Газетчик

– Вылезай, урод, – хрипло сказал Малышев. Через переднее стекло он видел, что Лупоглазый шарит по бардачку, что-то ищет. Его движения были быстрыми и судорожными, как в немом кино.

Малышев выдернул монтировку из капота и шарахнул ею по боковому стеклу. К его удивлению, стекло выдержало удар. Малышев ударил еще раз. И еще. На стекле не осталось даже царапины.

Черт возьми, это был не триплекс, а самое настоящее пуленепробиваемое стекло.

Малышев огляделся. Он подумал о том, что можно было бы прицепить машину Лупоглазого тросом к его «копейке» и доставить его в Шиченгу, а там ребята помогут выковырять начинку из скорлупы. Правда, у Соловьева могли возникнуть вопросы.

И тут у него возникла идея получше.

– Ладно, паразит, посмотрим, как тебе вот это понравится.

Малышев поднял канистру, открутил крышку и стал поливать «Волгу» бензином. Сначала капот. Потом переднее стекло. Потом крышу. А то, что осталось на дне, плеснул в боковое стекло. Стекло тут же покрылось радужными разводами и Малышев самодовольно ухмыльнулся, увидев сквозь эти радужные разводы по-прежнему ничего не выражающее лицо Лупоглазого. Малышев достал из кармана зажигалку и показал ее Лупоглазому. Тот смотрел на зажигалку, но не двигался с места. Малышев крутанул большим пальцем ребристое колесико зажигалки. В его руке вспыхнул и заплясал маленький огонек.

Дверь «Волги» щелкнула и открылась. Лупоглазый вышел из машины.

– Давно бы так, – удовлетворенно сказал Малышев и убрал зажигалку в карман.

Лупоглазый стоял прямо перед ним.

– А теперь-то что? – спросил он.

Малышев положил ему руку на плечо и развернул лицом к машине.

– Руки на капот, – скомандовал он. Лупоглазый подчинился.

Малышев поднял монтировку и ударил Лупоглазого по затылку. Тот ткнулся лицом в капот и замер.

Несколько секунд Малышев смотрел на Лупоглазого, распластавшегося на капоте. У Малышева был вид человека, который хорошо сделал свою работу и теперь хочет отдохнуть. Однако его работа еще не была закончена.

Первым делом он снял с правой руки Лупоглазого его часы. Это были «Ролексы», настоящие, золотые, тяжелые и красивые. Малышев не удержался и надел их себе на руку. Затем он открыл дверцу «Волги», взял Лупоглазого подмышки и перетащил его с капота в машину. Усадил его на водительское сиденье.

За его спиной послышалось гудение.

– Этого еще только не хватало, – проворчал Малышев.

Со стороны поселка по трассе ехала фура. Усатый водитель в зеркальных очках, восседавший за рулем фуры, покосился на Малышева и спокойно перевел взгляд обратно на трассу. Фура проехала мимо. Малышев посмотрел ей вслед и на всякий случай запомнил номер.

Потом положил руку на дверцу машины и повернулся к Лупоглазому. И замер. Лупоглазый исчез. Секунду или больше Малышев смотрел на пустое водительское сиденье, а потом послышался негромкий звук – нечто среднее между скрипом и шипением. Малышев наклонил голову и увидел, как из его груди вылезло окровавленное острие монтировки.

Лупоглазый, стоящий за спиной Малышева, толкнул его сзади ногой и Малышев упал на водительское сиденье лицом вперед. Монтировка, проткнувшая его насквозь, торчала из его спины. Лупоглазый засунул руку в карман Малышева, достал зажигалку, щелкнул ею и бросил ее на крышу машины. По крыше влево и вправо пробежала синяя волна огня.

Лупоглазый, не оглядываясь, быстро пошел в сторону желто-синей «копейки» Малышева, сел за руль, завел ее и вырулил на трассу. Через секунду он ехал в сторону поселка.

Зашипела рация, прикрепленная к приборной панели и женский голос передал сообщение всем патрулям о том, что в Волоковце угнана серебристая «Волга», государственный номер А 142 МР 35. Лицо Лупоглазого ничего не выражало. Он выключил рацию и посмотрел на свое правое запястье.

