Страница 23 из 33
— Привет, дружище, — я сегодня разговаривал с одеялами, что ж теперь не поговорить с мышом? — На, картошечку, угощайся, — я протянул ему малюсенький кусочек.
Абсолютно не смущаясь, мышонок взял передними лапками кусочек корнеплода и с аппетитом заработал зубами. Слопав угощение, смешно умыл мордочку и, как мне показалось, благодарно кивнул головой. Я смотрел на забавный серый комочек, жевал холодную картошку, и на секунду вдруг почудилось, что со мной это раньше уже было. Кажется, такое воспоминание называется дежавю.
— Приходи ещё мышонок, буду тебя подкармливать, вырастишь большим и сильным, — я протянул руку, чтобы погладить малыша, но тот сам подбежал ко мне, забрался на колени и по ноге спустившись на пол, исчез из видимости. Видимо, куда-то торопился по своим мышиным делам.
В процессе готовки и общения с мышом, злость на Марка постепенно улетучилась. В конце концов, он не виноват, что замёрз, закутался и уснул, просто мне так не везёт — без конца влипаю в разные скользкие ситуации. Кстати говоря, четвёртый рисунок так и остался невызволенным от Матрона, и Марик всё ещё в опасности.
Дружок мой вернулся вовремя, я как раз пришёл в себя и смог нормально, без обид, с ним общаться.
— Ну, вот он я, полюбуйся! Чистый и скрипучий, прямо как новенький рублик, — зашедший в дом Маркуша сиял белизной и свежестью. — Дай-ка мне чистую одежду, а то у меня только трусы остались.
— Держи, — я протянул ему яркий, с красными маками на голубом фоне, ситцевый халат, в котором вчера пытался изображать девочку — Или вот, ещё есть юбка и блузка.
— Гоша, вот если я тебе тут надоел, так и скажи, прямо, без всяких там намёков, — обиделся Марик на моё предложение.
— Никаких намёков, дорогой Маркуша, и никто мне не надоел. Просто вся наша одежда грязная, не было времени постирать. А не нравится этот халат, в шкафу есть ещё два — голубой в полосочку и жёлтый в цветочек.
— Не надо другой, — пробурчал недовольный товарищ, — этот сойдёт.
Я старался не смотреть на Марка, облачённого в длинное, почти до пят, женское одеяние, чтобы не рассмеяться. Выглядел он нелепо и передвигался неуклюже, путаясь в полах.
— Давай так, я сейчас приготовлю покушать, а заодно нагрею воды в большом котле. Сам пойду помогать Нику пасти коров, а ты займись стиркой, не сочти за труд, — предложил я поделить обязанности.
— Думаешь, я справлюсь? Предупреждаю сразу, что я в жизни даже платка носового не постирал, — попытался отговориться Маркуша.
— Невелика наука — намылил одежду, потёр, прополоскал и готово. С таким пустяковым заданием справится даже новорожденный енот.
— Ага, енот-полоскун справится. Ну хорошо, попробую, — энтузиазма в голосе Марика не прибавилось, но он и не отказался.
— Через час будут готовы и суп, и каша, сам достань из печки и поешь. С этим хоть справишься?
— Поесть? Справлюсь, чего там сложного, — махнул рукой дружок.
— А расскажи-ка мне, как у тебя продвигается расследование знахаркиной тайны? — перевёл я разговор к наболевшему вопросу, — Долго ещё Мурке дрыхнуть?
— Надеюсь, сегодня продвинется. Материала достаточно, буду исследовать, — тут хитрый Маркуша исподтишка посмотрел на меня, — если останется время после стирки.
— У тебя полно времени, — я сделал вид, что не понял намёка этого лукавого лентяя, — и постирать успеешь, и посуду помыть, и с рисунками разберёшься. Я в тебя верю.
Марик понял, что поработать прачкой сегодня ему всё же придётся и, понуро опустив голову, побрёл на улицу с папкой портретов под мышкой.
Тем временем я закончил дела на кухне, взял с собой сухарей, воды, несколько сваренных в печи яиц и отправился искать пасшего стадо Никиту.
Хорошо, что я видел, с какой стороны животные возвращаются вечером, прямиком туда и отправлюсь. Только выйдя на дорогу, я чуть не налетел на того самого, со шрамом на подбородке, Витю.
— Привет, — я шарахнулся в сторону и от испуга первым поздоровался.
— А ты кто такой? — хамовато поинтересовался не узнавший меня парень. Ну всё правильно, один раз он меня видел толкавшим корыто, а второй — в образе девочки Гали, вот и не запомнил.
