Убийственный маскарад

Нисим неторопливо приблизился к столику. Натаниэль, по просьбе Венедиктова, сделал заказ.

- Похоже, я опять поступаю неправильно, - сказал президент компании " Лига". - Бизнесмен, тем более - солидный бизнесмен, должен обедать в приличном ресторане. например, при отеле. Верно?

Розовски засмеялся.

- Да, уличное кафе - это, скорее, для частных детективов.

- Все дело в том, что я обожаю уличные кафе, - объяснил Венедиктов. И терпеть не могу рестораны. К сожалению, при всех изменениях, происходящих в России, наш тамошний сервис пошел по пути создания ресторанов. Дорогих и очень дорогих. Там нет возможности просто так, прогуливаясь по городу, сесть за столик, стоящий прямо на тротуаре, выпить кофе или колы, посидеть, почитать газету... Между прочим, такие вот уютные уголки особенно хороши во Франции. Там к кофе подают восхитительные булочки. Почти невесомые. Вы бывали во Франции?

- Нет.

- Но в Израиле они тоже имеют свою прелесть, - великодушно признал президент компании "Лига". - Хотя я пока что не так много успел посмотреть - только вчера прилетел.

Нисим принес заказ. Натаниэль совершил ошибку, машинально переведя фразу Венедиктова: "Что-нибудь поесть", - без уточнений. Нисим сделал выбор, исходя из собственного вкуса. Он принес гостю питу - лепешку, представлявшую собой своеобразный карман из теста. Карман был битком набит ее ломтями жареного, сочащегося жиром мяса и всеми овощами, имевшимися в кафе. При взгляде на нее у Венедиктова отпала челюсть.

- Это что? - потрясенно спросил Венедиктов. - Вместо булочки к кофе?

- По мнению Нисима - да, - серьезно ответил Натаниэль. - Он же не знал, что именно вам понравилось во французских кафе. Но вы, насколько я понял, еще не обедали. Вот, кстати, и обед.

- И ужин, - обреченно добавил Венедиктов. - И завтрак, - он тяжело вздохнул и попробовал откусить край лепешки. По мере углубления в лепешку, лицо его приобретало все более одобрительное, а в конце и вовсе восторженное выражение. Нисим довольно улыбнулся и величественной походкой ушел к себе за стойку. Теперь его не интересовало ничего - даже телевизор. Он смотрел в пространство полностью отрешенным от жизни взглядом. Такой возвышенно-философский взгляд Розовски однажды наблюдал у Эйтана Шимшони - великого мошенника, обставившего однажды банк "Мизрах-аТихон" на семьсот тысяч шекелей. Именно так - отрешенно-одухотворенно смотрел Эйтан Шимшони сквозь полицейских, когда Розовски с коллегами явились его арестовывать.

- Вы сказали, что я мало похож на частного детектива, - сказал Натаниэль, с интересом наблюдая за тем, как президент "Лиги" пытается справиться с плодом кулинарного искусства Нисима. - А что, многих видели?

Венедиктов кивнул и добавил, проглотив огромный кусок:

- В кино.

- Тогда понятно... Знаете, я ведь поначалу тоже конструировал собственный облик с помощью голливудской продукции. Когда мне пришло в голову уйти из полиции и заняться частным сыском, я руководствовался двумя безусловными факторами. Первый - это врожденное недоверие бывших советских людей к представителям власти. Особенно к полиции. А второй романтическое звучание слов "частный детектив" для советского слуха, не успевшего еще испортиться всеми прелестями капиталистической жизни.

Венедиктов коротко засмеялся.

- Да-да, - сказал Натаниэль. - Именно так. Потому я решил, что нужно соответствовать. Клиент, переступая порог моего кабинета, должен был увидеть человека, хорошо знакомого ему по фильмам и книгам, защитника справедливости, смелого, решительного, умного.

- Вы от скромности не умрете, - ехидно заметил Венедиктов.

- Надеюсь, что не только от скромности, - невозмутимо ответил Розовски. - От всего остального тоже. И потом: я ведь не о своих качествах, я об образе, который должен был возникать в мозгу репатрианта из бывшего СССР, измученного денежными, а тем более, криминальными проблемами. Так вот, я даже купил себе классический киношный револьвер - кольт тридцать восьмого калибра. Я изменил своему верному "Йерихо", с которым не расставался в течение всех двенадцати лет полицейской службы! - Натаниэль сокрушенно покачал головой. - Целыми днями сидел, уткнувшись в экран телевизора и просматривая бесконечные теле и киносериалы о сыщиках. Даже начал говорить с американским акцентом! Поверите ли: моя родная мама настолько испугалась всего этого, что хотела отправить меня в психиатрическую лечебницу...

Венедиктов, удовлетворенно вздохнув, отодвинул тарелочку с остатками еды и взялся за кофе.

- И чем же все это закончилось? - вежливо спросил он.

- Голливудский период? - Розовски пожал плечами. - Кольт валяется дома в письменном столе. Видеомагнитофон я не включаю вот уже четыре года. Фильмы подарены племяннику - у меня невероятное количество племянников и кузенов, - доверительно сообщил Розовски. - Что же касается эффекта, оказываемого на клиентов, ничего определенного сказать не могу.

Венедиктов допил кофе, промокнул губы салфеткой.

- Ладно, - сказал он. - Будем считать, что разминка закончена. Поговорим серьезно. Насколько я понимаю, наша встреча связана со смертью Арика Смирнова?

- В общем - да, - ответил Натаниэль. - Я занимаюсь расследованием - не самого убийства, этого я не могу делать, не имею права. Прерогатива полиции.

Венедиктов кивнул.

- А что с его женой? То есть, вдовой? - спросил он. - Мне говорили, будто она арестована?

Розовски качнул головой.

- К счастью, она провела в полиции всего полдня. Вовремя обнаружился человек, подтвердивший ее алиби... Но вообще-то ее задерживали не в связи со смертью мужа - во всяком случае, формально. Дело в том, что через три дня после убийства Аркадия Смирнова, была убита его бывшая подруга. Дина Ройзман. Вы случайно не знали ее?

- Нет, не знал, - Венедиктов нахмурился. - Однако... Две смерти подряд. И вдову Аркадия арестовали по подозрению во втором убийстве?

- Задержали, - поправил Натаниэль. - Не арестовали, а задержали. Да, именно так. Но, как я уже сказал, было установлено алиби, и полиции пришлось снять свои обвинения. Правда, насколько я знаю человека, возглавляющего расследования, он будет продолжать копать - теперь уже пытаясь доказать сомнительность алиби. Поскольку свидетелем является близкая родственница Виктории. Ее родная тетя.