Мир за дверью

– А почему же их не было на открытии?

– Были, ты вроде бы даже обратил на них кое-какое внимание. Просто машину, которую мы бы наверняка запомнили, в такую толпу не пропустили. Так что ты их увидел, но не зафиксировал в мозгу.

– Что-то с внимательностью моей стало… – злясь на самого себя, озвучил я свои мысли.

– Это ничего, с каждым бывает. Но телевидение дает шанс просветить человечество. Всё, что они увидят потом увидят все люди – те, которые будут смотреть телевизор в тот конкретный момент. Во всяком случае, по-моему, все случается именно так, – с некоторым сомнением добавил Дуболес.

Вскоре у телевизионщиков все было готово, и они присели отдохнуть, перебрасываясь незначительными замечаниями, которые вполне отражали их отношение к происходящему.

– Вот теперь торчать тут ближайший час, а то и больше! – говорила симпатичная длинноногая (или короткоюбочная) девушка, сидя на складном стуле и нервно болтая ножкой. – Ведь столько разных интересных, может, даже сенсационных репортажей, а меня послали именно сюда, на съемку вырубки леса!

– Да ладно тебе, Изабель, – постарался ее успокоить один из мужиков, в смешной коричневой беретке на голове. – Лес, конечно, давно себя не проявлял, так что люди уже почти потеряли к нему страх, но все равно ПОЧТИ. Ходили слухи, что вчерашнее посещение леса для многих закончилось весьма плачевно, ты ведь тоже смотрела вечерние новости.

– Да, да. Но это все бред! Подумаешь, пару-другую пчелы покусали. И из-за этого устраивать такую панику!

– Вообще-то, кусали осы. И не забывай – многие оказались покусаны клещами, зараженными энцефалитом, а это уже более серьезно.

– Вот именно поэтому я к лесу и близко не подойду, но не потому, что там всякая нечисть или что-то необычное, а потому, что там может жить всякая зараза. Я бы вообще стерла эту так называемую зеленую зону и легкие нашей планеты с лица земли (если, конечно, лицо земли находится именно на этом месте).

Меня немного задели такие бесцеремонные замечания в наш адрес (ведь лес и мы уже были неразделимы).

– Дуболес, а не могли бы мы направить пару-другую блох на эту красотку? Что-то больно много она болтает, причем весьма нелицеприятного.

– Я все слышу и совсем не против. Сейчас передам пожелание Ратибору.

Дальше не было ничего интересного. Девица в основном возмущалась, а остальные, видимо, уже устали от ее монологов, поэтому не стремились превратить их в диалог. Блох с такой высоты разглядеть было нереально, да я и не пытался. Я ждал главного врага.

– Кар-р-р-р! – послышался вороний голос, и две вороны спикировали на девицу, обстреливая ее из всех орудий. Закончив обстрел, они развернулись и полетели прочь, сопровождая свой путь веселым карканьем.

Вопли репортерши, вероятно, были слышны у самого Дуболеса. Вскочив с кресла и смешно дергая руками, она старалась выхватить платок из маленького нагрудного кармашка, что давалось с огромным трудом вследствие запачканности всего парадного костюма. На вопли сбежались все сотрудники, и каждый, в силу своих сил и возможностей, пытаясь ей помочь (правда, никто не старался проявлять свое рвение, большинство сбежалось только для того, чтобы потешиться, одновременно принимая живое участие в переполохе), только усугубляли ее расстройство.

Это событие развлекло всю съемочную группу, как минимум, минут на десять, так что вновь подготовиться к репортажу они сумели лишь в последний момент. На Изабель напялили чей-то пиджак, более-менее подходящий по размеру, в задачу которого входило заодно немного прикрывать испорченную юбку. Настроение репортерши было сильно испорчено, зато вся съемочная группа пребывала в заметном возбуждении (что они тщательно скрывали, громко вспоминая смешные анекдоты, над которыми потом смеялись неестественно весело или просто отворачивались в сторону и подавляли смешки силой своей, еще оставшейся, воли).

