Страница 9 из 15
Необходимым атрибутом авторского мышления в журналистских произведениях В. Распутина является дидактизм со своеобразным ценностным подходом к вещам. Личность оценивается в рамках коллективистской концепции морали. Наличие единой всеподавляющей цели (социалистическое строительство) выстраивает иерархию ценностей, когда общественное доминирует над личностным; реализация личностных ценностей возможна только через подчинение общественному предназначению.
«Мне снова хочется в Тофаларию»: преодоление социального утопизма и становление персональной онтологии в очерках 1960 – начала 1970-х годов
В очерках и рассказах о заповедной саянской стране Тофаларии и ее коренных жителях тофах воплощается совершенно иная, по сравнению с комсомольскими очерками, – лирико-онтологическая тенденция. В. Распутин открывает этот горный край во время командировки на строительство железнодорожной трассы Абакан-Тайшет. Он преодолевает влияние прогрессистской утопии социализма, в его мышлении впервые проявляются мифопоэтические черты. Очерки полностью свободны от социальной патетики и возвышенной риторики. Цикл также характеризуется обостренной эмоциональностью, сосредоточенностью на стилевых поисках, повышенным вниманием к выразительности слова: «Будто было землетрясение и развороченная земля застыла в страхе перед новыми, еще более сильными взрывами изнутри и, не успев сравнять высокие горы и глубокие ущелья, приготовилась к новым ударам»[93].
В очерках о Тофаларии складываются основы системы представлений В. Распутина о природе – авторской онтологии, которая, воплощаясь в ранних рассказах, получает развитие в зрелом творчестве и публицистике писателя 1980-х – начала 2000-х годов. Природа Саян описывается как космос – система, все элементы которой взаимосвязаны и пребывают в состоянии единства. Их сложное взаимодействие раскрывается в очерке «Край возле самого неба» (1961), который открывает книгу: «Скалы вытянули вверх свои уродливые остроконечные головы и, ухватившись за небо, стягивают его вниз. Деревья, как самые бесстрашные альпинисты, выстроившись цепочкой, лезут на скалы. Когда дуют ветры, горы приветствуют друг друга, помахивая ветвями деревьев. Ветры разносят запахи, расплескивают по тайге горячее солнце, рассеивают снежную муку»[94]; «Горные речки – это бунтари, которых никому не удалось сломить. <…> Горы боятся речек. Горы никогда не спят, наблюдая за ними, боясь, что вода смоет их, разнесет маленькими камешками по саянской тайге, разотрет своими сильными холодными руками и утопит навсегда в своей пучине»[95]; и т. п.
Живые существа и человек оказываются органично включенными в космос и его отношения. В очерке «Край возле самого неба» В. Распутин описывает сцену противостояния волка и кабарги. Спасаясь от хищника, животное оказывается на скале, откуда, оставшись без сил, падает через несколько дней в лапы терпеливому противнику, а волк оглашает тайгу торжествующим воем: «Вой этот легко перемахнул через каменную стену, на которую не смогла взобраться кабарга, и напугал оленей. Потом он утонул в шумной Гутаре»[96].
Эволюция образа природы, по сравнению с комсомольской публицистикой, происходит в результате постижения писателем человека и его места в мироздании. В «тофаларском» цикле В. Распутин исследует отношения внутри системы человек / природная среда. Характер взаимосвязи человека и космоса в очерках о Тофаларии определяется точкой зрения и установкой на восприятие природного мира Саян. Условно в очерках можно выделить три типа воспринимающего сознания: во-первых, сознание пришлого современника, во-вторых, сознание коренного населения Тофаларии, в-третьих, сознание субъекта речи очерка.
Первый тип восприятия – восторженно романтический. Его носителями являются геологи и туристы. В очерках «В Саяны приезжают с рюкзаками» (1963), «От солнца до солнца» (1964) в новом ракурсе предстает тема «таежной романтики» и испытания Сибирью. Автор восхищается красотой и силой этих людей – бывшего морского офицера Марка Васильевича Пуссе, кинооператора Иркутской студии телевидения Владимира Зубчанинова, а также сотен и тысяч других романтиков, приезжающих в Саяны. Но природа и человек обладают разновеликими потенциалами, Саяны встречают чужаков опасностями и смертью. Очерк «В Саяны приезжают с рюкзаками» начинается с воспоминания автора о том, как четыре года назад за погибшим сыном в Тофаларию приезжала пожилая женщина. Не жалует смельчаков безучастная к людям Змеиная гора: «Однажды метким ударом камня она сбросила на землю трех туристов, ползущих на нее по канату. Они разбились, а она, накрывшись темнотой, как одеялом, спокойно уснула»[97]. «Старый, самолюбивый» Казыр топит одного из московских кинооператоров, снимавших в Саянах фильм. В. Распутин вспоминает гибель в 1942 г. троих изыскателей Южно-Сибирской железной дороги – A.M. Koшурникова, А.Д. Журавлева и К.А. Стофато.
