Страница 27 из 60
Не раз поднимался Петр на гору Вараку. В зрительную трубу-трость наблюдал за морем. Не вражеские суда он ожидал. Их он не опасался. Однако, чем черт не шутит, крепкая охрана, на всякий случай, в Архангельске в крепости оставлена.
Петр ожидал добрых вестей с Нюхчи.
На скором паруснике прибыл в Соловки посыльный из Нюхчи с письмом от сержанта Михаила Щепотева:
«Известую тебя, государь, дорога готова, и пристань, и подводы, и суда на Онего-озере готовы, а подвод собрано по 2-е августа 2000, а еще будет прибавка, а сколько судов и какою мерою, о том послана к милости твоей роспись с этим письмом».
Михаил Щепотев в выполнении царского указа оказался счастливей своего товарища – писаря Преображенского полка, коему было повеление искать доброго пути с моря по реке Онеге до Каргополя и дальше лесами на Вытегру. Этот путь не соответствовал требованиям петровского плана. Супротивное, мелководное и порожистое течение реки Онеги было неспособно пропустить фрегаты.
Щепотев с группой солдат быстро исследовал местность от Нюхчи до Повенца и немедля, именем государя, призвал на построение дороги кемских и сумских монастырских крестьян, а также каргопольских и белозерских с подводами. Началась в длинные, светлые летние дни и ночи неусыпная и нелегкая дружная артельная работа сразу на нескольких участках пути, названном в народе «государевой дорогой». В распоряжении бомбардирского урядника и сержанта Михаила Щепотева в то лето на строительстве дороги находилось от шести до семи тысяч работных людей. Одни рубили просеку, другие очищали ее от камней-валунов, третьи заготовляли лес и мостили дорогу. Плотники на бревенчатых клетках ставили крепкие мосты. И на всем пути, в определенных пунктах, были в достатке приготовлены подводы с припасами для войск и для неслыханного дела – провести два фрегата посуху от моря до Повенца.
16 августа вышла от Соловецких островов петровская флотилия под начальством вице-адмирала Крюйса и на другой день прибыла к беломорскому селению Нюхча.
Ожил пустынный берег Беломорья. Четыре тысячи солдат-гвардейцев, мужики, собранные из уездов, волостей, погостов, да еще сам царь Петр со свитой. Кому из местных и дальних жителей не захочется воспользоваться случаем и увидеть царя?
Когда все припасы воинские были сгружены на тысячи телег, фрегаты по бревенным накатам вытащены на берег, а лишние суда отправлены в Архангельск, Петр собрал свиту и сказал:
– Удивляюсь сам, как хорошо, толково и скоро сумел потрудиться Михайло Щепотев и сделать своей смекалкою и людской силой почти невозможное. Завтра с утра двинемся к Онежскому озеру, к Повенцу. Но и Повенец – нашему делу не конец. Будем тому делу не токмо свидетелями, но прежде всего творителями, добытчиками. Соберите, выстройте порознь от провожатых батальоны. Я скажу солдатам напутственное слово.
И это слово Петра прозвучало не в Архангельске, а именно здесь, на беломорском берегу, около Нюхчи, откуда начинался путь к озерам Онежскому и Ладожскому, путь к невским берегам.
Громким «ура» солдаты, стоявшие полукругом, приветствовали государя. Петр говорил кратко, вразумительно, неторопливо, отчеканивая каждое слово. И каждому его слову солдаты верили.
– Воины! – обратился Петр к войску. – Настало время, когда русские должны воскресить славу своего Отечества! Настало время отмщения шведам за обиды, нанесенные ими неправым отчуждением наших земель. И ежели мы их не возвратим, ничтожны будут начатки оружия нашего.
Петр в своей речи не обмолвился прямо о ближайшей цели. После небольшой паузы он добавил:
– Что же касается меня, то я скажу: по вашему призванию, я государь ваш; а по моей к вам и Отечеству любви – друг и во всем товарищ. Не сомневаюсь в готовности вашей свято исполнять повеления царя. Воины, я покажу пример на себе, желая, как и прежде, разделять вместе с вами воинские труды. Следуйте за мною!..
Боевыми клятвенными выкриками ответили солдаты на речь государя.
