Страница 29 из 30
– Долго еще? – задал Станко свой обычный вопрос.
Проводник криво усмехнулся:
– Завтра... Нет, послезавтра будем на месте. Деньги-то не потерял?
Рука Станко механически потрогала грязный, тускло звякнувший кошелек, но сам он не заметил этого жеста – его обдало жаром. Так скоро... Готов ли он, добрые духи... Он готовился всю жизнь – и вот так скоро... Послезавтра... Послезавтра князь будет мертв, но сперва... Сперва он, Станко, посмотрит на отца.
Невесть как на его ладони оказалась потертая серебряная монетка. Тонкий хищный профиль, выдающийся подбородок, впалые щеки...
– А я похож на него? – спросил он совершенно неожиданно для себя.
Илияш поднял брови:
– Что?
Станко смутился:
– Ну... я похож на князя Лиго?
И, давая Илияшу возможность сравнить, он протянул ему монетку – а сам повернулся в профиль.
Илияш сравнивал долго, вертел монетку так и сяк, то отодвигаясь от Станко, то придвигаясь опять.
– Не видно, – сказал он наконец, и с явным сожалением. – Темно, пр-роклятье... Ничего не разобрать.
Станко разочарованно забрал у него монетку.
Через некоторое время ему удалось прикорнуть; он дремал без снов, то и дело открывая глаза и тупо глядя на тлеющую груду угольев. Потом сон мгновенно слетел с него, он сел, чем-то внезапно обеспокоенный.
Илияша рядом не было. Возможно, отлучился по нужде, предположил Станко, но беспокойство не утихло, а, наоборот, усилилось.
Куртка, рубашка, штаны, сапоги – все набрякло влагой, угли шипели, исходя паром, в воздухе космами висела нудная, бесконечная морось. Станко привычно обхватил колени и стал ждать.
Ночь тянулась, костер умирал, Илияш не возвращался. Проклиная все на свете, Станко готов уже был сам отправляться на поиски – но вот треснула ветка, раздвинулась темная громада кустов, и длинная тень проводника бесшумно выбралась на полянку:
– Станко... вставай!
Куда и подевались все опасности, злоключения и бессонные ночи – голос проводника был весел и бодр, таким голосом он распевал свои песенки в самом начале пути.
– Вставай, дурачок! Иди сюда, скорее...
Станко, долгое время пребывавший в тревоге и напряжении, не сразу смог разделить непонятную радость проводника. Набычившись, он процедил сквозь зубы:
– И где это ты...
– Идем... Да идем же... Идем, сам увидишь...
Проводник так нетерпеливо топтался, так настойчиво взмахивал руками, что Станко, успокоившись наконец, нехотя поднялся:
– Ну куда... в ночь, в лес... Подожди утра...
– Да нет же! – возмущенный самой мыслью о промедлении, Илияш чуть не подпрыгнул на месте. – Идем... Ты все сам увидишь... Скорее, ну...
По-прежнему ворча, Станко покорно двинулся вслед за поспешившим вперед Илияшем – вернее, за его тенью, потому что черное небо обложено было тучами, и даже тусклый отблеск углей остался позади.
Илияш двигался легко, почти бесшумно, Станко трудно было бы уследить за ним в темноте, если бы проводник, вспомнив старую свою привычку, не напевал под нос, перемежая песни радостным бормотанием:
– Ну вот и ладно... Ну вот и повезло нам... Цве-етик, цве-етик, шлю тебе приве-етик... Давай, давай, парень, иди, иди, не отставай... Лю-юбовь, лю-юбовь, как ки-ипит моя кровь...
Станко приходилось труднее – ветки хлестали его по лицу, больно царапались сучки, скользил под ногами слой прошлогодних листьев. Пробираясь почти на ощупь, он десять раз готов был впасть в раздражение – но веселый голос Илияша звал, обещая удачу, и Станко вновь приободрялся.
– Давай, парень... Бедам нашим конец, и целы остались, видишь... Теперь все будет «бархатом»... Теперь уж точно...
– Долго... еще? – спросил Станко, переводя дыхание.
Илияш рассмеялся, будто услышав удачную шутку:
– Нет... Еще чуть-чуть... Ты не отставай, а то еще потеряешься в темноте...
Тем временем дождь перестал; в сплошной пелене туч кое-где появились просветы.
– Уже утро скоро, – сказал Станко капризно. – Несет тебя... Или подожди, пока луна выйдет...
Будто отвечая на его слова, из-за туч выглянул тусклый лунный серп. Стало чуть-чуть светлее.
– Ну вот, – Станко вздохнул с облегчением, теперь видна была Илияшева фигура в десяти шагах перед ним – неимоверно высокая, никогда Станко не замечал, что Илияш так высок, может быть, это игра теней?
– Идем, – забормотал проводник еще радостнее, еще поспешнее, – идем, что стоишь, на ходу засыпаешь... Идем, уже близко...
И он снова заскользил вперед, но и Станко теперь стало легче – отводя от лица ветки, он почти догнал проводника.
Луна спряталась.
– Все, почти пришли, – шептал Илияш совсем рядом, – еще чуть-чуть...
Станко замешкался было – но луна вышла опять, засветила ярче, будто собравшись с силами, и в бледном свете ее Станко разглядел, как изменилась походка проводника – он будто крался, полусогнув колени, вытянув вперед руки, причем пальцы постоянно и сложно шевелились; время от времени он нежно, ласково поглаживал себя по бедру, и что-то нехорошее было в этом странном, таком несвойственном ему движении.
Станко споткнулся и стал. Ему вдруг стало страшно.
– Не медли, парень...
И Станко снова пошел, но каждый шаг давался ему через силу. Теперь он заметил, что кинжал Илияша висит не на левом боку, а на правом.
– Идем же, парень... – Илияш обернулся, поторапливая, но Станко будто в землю врос – такой нестерпимой жутью повеяло вдруг из темных проемов между стволами.
– Ну же! – Илияш готов был плясать от нетерпения, – ну...
Он вдруг шагнул к Станко, и тусклый лунный свет упал на его лицо.
Волосы зашевелились у Станко на голове.
Стоящий перед ним не был Илияшем. Это был некто, носящий личину. Искусную маску на чужом одутловатом лице. Из прорезей маски...
Станко затрясся.
– Идем, парень... Идем...
– Н-не... – выдавил Станко, не в силах сойти с места. Тот, кто не был Илияшем, укоризненно качнул головой и мягко погладил себя по длинной шее. Личина, вероятно, собралась улыбнуться – полускрытые бородой губы принялись вдруг растягиваться, как тугое тесто. Маска исказилась, как отражение в кривом стекле.
Добрые духи!
И тогда Станко наконец-то обрел способность кричать и бегать.