Басни

Слух до Мышей о том дошел:

Повыбрались из нор, открыли заседанье

И стали рассуждать,

Какие меры им против Кота принять.

Одна Мышь умная, которая живала

С учеными на чердаках

И много книг переглодала,

Совет дала в таких словах:

"Сестрицы! отвратить грозящее нам бедство

Я нахожу одно лишь средство,

Простое самое. Оно в том состоит,

Совет Мышей

Чтоб нашему злодею,

Когда он спит,

Гремушку привязать на шею:

Далеко ль, близко ль Кот, всегда мы будем знать,

И не удастся нас врасплох ему поймать!"

- Прекрасно! ах, прекрасно!

Вскричали все единогласно.

Зачем откладывать? как можно поскорей

Коту гремушку мы привяжем;

Уж то-то мы себя докажем!

Ай, славно! не видать ему теперь Мышей

Так точно, как своих ушей!

-Все очень хорошо; привязывать кто ж станет?

- Ну, ты. - Благодарю!

- Так ты. - "Я посмотрю,

Как духа у тебя достанет!

- Однако ж надобно. - Что долго толковать?

Кто сделал предложенье,

Тому и исполнять.

Ну, умница, свое нам покажи уменье.

И умница равно за это не взялась...

А для чего ж бы так?.. Да лапка затряслась!

Куда как, право, чудно!

Мы мастера учить других!

А если дело вдруг дойдет до нас самих,

То исполнять нам очень трудно.

Измайлов.

Содержание басни заимствовано из сборников басен Абстемия (псевдоним писателя XV в. профессора изящной словесности Бевиляква) и Габриэля Фаерна (1500-1561), друга папы Пия IV, издавшего на латинском языке "Nтi басен, выбранных из древних авторов". На русский язык, кроме Измайлова, басню перевел Тредьяковский ("Мыший Совет").

25. Волк и Лисица на суде перед

Обезьяной

(Le Loup plaidant contre le Renard par-devant le Singe)

Волк подал просьбу Обезьяне,

В ней обвинял Лису в обмане

И в воровстве; Лисицы нрав известен,

Лукав, коварен и нечестен.

И вот на суд Лису зовут.

Без адвокатов дело разбиралось,

Волк обвинял, Лисица защищалась;

Конечно, всяк стоял за выгоды свои.

Фемиде никогда, по мнению судьи,

Не выпадало столь запутанного дела...

И Обезьяна думала, кряхтела,

А после споров, криков и речей,

И Волка, и Лисы отлично зная нравы,

Она промолвила: "Ну, оба вы неправы;

Давно я знаю вас...

Свой приговор прочту сейчас:

Волк виноват за лживость обвиненья,

Лисица же виновна в ограбленьи".

Судья решил, что будет прав,

Наказывая тех, в ком воровской есть нрав.

Ф. Зарин.

Некоторые здравомыслящие люди считали невозможным подобный самопротиворечивый приговор. Но я в своей басне следовал Федру, И по-моему, именно в противоречиях приговора и заключается вся соль.

Лафонтен.

Волк и Лисица на суде перед Обезьяной

26. Два Быка и Лягушка

(Les deux Taureaux et la Grenouille)

Из-за телушки молодой

Друзья Быки вдруг сделались врагами,

Сцепились грозными рогами

И начали ужасный бой.

То видя, в страхи спряталась одна Лягушка.

- Что сделалось с тобой, квакушка?

Спросила у нее подруга, и в ответ

Трусиха молвила: - Предвижу много бед!

Для нас опасна битва эта.

Конец ее таков:

Тот из Быков,

Которому достанется победа,

Возьмет добычу в достоянье;

Другой же к нам уйдет в изгнанье,

Чтоб в тростниках сокрытым быть,

И будет нас давить!

Так поплатиться нам придется

За жаркий бой, что здесь дается.

И предсказание Лягушки было верно:

Укрыться в тростниках сраженный Бык спешил

И ежечасно их давил

Он под копытами по двадцати примерно.

Не так же ли в делах людских

Страдают малые за глупости больших.

Ф. Зарин.

Из басен Федра. Есть описание подобной битвы в "Георгиках" Виргилия, которому Лафонтен охотно подражал. - На русский язык басня переведена Сумароковым ("Пужливая Лягушка").

Два Быка и Лягушка

27. Летучая Мышь и две Ласточки

(La Chauve-Souris et les deux Belettes)

Жестокую войну

С Мышами Ласточки имели:

Кого ни брали в плен, всех ели.

Случилось как-то, Мышь Летучую одну

В ночную пору

Занес лукавый в нору

К голодной Ласточке.-Прошу покорно сесть,

С насмешкой Ласточка сказала

Ты Мышь? Тебя мне можно съесть?

- Помилуй, - та ей отвечала,

Не ешь, а лучше рассуди,

Да хорошенько погляди:

В своем ли ты уме, сестрица?

Вот крылья у меня, - я птица!"

Окончилась война

У Ласточек с мышиным родом,

Но с птичьим уже брань они вели народом,

И Мышь Летучая опять

В плен к Ласточке другой попала.

- Ты птица? Ты теперь летала?

- За что меня так обижать?

Я Мышь и из мышей природных,

Был смелой пленницы ответ,

Похожа ль я на птиц негодных?

На мне и перьев вовсе нет!

В другой раз хитростью такой она спаслася,

И ложь и истина равно ей удалася.

Измайлов.

Содержание басни заимствовано у Эаопа.

Птица, раненая стрелой

28. Птица, раненая стрелой

(L'Oiseau blesse d'une fleche)

Крылатой ранена стрелой

И смертною охваченная мглой,

Судьбу свою оплакивала Птица:

"Где нашим бедствиям граница?

Мы все - орудия несчастья своего:

Из наших крыл, о люди! без пощады

Губительные нам вы сделали снаряды.

Но не спешите ваше торжество

Вы праздновать над нами злобно;

И сами вы страдали нам подобно:

Сыны Япетовы! не половина ль вас

Оружием другой является подчас?

О. Чюмина.

Заимствована у Эзопа. Лафонтен называет детьми Япета род человеческий вообще, беря название это у Горация, который, однако, под "родом (genus) Япета" разумеет Прометея, сына Япета, брата Титана и Сатурна.

29. Две собаки

(La Lice et sa Compagne)

Собаке время подоспело

Произвести щенят на свет;

А между тем разумно это дело

Она заранее обставить не сумела:

Две собаки

Час близок, а у ней и крова даже нет,

Где б отдохнуть могло ее больное тело.

Вот приползла она к соседке в конуру.

"Родная, - говорит, - ей-ей сейчас помру!

Ох! одолжи хоть только на недельку

Свою постельку".

Соседка сжалилась и из дому ушла,

А гостья временно у ней расположилась.

Меж тем неделя протекла,

И к дому своему хозяйка возвратилась.

"Голубушка моя, сама хоть посмотри,

Вновь замолила гостья со слезами,