В тот же час о своем отбытии из Нюхчи Петр послал с нарочным письмо фельдмаршалу Борису Шереметеву, командовавшему в те дни войсками около псковской границы:
«…Мы с транспортом пришли вчерашнего дня сюда на вечер, и сколь возможно скоро спешить будем».
Петр благодарил Шереметева за победу над шведами, одержанную около Мызы Гумоловой, и приказывал:
«Извольте вы еще довольное время там побыть и как возможно землю разорить или что иное знатное при божией помощи учинить, дабы неприятелю пристанища и сикурсу [помощи] своим городам подать было невозможно…»
Апраксина, находившегося с войсками на земле Ижорской, ближе к Ладоге, к местам новых боев, Петр предупреждал из Повенца:
«…А что по дороге разорено и выжжено, и то не зело приятно нам, о чем словесно вам говорено и в статьях предписано, чтоб не трогать, а разорять или брать лучше города, нежели деревни, которые ни малого сопротивления не имеют».
Петр не хотел, чтобы Ижорская земля, находившаяся под шведом, но заселенная русскими людьми, с деревнями, имеющими русские названия, была разорена, тем более на подступах к невским берегам со стороны Эстляндии… Об этом он думал и заботился, будучи в трудном походе.
Поражение под Нарвой было Петру уроком впрок. Недаром он говорил, что нарвское поражение «леность отогнало и к трудолюбию и искусству день и ночь принудило». Петр соблюдал тайну своего замысла, вел тщательную и всестороннюю подготовку к овладению Нотебургом, крепостью, девяносто лет назад отнятой шведами у России.
Своему союзнику польскому королю Августу из похода Петр сообщал: «Мы ныне обретаемся близ границы неприятельской и намерены, конечно с божией помощью, некоторое начинание учинить».
Вытащенные на берег фрегаты были поставлены на бревенчатые катки, которые по мере продвижения переносились и подкладывались снова. Однако и на катках катить корабли было нелегко. Хорошо, что местность ровная, без холмов. Иначе затея с переброской кораблей не удалась бы.
«Курьер» и «Святой дух» шли по суше накатом на бревенчатых валах-кругляшах по продольному мостовому настилу. Этим способом достигалось большое облегчение. К тому и другому кораблю, охваченным канатами, впрягались в постромки по сотне лошадей с погонщиками, и столько же человек тянули по-бурлацки. Лишь на крутом и коротком Массельгском перевале стало значительно трудней, приходилось тогда вдвое увеличивать лошадиную и человеческую силу.
Весь 160-верстный путь «государевой дороги» занял десять суток. Именно суток, ибо в короткие северные ночи движение не приостанавливалось.
Люди отдыхали посменно вповалку, где и как доводилось. Царю и его свите строились наскоро избушки и шалаши, а работные люди и солдаты с устатку, сраженные сном, отдыхали под деревьями. Погода в пути благоприятствовала.
Где, какими местами проходила эта историческая дорога?
Посмотрите на карту северо-запада России.
От Соловков до села Нюхчи морем 160 верст.
От Нюхчи начинался путь лесами и болотами прямо на юг, до Пулозера, – 40 верст.
От Пулозера до Вожмозера – 40 верст, дальше до реки Выг–15 верст. От Выги до деревни Телеки – 25 верст, и от Телеки до Повенца – 40. Через Вожмозеро и Выг были построены наплавные мосты, дабы не удлинять путь обходами этих водных препятствий.
О путешествии Петра с войском сохранились и были не раз отмечены в старых книгах легенды, отнюдь не лишенные достоверности.
Когда вся эта масса солдат и рабочего люда с царской свитой двинулась от беломорского берега, первую мостовину под вытащенные на сушу корабли, в знак доброго примера, положил сам Петр, вторую мостовину клал царевич, за ними – свита. Петр трудился сам и не позволял в безделии пребывать своим приближенным.
Некий наемный иноземец, участник похода, не пожелал заниматься в пути нелегким делом. Петру это пришлось не по сердцу.
– Ладно, – сказал он, – не хочешь с нами мостовины таскать да класть, что ж, есть тебе работа легкая: становись-ка в полк позади самого последнего солдата, будь стряпухой и вари рыбницу…