По мере накопления уважительного отношения к природе и приобретения необходимых для выживания навыков происходит своеобразная инициация приезжих в жизнь Саян. Во время первой своей поездки в Тофаларию Марк Пуссе со спутниками смеется над охотничьими рассказами и предупреждениями проводника-тофалара Григория Тутаева о том, что «Казыр не любит человека». В результате под ответный «злобный, слюнявый хохот» горной реки их лодка уходит на дно, а трое товарищей едва спасаются от «пенистого, пьяного течения». Зато на следующее лето Казыр подчиняется отважному путешественнику, а еще через год Саяны пускают его к Медвежьему озеру. Принимая их законы, становясь пленниками Саян, люди включаются в структуру космоса; между человеком и природной средой устанавливается устойчивая, двусторонняя духовная коммуникация: «…сотни сердец, как сжатая пружина, несут в себе запас той яркой разноцветной радости, с которой встречают открытия. И однажды этот день настает. Обычный с утра, он заканчивается фейерверком чувств, и все эти чувства, словно праздничные поздравления от сотен друзей, получают горы»[98].
Однако тип восприятия приезжего человека оценивается как неполноценный, недостаточный для обретения связи со всей полнотой реальности: «Геолог, уходя в тайгу на пять или шесть месяцев, знает, что в октябре ему придется возвращаться в город»[99]; геологу к осени нестерпимо хочется домой, а весной, также нестерпимо, – в тайгу. В итоге он так и не становится до конца частью тайги, но тайга является частью его жизни. Единственно адекватными связями с космосом, с точки зрения В. Распутина, обладают лишь местные жители – тофалары.
В аборигенах Тофаларии В. Распутин открывает носителей особого – онтологического – типа сознания. Писатель рассматривает их легенды, нравы, быт и обычаи, создает полнокровные характеры тофаларов: Генки Тутаева («Вам завтра ловить оленей», 1961), Григория Тутаева («В Саяны приезжают с рюкзаками», 1963), Степана Токуева, Альберта Банакаева («От солнца до солнца», 1964). В очерках «Всех понятней тайга» («Продолжение песни следует», 1961), «От солнца до солнца», а также в «тофаларских» рассказах («И десять могил в тайге», «Эх, старуха…», «Человек с этого света») создается образ старух-тофаларок, соотносимый с образами Анны, Дарьи и других старух В. Распутина поры писательской зрелости.
В отличие от туристов и геологов тофалары не возвращаются в Саяны, а живут здесь. Тайга для них – не экзотика, а обжитое пространство, промысловая территория. Отношение аборигенов к природе лишено как романтической восторженности, так и страха. Это сильные люди, поскольку обладают всеми необходимыми навыками для выживания в тайге, которых недостаточно у приезжих. Они хозяева тайги: «…он испытывает к ней уважение, но соблюдает осторожность, он признает ее силу, но знает и слабости. <…> На него может быть совершено нападение, и это будет преступлением. Его может подстерегать опасность, поэтому он вооружен»[100]. Герой очерка «От солнца до солнца» Степан Токуев запросто преодолевает путь через горы от Алыгджера до Верхней Гутары, спеша к любимой девушке: «Степан решился на эти 180 километров с такой же уверенностью, с какой я пошел бы на свидание за четыре квартала в городской парк»[101]. В другом очерке – «Вам завтра ловить оленей» – аналогичный бросок сквозь тайгу на похороны матери совершает подросток Генка Тутаев. Характеризуя мироощущение тофалара, начинающий писатель ставит в центр неспособность к ощущению одиночества, свойственного представителям внешнего мира: «Тофалар с детства, с самого первого дня в тайге. <…> Их связь больше обычных представлений о связи человека и природы. Она родственна. Веки вечные они кормились одной грудью: днем это было солнце, а ночью луна. Вот почему они не могут тяготиться друг другом, это стало бы противоестественным»[102].
93
Распутин В. Край возле самого неба // Распутин В. Край возле самого неба: Очерки и рассказы. Иркутск, 1966. С. 3.
94
Распутин В. Край возле самого неба… С. 3.
95
Там же. С. 5.
96
Там же. С. 3.
97
Распутин В. В Саяны приезжают с рюкзаками // Распутин В. Край возле самого неба. С. 9.
98
Распутин В. В Саяны приезжают с рюкзаками… С. 10.
99
Распутин В. От солнца до солнца // Распутин В. Край возле самого неба. С. 15.
100
Распутин В. От солнца до солнца… С. 21.
101
Там же. С. 20.
102
Там же. С. 16.