Всадники

- Я хочу спуститься - сказал он Мокки, - Для молитвы. Солнце уже поднялось.

- Разве тебе не станет хуже, если ты встанешь на колени?

- Ничего не случиться - ответил Урос.

- Аллах снисходителен к больным и слабым. - напомнил ему Мокки Великий Турсен знает это хорошо. Даже он сам, богобоязненный, молится стоя. Нет, правда, ты можешь спокойно оставаться в седле.

Но даже в болезни Урос не хотел походить на своего отца.

Повиснув здоровой ногой в стремени, он перекинул сломанную ногу через круп лошади. Спустившись, он слегка согнул колено, оперся обеими руками о землю, а затем согнул и больную ногу. Касаясь лбом земли он молился со всей своей набожностью, в которой смешались вера и суеверие. Саис,стоящий рядом с ним на коленях, в вполголоса повторял священные слова с серьезностью маленького ребенка.

Урос поднялся первым, но слишком резко. Его больная нога коснулась земли и весь вес его тела пришелся на нее. В костях что-то хрустнуло, и пришла такая боль, что Урос подумал: "Я не вынесу. Упаду." Но вместо того, чтобы позвать на помощь Мокки, он схватился за гриву коня и подтянулся так высоко, что сумел попасть в стремя здоровой ногой, а потом перекинул сломанную ногу на другую сторону коня.

- Затяни повязку потуже, Мокки - процедил он сквозь плотно сжатые зубы.

Прежде чем завязать ткань, конюх внимательно осмотрел его рану.

- Я чувствую тут маленький кусочек кости, которая проткнула кожу.

- То, что случилось после молитвы не может повредить - возразил Урос.

Его губы сложились в столь характерную для него, жесткую ухмылку. Теперь ему опять нужно было что-то преодолевать: боль. До этого он чувствовал ее довольно неясно и глухо.. Сейчас же она жгла каждый его нерв. Она стала его новым врагом, которого ему нужно было победить. И он крикнул Мокки :

- В седло!

Джехол с готовностью тронулся дальше.

"Он скакал на бузкаши лучше, чем все остальные лошади,- подумал Урос, А теперь он, начиная с полуночи, несет на себе двух мужчин, да еще на такой дороге и все равно не показывает ни усталости, ни недовольства."

Он нежно погладил шею коня. Тот вздрогнул и поскакал быстрее. Неожиданно он поднял голову, дернул ушами и заржал. Пот начал покрывать его бока, а шаг стал осторожным и неуверенным.

- Тут где-то дикий зверь. Наверное совсем близко.- предположил Мокки.

Урос направил Джехола на узкую тропу, что проходила между двух остроконечных скал на которых не росло ни травинки. У через секунду оба седока услышали равномерный гул:прямо перед ними, хотя все еще скрытая холмом, лежала "Большая дорога севера" - единственная, что вела с середины, с юга и восточного Афганистана, с Кабула и Пешавара, с Гардеза, Газни и Кандагара к долинам и степям по другую сторону Гиндукуша.

Осень вступала в свои права. Но хотя шесть месяцев суши уже подходили к концу и было еще раннее утро,- над дорогой стояло облако пыли вздымаемое бесчисленными копытами, колесами и ногами, и в этом белесом облаке преломлялись солнечные лучи.

Здесь не было разметки и никто не соблюдал правила движения, которое, правда, ничто не регулировало. Все предоставлялось на волю случая, желания людей, отчаянности или наглости водителей, беспечности и самой судьбе.

Шум соответствовал хаосу. Ржание, блеяние, мычание животных смешивались с криками пешеходов и всадников, ударами кнута погонщиков и гудками автомобилей. Вот так, все вместе, тянулись они по этой дороге: таджики и пуштуны, хазары, узбеки и нуристанцы. И дорога вмещала их всех, как когда то вмещала передовые отряды Александра и первых проповедников учения Будды.

Все шли рядом : торговцы и погонщики скота, люди ищущие работу и те, кто возвращались домой, а также просто искатели приключений.

Со склона холма, находившегося прямо над дорогой, Мокки и Урос молча смотрели на их суету.

- По этой дороге мы сюда приехали, - наконец произнес Мокки и тяжело вздохнул.

Урос ничего не ответил.

- Только ты в машине Осман бея, а я в грузовике, - дополнил Мокки и похлопал по спине коня, - и Джехол тоже.

Урос смотрел на безжизненную землю с другой стороны дороги, которая горела сейчас под светом солнца, окрашенная в яркие цвета желтой охры и коричневой глины. Там, далеко, у самого горизонта, над застывшими волнами гор простиралось синее, ясное небо. Мокки заметил, как напряглись плечи Уроса и руки, сжимающие поводья коня.

Джехол начал медленно и осторожно спускаться по склону вниз. Когда они очутились у подножия, Урос громко крикнул и направил коня прямо в середину этой тесной, беспорядочной, двигающейся в одну сторону толпы.

В первую секунду оба наездника думали только об одном: как бы их не переехали. Но очень быстро они успокоились. Пыль здесь была не гуще, чем пыль их родной провинции, а наседающая толпа не опасней команды всадников в бузкаши. Большой саис засмеялся и сказал:

- Знаешь, вот на лошади мне здесь нравиться больше. Не то что в этой коробке с колесами, на которой мы приехали в Кабул. В ней же ничего не видишь, а еще она дергается и подскакивает так сильно, что я боялся как бы Джехол не сломал себе ноги.

Урос промолчал. Он спрашивал себя, как далеко им отсюда до Майманы, и размышлял о солдатах и полицейских которые, без сомнения, уже преследуют его. Только из гордости он ни разу не обернулся назад, чтобы убедиться так ли это.

- Джехолу тоже нравится путешествовать без грузовика, - улыбнулся Мокки.

Конь пытался проложить себе дорогу сквозь толпу. Он то быстро скакал вперед, то объезжал, то уклонялся от кого-то. Для него это была еще одна неизвестная игра, в которую играют на большой афганской дороге.

Взгляду же восхищенного конюха, открывались все новые картины и новые удивительные вещи.

- Смотри, смотри! - радостно восклицал он - Козы из самых высокогорных долин Нуристана, какие они черные и выглядят, словно зазнайки! А у их погонщика голубые глаза!

А этот худой старик в обносках, слепой и бледный, которого чуть не сшиб Джехол, - куда идет он посередине дороги, вытянув перед собой руку и повернув голову в сторону солнца, которое его белые, слепые глаза -уже не могли видеть?