Страница 26 из 60
Когда кончилась песня, Петр похвалил девушек, а Баженину сказал:
– И голосом приятны твои землячки, и словами разумны. За границей таких бы в феатры представлять отбирали. Там от талантов и потеху и доход имеют.
– Подумываем и мы об этом, ваше величество, – ответил Осип Баженин. – С одним иноземцем-выкрестом договорились к будущему лету феатр устроить. Комедии в Архангельске показывать станем. А для того нам и певуны, и плясуньи, и разные языкастые люди понадобятся. Будем на те комедии чиновных людей да купечество за деньги пускать, а маломощных, по усмотрению, задарма…
– Разумно! Отпиши про то в ведомости, как дело пойдет…
Парни с девками засобирались к берегу на свои лодки. Над рекой Двиной слились воедино обе зари – утренняя и вечерняя. Полыхало северное небо. Послышались шумливые голоса, скрип весел, всплески воды. Пройдет еще два-три часа, и на Вавчуге начнется обычный трудовой день.
– Не пора ли, ваше величество, и вы, господа почтенные, отужинать. Пожалуйте ко мне в дом к столу, – пригласил Осип Баженин.
Младший брат его, Федор, и слуги баженинские и архиерейские всё приготовили – и питие на опохмел, и ядение подкрепиться на обратный путь.
Все бодрствовали. Только царевич почивал на яхте, а рядом по-стариковски дремал Никита Зотов. У того всегда один глаз спит, другой зрит.
После ужина, на прощание, Петр подарил Осипу Баженину свой портрет, вырезанный им собственноручно на крепком дереве кизеле. Попросил подать ему карту двинской местности, перо и чернильницу. Вокруг Вавчуги, о двух сторон Двины, Петр очертил место на карте.
– Вот вам, братья Баженины, тут лесные угодья. Мало того, дозволяю ежегодно вырубать в корабельных рощах у Каргополя на Онеге и в Устюге на Юге-реке по две тысячи там и тут бревен семисаженных. Поспешайте строить корабли. Третий корабль нареките «Андреем Первозванным». Посылайте его с товарами от себя куда вздумаете. Свидетельскую грамоту к тому кораблю вышлю на полное ваше право…
При восходе солнца, довольные и радостные, братья Баженины провожали гостей на яхту. И было чему радоваться: обведенное рукою Петра на карте место представляло собою при точном обмере 2470 десятин рослого соснового, годного к распиловке леса…
Третий большой корабль «Андрей Первозванный» Баженины построили до наступления заморозков. А в феврале будущего, 1703 года вавчугские кораблестроители получили обещанный Петром патент на право свободного плавания с товарами за границу.
Государева дорога
Трудно сказать, кто из всей царской свиты, кроме Меншикова, знал заранее истинные военные намерения Петра во время пребывания его в Архангельске летом 1702 года. Вместе со свитой и гвардейскими батальонами находилась и дипломатическая канцелярия Петра. Связь с Москвой и Новгородом поддерживалась непрерывно. И особенно – переписка Петра с главным командованием, находившимся в Новгороде.
Еще будучи проездом в Вологде, Петр писал полунамеками Шереметеву, Апраксину и Стрешневу: «Быть в готовности для поиска или промысла на Ладожском озере».
Из Архангельска секретной почтой с особыми нарочными Петр отправлял более точные распоряжения о подготовке к захвату Шлиссельбурга. 8 июня он писал Стрешневу: «Изволь приказать Брюсу, чтоб изготовил для отправления водою 18-фунтовых пушек что есть, да 12 мортир и к ним по 1000 бомб и ядер и пороху, также шерсти и кульков, и мотыг, и лопат, втрое перед зимним нарядом…»
В следующем письме из Архангельска Петр приказывал Брюсу: «Письмо ваше я принял и выразумев ответствую. Послать в Ладогу в прибавку мешков больших 50, малых 1500, к ним довольно шерсти, чем наполнить. Скорострельных 12 ящиков на колесах пустить же. Полупики и лестницы отпустить в те поры, как пойдут из Новгорода Преображенские солдаты, с ними же прочих запасов отпустить: кульков 150000, лопаток 15000, мотыг 428, кирок 6000. Сие все, кроме пик и лестниц, отпускай наперед. Еще 18 ф. и 12 ф. пушек и к ним по 200 выстрелов отпускай же».
