каждый сильный взмах его рук, неожиданно далеко продвигал их лодку. Предусмотрительный старик нагрузил её свежей рыбой, и оставалось только гадать, что думал хозяин, получивший награду, очевидно щедрую, за весь свой груз. Иш-Чель осторожно отодвинула ногой подальше корзины с товаром, чтобы не раздражал запах рыбы.
— Мы на месте, госпожа. Куда плыть?
— Плыви к теокалли, — их каноэ ловко лавировало между цветущих чинампе. Голова кружилась от пряного запаха многочисленных цветов, очевидно, они проплывали мимо жилья цветовода, который строил свой достаток на выращивании цветов для похоронных обрядов или пиров богатых
пилли.
Свет на теокалли становился ярче, и каноэ ткнулось в твердую почву, но Иш-Чель, хорошо помнившая, где находятся сады тлатоани с его особым зверинцем, нетерпеливо махнула рукой, требуя, чтобы Муши плыл дальше. Перед ними раскинулась ровная площадка с высоким столбом, где в определенные дни свершался полет людей-птиц, за площадкой мрачным огнем на вершине выплывал из ночи Великий храм, посвященный Тлалоку и Уицилопочтли. Ночью жертвоприношения не совершались. Площадь перед теокалли была пустынна, временами её пересекали одинокие фигуры ночных прохожих. Город везде отошел ко сну.
Муши плыл, держась берега, уверенно огибая теокалли с левой стороны. В ночи темнели очертания дворца тлатоани, сады и парк спускались к самой воде и не были огорожены — их охраняли ягуары Амантлана. Внимательно прислушавшись, Иш-Чель прошептала:
— Вот теперь мы на месте… Держись берега, Муши, но не подплывай слишком близко, — она быстро выскочила из каноэ, почти по пояс, погрузившись в прохладную воду озера. Узел с одеждой Амантлана она держала на голове. Положив его на сухое место, женщина убедилась, что на берегу никого нет, Муши отплыл в темноту, и его не видно. Тогда она сняла с себя всю одежду, вздрогнув от ночной прохлады. Иш-Чель набрала большую пригоршню песка и, погрузившись в воду, начала ожесточенно тереть себя. Когда каждый кусочек тела её был тщательно отмыт, она окунулась с головой и отжала волосы. Быстро выскочив из воды, дрожа от холода, Иш-Чель не стала дожидаться, пока тело обсохнет, и резко натянула на себя одежду Амантлана. Запах шкуры животного, смешанный с запахом пота и грязи ударил в нос терпкой тяжестью, дурманящей голову. Иш-Чель подавила в себе неприятные ощущения. Она понимала, чем сильнее запах Амантлана, тем больше у неё шансов выжить, наткнувшись на сторожей в облике ягуаров.
Едва она натянула на голову маску и взглянула на ночь из пасти с оскаленными клыками животного, как раздался легкий шорох в кустах, примыкавших к прибрежной полосе, и под лунный свет выпрыгнула пара изящных и крупных пятнистых кошек. Это были ягуары Амантлана.
"Привет, ребята!.. Вы не заставили себя ждать… Ну, как, удалось мне вас провести?"
Ягуары, играясь между собой, крупными прыжками приблизились к ней. Она замерла, радуясь, что рядом глубокое озеро и, если что-то пойдет не так, то, возможно, ей удасться спастись.
Ягуары подходили ближе и ближе, их красивые морды вытягивались по напрвлению к ней, а тела готовились к прыжку. Одна из грациозных кошек вдруг замерла и сделала неожиданный прыжок в сторону одежды Иш-Чель, аккуратно сложенной у береговой полосы. В момент тонкий хлопок был разорван в клочья, и довольная морда с белоснежным оскалом повернулась к замершей женщине. Дыхание прекратилось, сердце перестало биться, в какой-то миг она поняла, что план её был не просто безумием, а намного больше, и место ей в том самом зверинце, которого ей удалось избежать. Держать в поле зрения обоих кошек у Иш-Чель не получалось, все её внимание, приковала к себе первая, впрочем, ей абсолютно не было никакого дела до второй. Какая разница, кто ее съест?