Страница 21 из 27
– Ну, все, кажется, очнулся!…
Ворчливый голос Табхаира пробился сквозь мрак, в котором тут же заплясали разноцветные искры. Они сложились в спираль и закружились так быстро, что Нафина замутило и немедленно вырвало соленой водой.
– Очень хорошо, – разобрал он после того, как содрогнувшись несколько раз, его желудок выбросил из себя все лишнее. – А то моя вера в его счастливую Судьбу едва не померкла.
Нафин застонал и приоткрыл глаза. Сквозь слипшиеся мокрые волосы он увидел участливые глаза Одинга, заглядывавшего ему в лицо.
– Где я? – еле слышно спросил Нафин.
– Уже в безопасности!
Одинг поправил что-то мягкое у юноши в изголовье, осторожно положил его, совсем завалившегося на бок, поудобнее и заботливо убрал со лба мокрые пряди.
– Хорошо, что Табхаир полетел за тобой почти сразу же, – радостно затараторил он. – Но, все равно, пока спустился, пока вытащил тебя из этой воронки!… А я, знаешь ли, как почувствовал!… Вижу вас долго нет и сам полетел. И хорошо! Табхаир тебя еле тащил! Крылья его намокли, а до нас было не докричаться – гроза, ветер, волны шумят… Но теперь, хвала Высшим асам, все хорошо!…
Нафин с трудом перевел взгляд и увидел Табхаира. Тот стоял возле Одинга, сердито глядя на Нафина, и держал в оттопыренной руке Пояс Силы, с краев которого крупными каплями стекала вода.
– Сейчас, конечно, не время, – сказал он, проследив взгляд юноши, – но вот за это.., – и потряс Поясом, – за это тебя следовало бы хорошенько вздуть! Ведь говорили же, что нельзя это надевать!
– Ну, ладно тебе, Табхаир, перестань, – поморщился Одинг, и по его тону стало ясно, что по этому поводу братья уже препирались. – Видишь же, все в порядке. Нафин жив и приходит в себя…
– Жив-то он жив, – перебил Табхаир. – но вот в себя ли приходит! Посмотри, глаза какие безумные! Да и молчит все время…
– А ты чего хотел?! – вспылил Одинг. – Чтобы бедный мальчик после такого удара, да еще едва очнувшись, болтал бы без умолку! Сам-то когда прилетел тоже был не из болтливых!… Ничего, – бывший конунг сменил тон и ласково погладил Нафина по плечу, – вот отлежится, отоспится, сил поднакопит и будет, как новенький… У тебя ничего не болит, Нафинушка? – спросил он обеспокоено.
– Нет, – прошелестел Нафин.
– Ну, вот и славно! Вот и хорошо! – обрадовался Одинг. – Мы тут втроем твой ушиб подлечили, так что лучше поспи – во сне все болячки заживают скорее.
Он снова принялся что-то поправлять в изголовье, а Нафин, с облегчением, закрыл глаза. И, уже проваливаясь в сон, вдруг отчетливо все вспомнил. Корабль, шторм, крушение, Пояс Силы… Вспомнил, как вытащил из воды потерявшего сознание Углета и тонущего Хаму, как донес их до скалы и поспешил обратно, чтобы поискать еще выживших, но тут его что-то ударило…
Это «что-то» во сне превратилось в обломок огромной скалы. Только теперь Нафину удалось увернуться, и обломок, грохоча, полетел в пропасть, а на его месте образовалась глубокая пещера, из глубины которой смотрело хохочущее существо с оскаленной пастью. Оно протянуло к Нафину длинные хищные руки, но схватило не его, а Табхаира, Одинга и Углета и затащило их внутрь. Почти тут же возле пещеры появилась Метафта. Грустная, как никогда, она смотрела на сына и, кажется, плакала. Нафину хотелось кинуться к ней, предупредить, защитить, но дорога под его ногами стала рушиться и рушилась до тех пор, пока юноше некуда стало отступать, а пещера с Метафтой, стоявшей у входа не исчезла из вида. Тогда он взлетел, ощущая страшную усталость, и проснулся.
Солнце уже поднялось над слегка притихшим морем. Хмурясь, оно словно подгоняло клочковатые тучки – последние из свиты, убравшейся наконец грозовой ночи, освобождая себе место на начавшем наливаться приветливой голубизной небосклоне.
