Тайна затворника Камподиоса

– Ничего ты не осмотришь!

– С чего это ты такой злой? – Витус зашел за колоссом в камеру и указал ему на кровать – Садись и спусти чулок.

– Ничего такого я делать не стану!

– Случилось что? – спросил Магистр.

– Ничего не случилось, только вы оба пойдете со мной. И поторапливайтесь!

– Да, но куда и зачем? – Витус начал догадываться.

Колосс заколебался. Сказать? Не говорить?

– Не ваше собачье дело!.. Ну, ладно, скажу: прибыл новый инквизитор. Он епископ, и, говорят, таких суровых людей еще никто не видел. Игнасио по сравнению с ним был ягненком.

– Новый инквизитор?! Епископ?!

– Да, со своим помощником Кривошеем, который его еще переплюнет.

– Все может быть, – пожал плечами Магистр. – Но к нам-то это какое отношение имеет?

– Ты чего, рехнулся, что ли? Стоит этому новому пронюхать, что я вас тут подкармливаю, все мы в самое пекло к дьяволу попадем! – и он замотал своим толстым указательным пальцем перед носом у Магистра. – А ну, переходи в свою старую камеру!

– Мы останемся здесь. Ты вспомни, сколько мы всего для тебя сделали! – он бесстрашно отвел его палец от своего лица.

– Заткнись! Если сам не пойдешь, я тебе ноги переломаю – и тебя понесут!

Нуну схватил Магистра за ворjт рубашки, поднял его в воздух, как кружку с пивом, и выставил в коридор. Вернулся в камеру с самым грозным видом:

– Ты сам пойдешь, доктор-еретик, или тебе тоже помочь?

– Сам пойду. Но свои инструменты и лекарства возьму с собой.

– А вот и не возьмешь! – Нуну правой рукой сдавил Витусу горло. – Удавлю, как цыпленка, если не подчинишься. Так как?

– Пойду безо всего, – прохрипел Витус.

Совершенно потерянный, он вышел в коридор, где стоял Магистр. Их влияние на Нуну совершенно улетучилось, пусть и по совершенно другой, нежели они предполагали, причине.

– Только этого мне и недоставало! – Мартинес презрительно сплюнул, когда Витус с Магистром переступили порог камеры. – Ловчила-правовед и доктор-еретик!

В их прежней камере ничего не изменилось. Все было, как будто они вышли вчера и сегодня вернулись. Разве что сидел в камере один Мартинес. Он лежал теперь там, где прежде спали евреи.

– А где Хабакук, Давид и Соломон? – спросил Витус.

– Выпустили их! На волю! – Мартинес еще раз сплюнул. – Если бы меня спросили, я бы преспокойно повесил этих христопродавцев или сжег на костре, тварей обрезанных!..

– Не смей говорить при мне подобных вещей! – резко сказал Магистр.

– Не надувайся, как индюк, исказитель параграфов! – Мартинес принял угрожающий вид.

– Твои слова – святотатство, чтоб они у тебя в горле застряли!

– Перестаньте! – Витус встал между ними.

– Да, заткните ваши паршивые глотки! – Нуну вышел и закрыл снаружи двери на ключ.

– У меня появилось какое-то недоброе предчувствие, – прошептал Магистр на рассвете следующего дня. – Слышишь, опять эти тяжелые шаги в коридоре?

Они с Витусом лежали на своих прежних местах, под окном. У каждого был свой тюфяк, но от них осталось одно название, потому что почти всю солому из них Мартинес забрал и набил ею свой тюфяк. Только под сильнейшим нажимом он согласился вернуть обоим по небольшой охапке.

– Скорее всего, это опять Нуну, – Витус протирал глаза. Он не выспался. Дело было даже не в тюфяке, да и обстановка как будто знакомая, но сама атмосфера в камере... Ничего нельзя было сказать вслух и ничего сделать, чтобы это не вызвало враждебной реакции Мартинеса.

Магистр начал проявлять беспокойство:

– Этот монстр не принес нам вчера вечером никакой еды. Это может ничего не означать, а может оказаться дурным предзнаменованием.

– Господин ученый наложил полные штаны, – злорадно поддел его Мартинес из своего угла.

Дверь камеры открылась. Появился Нуну. Витус снова отметил про себя, что тот больше не хромает. И он испытал чувство удовлетворения: когда-то Витус сам и гроша ломаного не поставил бы на то, что все пройдет так удачно – а вот получилось же!

– Привет, Нуну, – сказал он.

Колосс только вяло махнул рукой.

