Страница 56 из 138
- И мальчишки бывают незаурядные, и незаурядный может оказаться... Вот ты! Ты видишь одну сторону проблемы: надо побить татар!
- Да! Надо!
- И все?
- Ну, для начала...
- Для начала! А зачем?!
- Как - зачем?! Ты же только что согласился: обидно! Что бьют нас, топчут. И кто?!
- Да, обидно. Но ты задумывался когда-нибудь, из-за чего мы под иго это страшное свалились? Или нет?
Дмитрий сразу не нашелся.
- А-а! Молчишь? Да за гордыню свою! За то, что правыми себя всегда считали, умней других. Каждый - шишка на своем месте. Развелось вас, шишек, на Руси, уж никто никого слушать не стал. Даже когда гроза встала на горизонте! Шишки в кучу не соберешь - раскатываются. А самое хреновое каждая шишка себя главной считает, другие для нее - тьфу! Вот и получили...
- Ну что ж, получили, - Дмитрий был сражен простотой и жестокой наглядностью нарисованной картины, он уже не собирался спорить, не находя и отчаявшись найти в дальнейшем слабости в аргументации собеседника, он хотел лишь выйти на спокойную оценку того, что произошло, ведь естественным образом начинало выходить, что восторгаться победе над татарами вовсе не само собой разумеется. - Но дальше-то... выбираться-то надо как-то!
- А зачем?
Дмитрий ошарашенно уставился на Павла:
- А как же?!
- Ты взгляни. Шишки наши какими были, такими и остались. Завоевали нас татары, землю нашу кровью залили, ограбили дочиста, голыми пустили, надругались несказанно! И что?! Шишкам нашим - что? Как сидели, так и сидят! Как драли с нас три шкуры, так и дерут, а теперь еще и хозяевам новым! И главное: между собой так и продолжают кусаться, царапаться, кусок друг у дружки из глотки рвать, да собственную колту набивать. Мразь!!!
"Вот это да!" - Дмитрий старательно отводил взгляд, боясь сбить, отвлечь собеседника от так понравившихся ему речей, шедших, видимо, из самых глубин души. Павел увлекся, сверкал глазами:
- Кто из них о людях думает, о Руси, о том, чтобы из-под татар вырваться?
- Ну уж ты... Я надеюсь, каждый думает.
- Из простых, может, и каждый. А из шишек,.. Но теперь уже не о них речь. Черт с ними! А вот простых людей беда эта великая сплотила. Раньше, когда беды, врага не было, все одинаково смотрели: на все плевать, лишь бы мне хорошо. Сейчас - нет! Заметил? Впрочем, ты литвин, ты наших бед можешь не понимать, но... Сейчас каждый друг с дружкой тесней сомкнулся. Дружней жить стали. Общая беда - куда от нее? Вместе легче. И народ стал добрей! Помогают друг другу, поддерживают. Ведь татары - это что? Это наказание Господне. В чистом виде! За грехи наши, за гордыню, за то, что погрязли в вожделениях: власти, денег, баб чужих, земель и прочая, и прочая - так вот вам за это! Царь Навуходоносор! (Дмитрий содрогнулся: "И этот про Навуходоносора! Это же Алексия мысль, слово в слово!") Один к одному - и объяснять ничего не надо. И для того, чтобы избавиться от Навуходоносора, себя переделать надо. Добрым стать к ближнему, мысли мерзкие, грязные изжить... Человека перевоспитать! А это долгая история. И в Библии сказано: раз Бог послал Навуходоносора - терпи! Переделывайся, расти. И тут вдруг ты!
- Я?!! - Дмитрий чуть со ступенек не съехал.
- Да. А что?
- Ну... Как-то рядом с Навуходоносором, так, сразу...
- А зря, что ли, я тебе говорил, что ты человек незаурядный.
- Ну разве что не совсем уж заурядный...
- А! Верно! А я только собрался объяснять тебе разницу. Бывают люди заурядные, не заурядные и незаурядные. Ощущаешь различие?
- Между последними не очень.
- Так вот. Заурядные сидят среди нас, едят, пьют (до потери образа вон) и не пробуют даже раздумывать о своем существовании. Не заурядные пытаются это существование осмыслить. Люди же незаурядные его не только осмысливают, но пытаются изменить. Причем они могут и не быть умнее не заурядных, но делают всегда больше тех, всегда. Вероятно, их ведет Бог, хотя... - Павел перекрестился, помолчал, - ... хотя это не значит, что ты будешь поступать правильно. По крайней мере с точки зрения людей...
