Трагедии

ГамлетДа, общий то удел наш, мать.КоролеваА если так,С чего ж он кажется особенным тебе?ГамлетНе кажется, а есть; не знаю никакихЯ «кажется». О, мать, ни темный плащ один,Иль строгость черного, как водится, наряда,Иль тяжкие груди стесненной вздохи,Нет, ни очей обильные потоки,Ни выражение поникшего лица,Ни всякий признак, вид или подобие скорбиНе выскажут ее; вот это в самом делеЛишь «кажется» и может быть притворно.Что в сердце у меня, того б не показалиПрикрасы лишь одни и лишь наряд печали.КорольКак хорошо и как похвально Гамлет,Что горестью ты платишь долг отцу;Но знать ты должен: твой отец отца утратил,Утраченный утратил своего,И пережившего долг сына обязуетПоплакать несколько. Но непрестанный плачУпрямой скорби есть безбожное упорство,Плач мужа недостойный; он являетВосставшую противу неба волю,Строптивый дух, расслабленное сердце,Неразвитой и неразумный смысл.Что быть должно, что общий наш удел,Что самое обычное явленье,Зачем с ребячески-мятежным противленьемТак к сердцу принимать? Стыдись. То грех пред небом,Грех перед почившим, грех перед природой,Противный разуму, который смерть отцовПризнал и все твердит со дня, как умер первыйИз смертных до умершего сегодня:«Так быть должно». Стряхни, тебя мы просим,Напрасную печаль и в нас признай отца.Уведать должен мир, что ты ближайшийК престолу нашему; что полноту любвиНе меньше той, какую уделяетРодному сыну лучший из отцов,К тебе питаю я. А что до твоегоЖеланья в Виттенберг вернуться на ученье,То знай, оно противно нашей воле.Тебя мы просим: здесь остаться согласисьНа утешение и радость нашим взорам,Как первый из вельмож, племянник наш и сын.КоролеваПусть просьбы матери не будут тщетны, Гамлет!Останься здесь, прошу; не езди в Виттенберг!ГамлетТебе по мере сил я должен быть послушен.КорольЧто за прекрасный, ласковый ответ;Будь с нами в Дании. – Идем, Гертруда; ГамлетСогласием свободным и приветнымМне сердце радует. И каждый раз сегодня,Как будет пить король за здравие его,Пусть облакам о том грохочут пушки;От пира короля пусть небо загремит,И гром земли да повторится в нем. Идемте.

Трубы. Все, кроме Гамлета, уходят.

ГамлетО, если б эта плоть из твердой, слишком твердой,Растаяв, растопясь, росою стала!О, если б заповедью нам самоубийстваПревечный бог не запретил! О, боже, боже!Как пошлы, мелочны, противны и бесплодныМне мира этого все кажутся дела!Фу, гадость, фу! Он – что от сорных травНевыполотый сад; все грубое и злоеИм завладело. До чего дошло!Два месяца, как умер он! Да нет и двух!Столь доблестный король! Он схож был с этим,Как схож Гиперион с сатиром. Мать моюОн так любил, что не давал amp;лицо ейПахнуть и ветру. Небо и земля!И помнить должен я? Она к нему ласкалась,Как будто ласками питаясь, вожделеньеВсе больше в ней росло. И вот, спустя лишь месяц, —Прочь, эта мысль! – Изменчивость, твоеНазванье женщина! – Лишь месяц! Не сносилаИ башмаков она, в которых шла за гробом,Как Ниобея, вся в слезах. И что ж, она,Да, и она – О, боже! Неразумный зверьГрустил бы долее – пошла за дядю, братаОтца, но на отца похожего не больше,Чем я на Геркулеса. Через месяц! ГоречьСлез столь неправедных ей не успелаИ докрасна разъесть заплаканных очей,Уж замужем она. О, гнусный пыл! ДобратьсяС таким проворством до постели блудной!Нет в этом доброго и впредь не будет…Но, сердце, разорвись: уста должны молчать!

Входят Гораций, Mapцелл и Бернард.

ГорацийПривет вам, принц!ГамлетЯ рад тебя здоровым видеть;Гораций, – если я не ошибаюсь?ГорацийОн самый, принц, и ваш слуга всегдашний.ГамлетМой друг, а не слуга; с тобою обменяюсьЯ этим именем. Что привело, Гораций,Из Виттенберга к нам тебя? – Марцелл?МарцеллМой добрый принц!ГамлетКак рад тебя я видеть.(Бернарду.)Добрый вечер!Что ж привело тебя из Виттенберга к нам?ГорацийНаклонность к праздному безделью.ГамлетНе хотел быЯ, чтобы про тебя так говорил и враг твой;Не заставляй же ты ушей моих поверитьСвидетельству, что сам ты на себяПриводишь: знаю я, что не бездельник ты.Что у тебя за дело в Эльсиноре?Тебя мы пьянствовать научим до отъезда.