Все прекратилось, как только послышался далекий гул. Было что-то угнетающе-обреченное в этом звуке. Нарастающее гудение давило на уши. Сейчас я чувствовал себя водолазом, которого почему-то выгнали из батискафа на глубине в пару тысяч метров. Возможно, сказывалось долгое время, проведенное в глухом лесу, в котором все звуки были животного происхождения, а значит, безобидными для нервной системы, в то время как здесь все яснее и яснее чувствовалась тяжелая машинная поступь.

– Придется привыкать, – сказал я сам себе и приготовился к предстоящей встрече (морально).

Моя моральность только-только успела собраться, как из-за горизонта (горизонта моей видимости) показались механические чудовища, которые были представлены уже известной нам черной машиной, тремя бульдозерами и двумя бревноперевозящими представителями. Чуть позже подкатил автобус, из которого, с явной неохотой, стали выползать рабочие.

Из черной машины вылезли наши знакомые – Толстый и Средний. К ним тут же подскочила репортерша, сжимая в руке гранату. Но не успел я порадоваться такой удаче, как Дуболес меня остудил, объяснив, что это всего лишь микрофон (как много всего интересного я упустил, находясь в своем мире).

Изабель что-то защебетала, задавая вопросы и иногда слушая ответы. Суть разговора сводилась к следующему:

Изабель. Чем обусловлены причины столь сильно изменившейся политики в отношении леса?

Средний (на этот раз он даже не подпустил Толстого к разговору) Все очень просто. Это можно обозвать одним словом – Гиена, точнее, Гигиена. Вы же вчера видели, как много мусора скопилось в лесу!» (И он махнул рукой в сторону мусорных куч, которые еще вчера были на месте, но теперь…)

Человек с камерой повернулся в указанную сторону и что-то недоуменно показал Изабель. Возникло небольшое замешательство, особенно в рядах Среднего.

Изабель: Какой мусор?

Средний: На самой лесной опушке вчера валялись целые тонны! Видимо, за ночь их присыпало листвой. Ничего. Мы все расчистим, сделаем дорожки, поставим мусорные контейнеры, урны. Будет все цивилизованно и удобно.

Изабель: А вы уверены, что лес не будет против? Смешно, конечно, говорить, но раньше лес, как бы это сказать, сопротивлялся насилию.

Средний: Мне кажется, что пора убрать все суеверия и затруднения с нашего пути. Человек – вот кто властитель этого мира, а не какой-то лес. Нам надо все взять в свои руки!

Изабель: Вам надо?

Средний: Нет, нет, что вы! Нам, я имею в виду, всему человечеству. Не волнуйтесь, мы стараемся не для себя, а для будущего нашего подрастающего поколения!

Изабель: А вы сами верите своим словам?

Средний: Безусловно, мы сделаем все как надо!

Этой фразой Средний закончил интервью и обворожительно (как он считал) улыбнулся (хотя эта улыбка в большей степени напоминала оскал бандерлога).

– Прораба ко мне! – зычно крикнул Средний, и к нему тут же подбежал плотный высокий человечек в оранжевой каске. – Общий план тебе известен, определитель с деталями на месте. Приступайте! – закончив дачу указаний Средний отвернулся и стал внимательно изучать лес, считая, что все нужные распоряжения он уже сделал. Прораб бросился выполнять намеченный план.

Кстати, не думайте, что прорабы плохие люди. Они не рассказывают про рабов, и вообще к рабам почти никакого отношения не имеют, ну разве что управляют другими рабочими, которые формально рабами не считаются (видимо, раньше его называли «прорабочий», но так как такое длинное слово не всем руководителям выговорить под силу, то слово это было решено сократить до известного всем ПРОРАБ).

Сегодня рабочие подготовились к своей миссии более тщательно. Одетые в толстые рабочие костюмы и с надетыми противомоскитными сетками, полностью закрывающими голову и шею, они серьезно усложнили нам задачу.

Не отвлекаясь на репортершу, я все же временами начал замечать, как она периодически чешется, не подозревая, какой сюрприз ее ожидает дома.

Снова бензопилы в руки, а бульдозеры, злобно урча, начали движение к лесу.