- Как же так?!
- Ну, пути Господни... сам знаешь. А вот насчет людей... Вот ты теперь думаешь, что коль расколотил татар, то это безусловно хорошо.
- Безусловно! - у Дмитрия ожесточилось лицо, он с неприязнью подумал: "неужели могут найтись такие, кто увидят в его победе что-то отрицательное?!", - а как же иначе?
- Возможно и иначе.
- Не может быть.
- Может.
- Тогда объясни - как. - Дмитрий рассердился: "Выпендривается. Теперь, когда татар побили, можно и повыпендриваться. Засранец! Что ж мне, бежать надо было или как?"
- Думаешь - выпендриваюсь? Нет, я от Библии пляшу. Коли ты татар разбил, значит, разбил Навуходоносора. Значит, избавление не за горами. Люди еще проникнуться не успели тем, что вместе надо, что дружно надо, что нельзя завидовать, отнимать у слабого, обманывать и прочее, а надо стеной друг за друга! А от наказания уже избавились. Значит, можно все по-старому! Как только внешний враг исчезнет, люди сразу же перегрызутся между собой, и все вернется на круги своя. Понимаешь ли меня? Согласен ли?!
- Понимаю, Павел, вполне понимаю. И согласен почти во всем. Только одно возразить хочу. Если я смотрю узковато, то ты, по-моему, слишком широко. Ведь татар побить, не поле перейти, и даже - не жизнь прожить. Это так много, так надолго... что, может быть, только я один пока вполне это осознаю. Очень долго еще придется нам сплачиваться и помогать друг другу, прежде чем татары отвалятся от нас. Думаю, что ты быстрым своим умом перескочил сразу в конец проблемы: что получится в результате. Исчезнет враг внешний, начнутся свары внутренние. Опять! Но до того надо еще этого внешнего врага убрать. А для этого - заметь себе: если мы уже сейчас начнем! - потребуется столько времени, усилий, крови, значит и сплочения и сроднения, столько всего-всего, что они, победив, может, уже и не захотят больше между собой собачиться? А? Не допускаешь? А я на это надеюсь.
Солнце за Волгой поднялось уже довольно высоко. Вокруг них начали просыпаться и шевелиться люди. Некоторые поднимались, прислушивались, перебирались поближе. Видно было, как это не нравилось Павлу. Он замолчал, некоторое время неприязненно оглядывался и вдруг резко поднялся:
- Я буду Бога молить, чтобы ты оказался прав. И вот скажи мне теперь; когда я назвал тебя человеком незаурядным, разве я был неправ?
Дмитрий улыбнулся, пожал плечами.
- Ну вот. А ты - лесть, лесть. Прощай. Дай тебе Бог.
- До свиданья. Как тебя найти, ежели что? - Дмитрий понял, что это единственный, пожалуй, человек в Нижнем, с которым ему хочется встретиться еще и говорить, долго говорить обо всем на свете.
- По утрам здесь. А так - спроси любого, - Павел повернулся и пошел неспешно, высокий-высокий и тонкий, как засохшая ель.
Они не встретились больше ни разу. Только разговор этот Дмитрий помнил всю жизнь.
* * *
- Митя, можно к тебе? - Люба бочком высунулась из-за двери и загадочно, заговорщически улыбнулась брату.
- Сестренка! Иди, иди! - Дмитрий приглашающе замахал рукой, смотрел весело-выжидающе.
- Ты один? - Люба знала, что он один, но этим вопросом настраивала на конфиденциальный лад.
- Один, один! Да входи ты! Садись! - Дмитрий выскочил из-за стола, схватил ее за руку, потащил к лавке, усадил, заглянул в глаза жадно. - От него?!
- Не-ет...
- А что же?
- А если я к тебе так, повидаться зашла? соскучилась?
- Я всегда тебе рад, - Дмитрий обнял ее за плечи, поцеловал в щеку, только не лукавь. ТЫ так просто никогда не заходишь. А могла бы...
- Вот я и зашла.
- Врешь ведь! "Ты один?" - это что?
- Вру, - засмеялась Люба, - а весть все же не от него. Отсюда, но важная очень,- и понизила голос, - смотри, не выдай меня отцу Алексию, а то я пропала.
- Ну-ну!
- Данило Феофаныч намекнул мне, чтобы я Митю помогла поскорее из Нижнего возвратить.