Страница 14 из 70
- Господин...
- Ш-ш-ш! Придержи язык, дурак!
- Тогда советик. Лучше держитесь подальше. Этот сумасшедший киммериец и его люди избили двух моих охранников. И отказываются отдать себя в руки правосудия.
Посмотрев на людей, при помощи которых капитан заботился о соблюдении этого правосудия, Акимос обнаружил, что его симпатии на стороне киммерийца. Да и представлениям капитана о правосудии он тоже не стал бы доверять.
В памяти у Акимоса что-то замерцало, а потом запылало ярким светом. Не говорилось ли про драконобойца, что тот, похоже, родом из Киммерии?
- Эй, капитан, - позвал Акимос. - Я советник господина Акимоса. Он ищет колдуна, убившего дракона у Великого Моста через Хорот. Вы не знаете, где его можно найти?
На лице киммерийца промелькнуло нечто могшее быть весельем, но голубые глаза оставались такими же холодными, как северное небо.
- Возможно. Если б я знал, то, возможно, даже сказал бы вам, если бы вы сделали это стоящим потраченного мной времени.
Акимос с усилием сохранил серьезное лицо. Капитан охранников выглядел находящимся на грани припадка.
- Сколько для этого потребуется? - спросил Акимос. - Мой хозяин знает цену сведениям. А также знает цену драхмы.
- Сколько драхм потребуется для оплаты штрафов моих людей?
Акимос вопросительно посмотрел на капитана охранников. Тот пожал плечами:
- Это зависит от суждения торговца лесом и вреда, причиненного охранникам.
- И сколько нам надо ждать этого?
- Больше чем считанные дни, меньше чем месяц.
- А я тем временем должен вернуться к господину Акимосу и объяснять ему, почему я не смог найти колдуна?
Если б капитан тут же на месте рухнул замертво, Акимос не удивился бы. Он начинал находить это забавным. Торговля была у него в крови, этим искусством он овладел настолько хорошо, что мог бы заниматься им с равным успехом и в тюрьме, и на борту корабля, или здесь, где в северный горизонт вонзались горные пики.
- Нет, то есть я могу назвать цену. Но если мой хозяин не сочтет ее достаточной...
- Мой хозяин ему доплатит. На самом-то деле он уже договорился с твоим хозяином предоставить мне судить в подобных делах самому.
Теперь лицо капитана выражало не столько страх, сколько жадность. Акимос спешился и хлопнул его по плечу:
- Брось, дружище. Наши хозяева уже договорились. Так зачем нам ссориться?
Капитан с лязгом захлопнул рот, а затем дернул головой:
- Совершенно незачем, если у вас есть сто драхм.
- Сто! - Голос у Акимоса сделался визгливым, как у свежевыхолощенного поросенка. - Да мой хозяин выпустит мне кровь, если ему придется заплатить больше шестидесяти.
- Мой тоже выпустит мне кровь, если его охранники побегут, потому что их не защищает правосудие!
- Сто драхм - это не правосудие для двух пострадавших охранников. Это выкуп за кронпринца Аквилонии!
- Ну, возможно, семьдесят...
Акимос отвернулся туда, где его улыбку мог увидеть только его конь. Этот человек согласился поторговаться. Пусть же теперь узнает, что значит торговаться с торговым магнатом Аргоса!
Конан следил за торгом с плохо скрытым весельем. А Талуф так даже не трудился его скрыть. Остальные бойцы отряда не сводили глаз с охранников. Если дойдет до боя, луки охранников весьма помогут им компенсировать недостаток в численности, по крайней мере пока не падут лучники.
Конан не особо жаждал боя. Будь он один, он бы уже давно перебирался через горы. В той стороне лежали и Зингара и Аквилония, и ни та, ни другая страна не поднимали такого шума, как аргосийцы, по поводу того, откуда взялся человек, хорошо владевший мечом.
Но более двунадесяти связанных с ним присягой людей были слишком большой группой и для того, чтобы бросить их тут, и для того, чтобы вести через горы. Он должен устроить их судьбу здесь, в Аргосе, и, возможно, всего лишь возможно, боги послали ему способ в лице этого господина Акимоса. (Если этот человек агент магната, а не сам магнат, то он, Конан, верховный жрец Сэта!)
Наконец капитан охранников крякнул и кивнул:
- Я приму это предложение. Но если твой господин откажется от него, то вам лучше бежать, спасаясь от меня, в дебри Пиктов!
- Да не бойся, - ответил купец. - Я слишком стар и толст, чтобы оставлять службу у моего господина. То, что я сказал тебе, - чистая правда.
Конан ждал, сложив руки на груди, покуда драхмы переходили из рук в руки. Когда купец поднялся по пням к нему, киммериец протянул ему вместо приветствия раскрытую ладонь.
- И так, капитан, надеюсь мое - хозяйское золото - купило мне что-то стоящее.
Конан усмехнулся:
- Вы поверите, что я и есть тот драконобоец?
Удивление купца было очевидным.
- Ты колдун?
Теперь настала очередь Конана проявлять удивление, но он старательно скрыл его. Какая тут затевалась игра, что магнату Акимосу понадобился колдун? То, что те были в Аргосе редкостью, являлось тем немногим хорошим, чего киммериец узнал об этой стране! Лучше всего сказать чтото звучащее внушительно, независимо от того, правда это или нет.
- Я обладаю кое-какой небольшой властью над оружием, - заявил Конан. Не могу сказать, помогло ли мне это в схватке с драконом или нет. Я определенно слышал, что эти твари магические, так что те силы не могли принести дракону ничего хорошего, а мне - никакого вреда.
- Безусловно, - согласился человек в плаще. Он огляделся по сторонам, проверяя, нет ли кого в пределах слышимости.
- Капитан...
- Конан.
- А, тот самый, который командовал кондотьерами в Офире?
- Похоже, у твоего господина везде есть шпионы.
- Он может себе это позволить, а знание может принести еще больше богатства. И это верно не только для купцов. Это может быть верным и для тебя тоже.
- Какое знание?
- Твоя магия.
- Моя... - Конан закрыл рот, решив, что услышанное им было и в самом деле тем, что сказал Акимос. Это еще не означало, что они оба не сошли с ума, но зато делало Акимоса даже более интересным.
- Да, твоя магия, - продолжал Акимос. - Ты будешь щедро вознагражден, если применишь ее для защиты одной юной дамы, моего друга, страшно нуждающейся в помощи.
Пока купец рассказывал свою историю, Конану пришлось несколько раз бороться с порывом рассмеяться Акимосу прямо в лицо, но, когда рассказ о владеющих магией врагах госпожи Ливии подошел к концу, в голову ему вдруг пришла одна непроизвольная мысль.