Нафин, не двигаясь, смотрел ввысь и думал, что и в нем самом происходит нечто подобное. Боль и прочие неприятные ощущения почти не напоминали о себе, только желудок продолжал возмущенно урчать. Однако, разобравшись в ощущениях повнимательнее, Нафин с изумлением сообразил, что это от голода! Ну, надо же, кто бы мог подумать! Еще недавно, содрогаясь всем телом и изрыгая из себя воду, он считал, что никогда уже не сможет ничего съесть, а теперь готов съесть что угодно!…
Недавно… А, кстати, сколько же он проспал? И где все остальные?
Нафин приподнялся на локте, потом сел и, только когда убедился, что голова больше не кружится, и все его тело тоже в полном порядке, встал на ноги.
Оказалось, что он лежал на узкой площадке, обрамленной с двух сторон высокими стенами утеса, о который разбился корабль. Со стороны моря площадка эта была достаточно широкой, но в противоположной стороне сильно сужалась, протискиваясь между сдвинувшимися скалами так тесно, что в первую минуту Нафину почудилось, будто он находится в каком-то гроте без верхнего свода, и находится он тут совершенно один!
К счастью, не успев даже толком испугаться, юноша услышал отдаленные голоса и, идя на них, быстро отыскал проход. С большим трудом, растопырив крылья, он протиснулся в узкую щель и там замер пораженный! Перед ним расстилалось просторное огромное плато с зеленой травой и деревьями. С востока оно резко обрывалось к морю, но южный и западный края терялись в невысоком, зато, кажется, густом лесочке, образованном этими деревьями.
Под одним из них Нафин и увидел своих старцев, хлопотавших вокруг каких-то узлов, тюков и бочонков, а чуть поодаль, к стволу другого дерева, испуганно жались двое людей.
– А вот и Нафин проснулся! – воскликнул Одинг, увидев юношу. – Иди к нам, чего ты там стоишь? Или тебе тяжело? Голова кружится?
– Нет, – Нафин подошел ближе. – А, что это такое вы делаете?
Он осмотрел разложенные на траве короба, сосуды, мокрые вещи и вопросительно взглянул на старцев.
– Это то, что удалось выловить, – вздохнул Одинг. – К сожалению, многое испорчено, но есть кое-что ценное, что уцелело. Вот огниво, например. Его только подсушить осталось… Или те сосуды с элем и пресной водой. Они хранились в ящике и, каким-то чудом, прямо с ним, попали на отломившуюся часть палубы, на которой плавали, как на плоту, пока не застряли между камнями. Потому их и не затянуло в ту страшную воронку. Да и наши вещи, по счастью, отшвырнуло достаточно далеко – мы их еле нашли… Зато вот этот сундук сам долетел до берега, за что ему большое спасибо – там нашлось немного сухих вещей.
Одинг засмеялся, и Углет, сидевший возле этого самого сундука, видимо догадавшись о чем говорит брат, тоже улыбнулся и закивал головой, то ли приветствуя Нафина, то ли подтверждая слова Одинга.
– А они почему там сидят? – Нафин покосился на людей.
Одинг в сердцах махнул рукой.
– Пусть сидят! Увидели наши крылья, испугались и боятся до сих пор! Уж мы к ним и так, и эдак, но они только головами трясут и мычат. Даже еду брать отказываются.
– Еду? – оживился Нафин. – А у нас что, есть еда?
– Есть, отчего ж не быть. – Одинг самодовольно улыбнулся. – Мы тут на славу потрудились, вытаскивая из воды все, что можно было спасти. Вот, подожди, я тебя сейчас угощу. Но много не дам. Во-первых, тебе много сразу и нельзя, а во-вторых, неизвестно сколько времени мы будем добираться до ближайшего поселения, так что еду придется экономить.
Он порылся в отдельно стоящем коробе и протянул Нафину приличный ломоть хлеба, яблоко, сосуд с водой и немного рассыпчатого сыра, завернутого в зеленый лист.
– А где Хама? – спросил Нафин, жадно набрасываясь на еду и отгрызая огромные куски то от хлеба, то от яблока. – Я же, кажется, доставал его из воды.
– Он сначала нам тут помогал, а незадолго до твоего появления пошел разведать, что там дальше, – ответил Одинг. – Неизвестно, что это за берег такой, и кто в этих местах управляет, а кавестиор, судя по всему, пройдоха знатный и осторожный. Если есть что-нибудь в округе – все разнюхает. Вот Табхаир его и отправил.
Нафин с сожалением отправил в рот последние крошки сыра и только тут сообразил, что старец до сих пор не сказал ему ни слова. Более того, держался в отдалении, поглядывая искоса, с опаской. «Что это с ним? – удивился юноша. – Боится он меня, что ли?». Но тут же догадался: «Ах, да! Пояс Силы! Я же надевал его, и Табхаир теперь опасается, что со мной что-то не так!».