К этому письму Петра требуется некоторое пояснение: большие мешки, набитые вонючей шерстью, предназначались для обложения крепостных стен и поджога, дабы с помощью ветра пустить густой и удушливый дым на обороняющих крепость.
Малые, набитые шерстью, мешки могли предохранять солдат от пуль и шрапнели при наступлении на крепость. Из кульков, наполненных землей, обычно создавались скороспелые сооружения для прикрытия артиллерии.
Отдавая подобные распоряжения, Петр не спешил покидать Архангельск, тем самым вводя в заблуждение шведов. Но вот стали поступать сведения от Михаила Щепотева о том, как поспешается строительство дороги от Нюхчи на Повенец, и о том, что шведы отнюдь не намереваются повторить нападение на Архангельск. Петр, строго рассчитав сроки и учтя все благоприятно сложившиеся обстоятельства, решил выступать из Архангельска, пустив слух, что пойдет в Соловки, а затем к норвежским берегам.
5 августа 1702 года Петр писал из Архангельска генерал-фельдмаршалу Борису Петровичу Шереметеву:
«Здесь весть подлинная от князя Григория [Долгорукого], что король шведский идет к Варшаве, и уже о своем прибытии писал явно к жителям Варшавским, и универсалы разослал, что он идет выбрать иного короля, войска с ним 800 человек, да из Померании будут 6 полков. Король польский поехал из Варшавы в Краков, и Саксонские пошли в 600 человек, а достальные идут к Кракову, которых будет с 1500 человек.
Война у голландцев и прочих с французами началась. Изволь, ваша милость, рассудить нынешний случай, как увяз швед в Польше, что ему не только сего лета, но, чаю, ни будущего возвратиться невозможно, также изволь размыслить, какое дальнее расстояние от вас до Варшавы, как возможно им оттоль с войском поспеть, хотя бы и хотели, приличное делу мыслится, довольным людством итить на генерала, и, если бог даст счастье подалее отойти, и чтоб землю их как возможно далее к Колывани разорить. Другой способ – Юрьев Ливонский добывать, но то и после похода не уйдет. Сие все рассуждая, полагаю на волю вышнего, который может вразумить вас в нынешнем случае, при том объявляю, что, чаю, и мы к вам не зело поздно будем, но сие изволь держать тайно. Питер».
Того же дня Петр сообщал Федору Апраксину:
«Мы с обеими полками только ветру ожидаем, который получа, пойдем на море до Нюхчи и оттоль переправимся сухим путем на Онегу-озеро (только 120 верст[4]) и из того озера Свирью в Ладогу. А время лучше старого. Швед действует, конечно, французской стороны, за что голландцы и англичане зело негодуют и, конечно, посылают адмирала Шея с 37 фрегатами в Зунд, также и датский флот. Сию ведомость привез голландский конвоир. Караваны торговых судов ранние пришли. Английских 35 торговых кораблей, 2 конвоира, один 60, другой 36-пушечный, голландских 51 торговых, один конвоир о 30 пушках… Мы сегодня пошли в путь свой. Дай же, боже, счастие…»
Баженинского строения корабли – «Святой дух» и «Курьер» – стояли уже наготове против Новодвинской крепости. Никак не подозревали наемные капитаны, что им скоро, по замыслу Петра, придется путешествовать по суше…
К этим двум фрегатам, для переброски гвардейских батальонов с припасами и свитой Петра, понадобилось еще одиннадцать судов. Шесть из них было арендовано у голландцев к походу до Соловков. Во избежание огласки дальнейшего следования голландские суда из Соловков были отправлены обратно в Архангельск.
Несколько дней фрегаты «Святой дух» и «Курьер» и другие с ними суда стояли на рейде около Заяцкого острова. В монастыре Петр побывал в оружейной палате, угощался в трапезной. Архимандриту Фирсу, будучи в добром расположении духа, повелел носить мантию со скрижалями, а посох – с яблоками, что в духовной среде почиталось высшей наградой.
Обрадованный Фирс повел Петра и его свиту в монастырский винный погреб, где государь с приближенными и «трахтовались зело преизрядно».
4
Напомним, что верста в петровское время равнялась 700 саженям. Сажень – 2,134 метра. (Прим. автора.)