Никомед

На троне той страны, что вам принадлежала,

То станете его напрасно умолять,

Чтоб он вам руку дал, возвысил вас опять.

Лаодика

Да, если буду я раздавлена войною,

То станет от невзгод душа моя иною.

Но, может быть, не все свершить удастся вам:

Небезразлична же судьба моя богам!

Они удержат вас или найдут героя,

Что ваших римских войск сильнее будет втрое.

Прусий

Гордец, от коего защиты ждете вы,

Погубит вас и сам лишится головы.

Решайте, как уйти вам от беды великой,

Царицею ли быть иль просто Лаодикой.

И вот вам мой совет, подумайте о нем:

Хотите царствовать, так сделайте царем

Аттала... Вот и все. Я ухожу.

(Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Фламиний, Лаодика

Фламиний

Позвольте...

Лаодика

Позвольте речь держать? От этого увольте!

Для вашей миссии еще не пробил час:

Я здесь, в чужой стране, не буду слушать вас.

Фламиний

Позвольте мне сказать, что вам грозит несчастье.

Не как посол, как друг; принявший в вас участье,

Я с вами говорю, пытаясь преградить

Вам путь к потоку бед, чью мощь не победить.

Как друг ваш искренний, вам говорю: коль скоро

Благоразумие для доблести опора,

То надобно понять, особенно в беде,

В какие времена живете вы и где.

Когда в душе царей слаба опора эта,

Их доблесть отличить не может тьмы от света;

Ослепшая, она бросается туда,

Где наихудшая случится с ней беда;

И так настойчиво от счастья убегает,

Что пожалеть себя невольно заставляет,

А после говорит, свой прерывая стон:

"Имея все права, я потеряла трон".

Гневите вы царя, чья армия отлично

Умеет воевать: ей побеждать привычно,

А здесь, в его дворце, вы у него в руках.

Лаодика

Не знаю, может ли служить опорой страх,

Но если вы - мой друг, скажу вам для начала:

Не так уж у меня благоразумья мало,

И, не стремясь узнать, в какой печальный час

Судить о доблести судьба учила вас,

Заверить вас могу, что добродетель эта

Не так во мне слепа: тьму отличит от света,

Права мои на трон сумеет отстоять

И оттолкнет того, кто станет ей мешать.

Да, вижу армию я в зоне пограничной,

И, как сказали вы, ей побеждать привычно,

Но во главе ее кого поставит царь?

Такая армия, как уж случалось встарь,

Не сможет победить - царю нужна другая,

Чтоб вторгнуться в мой край, все на пути сметая.

Да, я в его дворце, и я могу вполне

Отдать себе отчет, что угрожает мне;

Но даже при дворе с его непостоянством

Найдет опору честь, вступая в спор с тиранством.

К тому же и народ не слеп, и видит он,

Как попирают здесь и право и закон.

Он Никомеда чтит, он превосходно видит,

Что мачеха его всем сердцем ненавидит,

Что царь игрушкою стал у нее в руках

И что его друзья пекутся о врагах.

А я, которой вы пророчите паденье,

Хочу избавить я Аттала от презренья,

Затем что на него он был бы обречен,

Когда бы брак со мной возвел его на трон.

Его таким, как все, тогда бы я считала,

Обычным юношей, каких у нас немало,

Не мужем - подданным считала бы своим,

С кем брачный мой союз почти невыносим.

И, взяв с меня пример, народ мой без почтенья

Взирал бы на него: какие ж огорченья

Пришлось бы испытать Атталу! Мой отказ

Его достоинство от униженья спас.

Фламиний

Коль это правда все, вы здесь и впрямь царица,

Должны и армия и двор на вас молиться.

Царь - только видимость, не более того,

Вы лишь из жалости здесь терпите его.

О, даже ваш отказ - почти благодеянье!

Как дерзости моей найти тут оправданье?

Считайте, что не я - Рим с вами говорит,

И, коль принять посла ваш долг вам не велит,

Считайте, что в другой я выступаю роли,

Как римлянин простой я говорю, не боле.

Я говорю: в наш век, чтоб трон свой сохранить,

Одна возможность есть - в союзе с Римом быть;

Тогда на мирный край не нападут соседи,

Не покусится враг, мечтая о победе;

И власть свою никто не потеряет вдруг,

Когда союзник он, когда он Риму друг;

Аттал не царствует, но другом назван нами,

И больше царь, чем те, кого зовут царями.

Итак...

Лаодика

Достаточно! Я вижу, что царям

Тогда лишь власть дана, когда угодна вам.

Но если вся земля владеньем Рима стала,

То мало сделал он для своего Аттала,

И если может Рим ему так много дать,

Зачем же за него просить и хлопотать?

Совсем не щедры вы к нему, скажу по чести:

Могли б мне предложить его с короной вместе

И с подданным простым не докучать мне зря,

Забыв о том, что я отвергла б и царя,

Когда б явился он по вашему веленью

И, как союзник ваш, был только б вашей тенью.

Надеюсь, вы теперь могли понять вполне,

Что царь, послушный вам, совсем не нужен мне,

И, говоря со мной, могли увидеть ясно;

Угрозы ни к чему, все доводы напрасны.

Фламиний

Как вас не пожалеть? Ведь вы ослеплены!

Я повторяю вам: подумать вы должны,

Подумать и понять всю мощь и силу Рима;

Коль вы порвете с ним, беда непоправима!

Пред нашей волею ничто не устоит,

Разрушен Карфаген и Антиох разбит,

Дрожит земная твердь, трепещет тьмы обитель,

В наш век всесилен Рим: он мира повелитель!

Лаодика

О, в страхе перед ним могла б я ждать всего,

Не будь Армении и сердца моего,

Не будь того, кто стал по смерти Ганнибала

Его наследником, чья доблесть доказала,

Что именно ему завещан был секрет,

Как римлян побеждать и не страшиться бед.

Подобный ученик сумеет в час урочный

Им доказать, что он урок усвоил прочно;

Тому свидетельство три в Азии страны,

Три царских скипетра, что им покорены.

То пробный был удар, однако поневоле

Удара главного страшится Капитолий.

И если день придет...

Фламиний

Тот день еще далек.

Но ежели еще вам это невдомек,

Вас люди просветят: во всех известно странах,

Что даже, победив при Требии и Каннах,

Великий Ганнибал был Римом устрашен...

А вот и ученик: сюда явился он.

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Те же и Никомед

Никомед

Иль Рим своим послам дал слишком много власти,

Иль поручил вам то, что не по вашей части.