Когда я понял, что остался неузнанным, сразу расслабился и спокойно, дружелюбно ответил:
— Я Гоша, приехал из города к бабушке. Тут потрясающе красиво, думаю остаться на всё лето. А тебя как зовут?
Мама меня учила, что от вежливости хамы теряются. Для них это равносильно разговору на древне-китайском языке. Вот и сейчас я наблюдал растерянное выражение на лице Вити. Было очевидно, что он заготовил какую-то гадость, но она не вписывается в предложенное мной русло разговора.
— Витя, — наконец пробурчал он, не придумав, что ответить. Потом сунул руки в карманы, отвернулся, смачно сплюнул и ушёл восвояси.
Около дома деда Матрона собралась целая толпа оживлённо кудахчущих бабок. Мне стало интересно, о чём они болтают, я незаметно подошёл ближе и прислушался. Через минуту мне стало так стыдно, как не было ещё никогда в жизни. Баба Матрёна рассказывала своим подругам, как ночью к ней в окно влетел «чорт страшенный аки привиденне, ажно уся жисть промялькнула пред глазами», и она до утра пила валерьянку.
Красный от стыда, как десять варёных раков, я дал стрекача, пока Матрёна не заметила сходства между ночным «чёртом» и стоящим рядом взволнованно подслушивающим парнем.
Я приготовился было к долгим поискам пастушка Ника, но не успел дойти до крайнего дома, как услышал дружное блеянье овец, а сразу за поворотом увидел расположившееся на сочной траве стадо разноцветных коров и стайки жмущихся друг к другу, белоснежных, словно сошедшие с неба облака, овец.
— Я знал, что придёшь, жду тебя, специально не увожу стадо, — вышел мне навстречу Никитка. — А где Марик? Неужели спит до сих пор?
— У Маркуши сегодня важное дело — постирушки. А чтобы лучше получилось, он даже в бабушкин халат переоделся, — я слегка приукрасил действительность.
— Хотел бы я на это посмотреть, — прыснул Никита.
— Посмотришь. Скоро еда приготовится, я тут тебя заменю, а ты сбегай домой поесть, заодно полюбуешься на бабу Маркушу, — сказал я вслух, а про себя подумал — не только мне посмешищем быть, пусть друзья тоже поучаствуют в этом цирке. — А почему ночевать домой не пришёл сегодня?
— Ты вчера нам с девчонками так хорошо поднял настроение, что спать не хотелось совершенно. Мы на озеро прогулялись, послушали концерт лягушачий, а когда шли обратно, представляешь, слышали, как бабка Матрёна чертей из дома выгоняет. Девчонки перепугались до дрожи в коленках, пришлось их проводить, а потом решил вас не будить, да заночевал у них на диване. Честно говоря, самому вчера было страшно, я с чертями до сих пор не встречался, и не знал, что они в нашей деревне водятся.
— Чёртом был я, — пришлось признаться другу. — Ходил Марика спасать от деда Матрона.
Я в красках рассказал о вчерашнем приключении, всё время посматривая на Ника, ожидая его реакции. Но товарищ, на удивление, не стал смеяться, а проявил сочуствие и понимание.
— Да уж, досталось тебе вчера волнений, — вздохнул он. — Но мне нравится, что, несмотря на страх, ты всё же бросился спасать друга. Заслуживаешь уважения.
— Постоять в углу я заслуживаю. Это ж надо таких страстей нафантазировать да стариков бедных напугать.
— Знаешь, у меня есть идея, как загладить твою вину, — сказал Ник, сочувственно поглядев на меня. — Нужно для этих стариков сделать что-нибудь полезное.
— Точно! — я вскочил с места. — Это именно то, что нужно. Думай, Гоша, думай, — я начал ходить кругами, почёсывая затылок. — Корову им подоить? Огород вскопать? В магазин сходить?
— Ты давай только не горячись, попридержи коней. Спешка тебя погубит, дружище. Ты лучше держи эту идею в голове, а при удобном случае сделаешь что-нибудь хорошее для них.
— Спасибо, Ник! Ты своим советом сейчас меня просто спас. У меня совесть знаешь, какая въедливая— как вцепится своими железными клешнями, ни вздохнуть. И ведь никак с ней, редькой-врединой, не договориться — хожу и страдаю, пока не исправлю ситуацию. Представляешь, в школе натворю чего-нибудь и хоть беги сразу к папке на работу, проси, чтоб ремня дал. Иначе стыд прямо заедает. И кто её только придумал, эту совесть? И зачем?