– А ну, поднимай свою задницу, доктор-еретик! Епископ Матео желает учинить тебе допрос.

– Значит, вот в чем дело! – вырвалось у Магистра. Он побледнел как мел. – Когда же придет конец этим мукам!

– А я тебе скажу: скоро! – съязвил Мартинес. – Когда твой всеведущий друг предстанет перед тобой в виде горсточки пепла.

– Ты воплощение зла! – Магистр вскочил со своего тюфяка, готовый броситься на одноглазого, но Нуну преградил ему путь.

– Заткнитесь! Все!

Мысли Витуса путались, пока он, стараясь сохранять спокойный вид, отряхивал рубаху от налипших на нее соломинок. Какой негодяй этот Мартинес! Ему остро захотелось отплатить ему когда-нибудь такой же монетой, хотя, конечно, истинному христианину думать о мести не полагается. И вообще, сейчас единственно важное – это вынести очередное дознание.

– В чем меня обвиняют на этот раз?

– Не знаю, – Нуну подтолкнул Витуса к двери. Магистр схватил колосса за руку.

– Чего хочет епископ Матео? – спросил он в возбуждении. – Скажи нам все, что тебе известно, заклинаю тебя Пресвятой Матерью Господней!

– Ничего мне не известно! – Нуну отмахнулся от Магистра, как от назойливой мухи. – Знаю только, что епископ Матео желает учинить ему допрос и что помогать епископу будет Кривошей.

Он потянул Витуса к двери.

– Счастливого пути в ад! – хохотнул Мартинес, с удовлетворением глядя вслед уходящим.

– Вы готовы, алькальд? – вежливо спросил епископ Матео де Лангрео-и-Нава. Было ровно 10 утра, и он снова находился в зале заседаний мэрии Досвальдеса, где, к его удовлетворению, все было приведено в полный порядок. Процесс инквизиции можно начинать.

– Да, ваше преосвященство, – дон Хайме отодвинул в сторону тарелку, взял в руку зубочистку из слоновой кости и начал выковыривать из зубов остатки завтрака. Матео наблюдал за ним с неудовольствием.

– Отец Энрике! – позвал он. Кривошей, свесивший голову набок в полудреме, испуганно подскочил на стуле.

– Да, мой епископ?

– Отец Энрике!..

Помощник понял, что вновь допустил ошибку:

– Что будет угодно вашему преосвященству?

– Могу ли я рассчитывать, что вы тоже готовы?

– Да, конечно, ваше преосвященство. Все обвинительные материалы по сегодняшнему делу мною собраны и представлены.

– Спасибо, отец Энрике, – Матео едва заметно кивнул. С тех пор как вчера вечером он отчитал Энрике как следует, тот словно шелковый: и услужливее, и вежливее. Епископ испытал приятное чувство удовлетворения. Вчера он впервые в жизни накричал на кого-то, и вот теперь решил, что средство это не из последних. В случае чего можно будет когда-нибудь прибегнуть к такой мере нажима на подчиненных.

– Можете ввести обвиняемого, – обратился он к одному из стражников.

Тот выглянул за дверь и что-то прокричал.

Появились Нуну и обвиняемый – среднего роста молодой человек крепкого телосложения, светловолосый, с поразительно бледным лицом.

– Приветствую вас, господа, – проговорил он с поклоном. – Позвольте мне до начала заседания суда высказать одну просьбу?

– Нет, этого я вам не позволю, – епископ Матео терпеть не мог, когда кто-то перехватывал у него инициативу.

Витус хотел, чтобы кого-нибудь послали в Камподиос: тогда один из братьев непременно выступил бы в его защиту. Теперь это, по крайней мере на сегодняшний день, исключалось. Им начал овладевать страх. Омерзительный, жалкий страх...

– Нуну, ты свободен. В твоем присутствии на процессе нет необходимости. Если ты нам потребуешься, я за тобой пошлю!

– Да, ваше преосвященство. – И Нуну, шаркая подошвами сапог, вышел.

Епископ Матео огляделся. Помимо Витуса и обоих стражников все в зале сидели на своих местах.

– Отмечаю, что здесь присутствуют дон Хайме де Варгас, алькальд Досвальдеса, как представитель светской власти, а также отец Диего, секретарь протокола, отец Энрике в качестве моего заместителя и лично я, епископ Матео де Лангрео-и-Нава, верховный инквизитор и представитель его святейшества Папы Римского в Кастилии. Тем самым все члены суда находятся в зале и готовы к принятию решения. Заседание открыто.