Желто-синяя милицейская «копейка» резко затормозила, развернулась и поехала обратно. Она остановилась на пригорке примерно в полукилометре от места встречи Малышева и Лупоглазого. Лупоглазый вышел из машины и встал посреди трассы. Он смотрел на объятую пламенем «Волгу».

В нескольких шагах от нее стоял человек в комбинезоне защитного цвета. В одной руке у человека была корзина, в другой – длинная палка.

Лупоглазый сел в машину, завел двигатель и сдал назад.

Трасса опустела.

Глава 4

Нина проснулась от ужаса. Она не помнила точно, что именно ей приснилось – что-то липкое, клейкое, инопланетное, от чего она пыталась убежать, но, как это бывает во сне, ноги ее не слушались. И когда она проснулась, ее ужас, который она только что пережила во сне, странным образом остался с нею, никуда не ушел.

Нина не сразу поняла, где она находится. За окном было темно. Она была голая и лежала на диване, накрытая одеялом. Рядом спал Алексей. Нина почувствовала боль между ног и все вспомнила – кухню, Эккерзли и то, чем они только что занимались с Алексеем. Она вылезла из-под одеяла и вышла на кухню. Нашла свою одежду и быстро оделась. Взяла учебник и вернулась в комнату. Положила руку на плечо Алексею.

– Леша, просыпайся.

Алексей застонал.

– Сейчас, мам.

– Леша, сейчас твои родители придут с работы.

Алексей открыл заспанные глаза и посмотрел на Нину.

– Сколько времени?

Нина нашла глазами часы на телевизоре.

– Без пятнадцати шесть.

– Да. Сейчас отец придет, – подтвердил Алексей. – хочешь, я тебя провожу?

– Нет, – сказала Нина, – сама дойду.

– Ну ладно, – легко согласился Алексей, – захлопни дверь.

Нина поцеловала его в щеку и вышла из квартиры.

Она шла по вечернему поселку и думала о своем сне. Это был не просто сон, это было предупреждение. Но о чем?

После смерти матери Нина жила со своей тетей в маленьком синем домике на берегу реки. Каждую весну река разливалась, и вода подходила почти к окнам их дома. Нина думала, что когда-нибудь вода поднимется чуть выше, чем обычно, их синий домик оторвется от фундамента и уплывет.

Когда Нина переходила реку по шаткому навесному мосту, она снова почувствовала то, что пережила в своем сне – ощущение чего-то липкого, клейкого и страшного. Как будто за нею кто-то наблюдал. Она остановилась посреди моста и наклонилась вниз, опершись на дощатые перила. Отпустить сейчас руки – секунду будет холодно, еще секунду – больно, а потом все кончится.

Нина резко выпрямилась. Она вспомнила, откуда взялось это ее ощущение. Она думала, что это давно прошло и забыто, но нет – не прошло и не забыто. Оно снова было здесь и если она не сделает что-то прямо сейчас, оно останется с нею навсегда.

Придя домой, Нина первым делом подошла к телефону, стоящему на холодильнике и набрала номер. В трубке послышался недовольный мужской голос.

– Алло?

– Сергей Семенович, это Нина.

– Какая еще Нина?

– Репетитор Алеши. Передайте ему трубку, пожалуйста, я забыла ему сегодня кое-что сказать по домашнему заданию.

– А, сейчас. Ладно. Леха! Эй, двоечник, иди сюда, тебя твоя учительница!

Отец Алеши был простой работяга в коммунальной службе поселка – ремонтировал мостки и копал канавы для водопроводных труб.

– Нина, привет, – послышался в трубке голос бодрый голос Алексея, – что, забыла что-то?

По его слишком бодрой интонации Нина поняла, что отец Алексея стоит рядом. Но это было не важно. Ей нужно было, чтобы Алексей ее услышал. Что он скажет в ответ – было не так важно.

– Слушай меня внимательно, – сказала Нина, – я хочу, чтобы ты кое-что для меня сделал.

Глава 5

Павлу Пшеницыну в начале лета исполнилось двадцать два. Это был очень толстый молодой человек, рыжий, с большим, круглым, густо покрытым веснушками лицом. Он с детства хотел работать в милиции. Собственно, никакие другие варианты он даже не рассматривал. Несмотря на его внушительные габариты, милицейская форма сидела на нем, как вторая кожа. Трудно было представить его в чем-то другом.