Забытый - Москва

Кожевников Владимир

Забытый - Москва

Владимир Кожевников

Забытый. Москва.

Издательство и автор благодарят

Константина Зуева,

Владимира Гнатушенко,

Вячеслава Зигоренко,

Бориса Шульпина

за активное содействие в издании этой книги

"Эх, российская дорога,

Семь загибов на версту..."

Из песни

Дороженька, ты, дорога... Безответная мученица и жестокая мучительница наша. Кто проторил тебя, в какие незапамятные времена? Сколько народу топтало тебя, проклиная без конца и без устали твои загибы и буераки, бездонные колдобины и непролазную грязь? Тянешься ты, начинаясь от носков моих сапог, кажется, без конца, то на изволок взбегаешь, то в низинку скатываешься, бредешь то посуху, то по грязи, виляешь то влево, то вправо без всякой, будто, на то причины, мучаешь путника бесчисленными своими заворотами, и пока едешь по тебе или идешь, то уверяешься с каждой верстой все крепче, что не кончишься ты никогда. А когда доберешься до цели изумишься не на шутку: уже все?! И как не было тебя! И в этом вся ты, дорога, как две капли воды похожая на суетную и мятущуюся, нечистую и душную, бестолковую нашу жизнь.

Много времени в дороге - для дум. В начале - о прошлом, о том, что оставил позади. В конце о том, к чему едешь, что встретишь, к чему привыкать - о будущем.

Вот и Дмитрий, пока петляли реками до Смоленска, больше вспоминал.

Дед... Алешка... речка... "тот бок"... озеро, где чуть не утонул... отец... монах!

Дед Иван... козел Федька... Волчий Лог... первый бой... сон!

Первый поход... разведка... "Олений выгон"... Юли!

Несчастная битва на Турье... выздоровление... Юли!!

А потом свадьба... Любаня... Орден... поединок с рыцарем - бр-р-р!!

Дальше дети... Почему он так редко вспоминает детей, думает о них? Ведь когда решался ехать в Москву, они выходили главной причиной. Детей чтобы по миру не пустить! А они уже большие: Борьке восемь, и Мишке семь скоро. Чудно! Да ведь уж десять лет свадьбе! Господи! Сколько, оказывается, всего уже было! На добрую жизнь набирается. Ведь потом была еще битва с Орденом, гибель деда, первый дерзкий успех. За деда он им ха-аррашо отомстил, гадам!

А потом... Арбалеты... чехи... Синяя Вода!.. И нелады с Олгердом... смерть отца... братец Федор...

Да-а, много всего. Приглашение в Москву... "Ох, Москва, Москва... Какая ты?"

На Руси и сейчас-то ни одну дорогу настоящей не назовешь, а уж тогда... Тогда настоящей была одна дорога - река. И летом, и зимой. Но хоть и хороша она была, и гладка, да все же - "семь загибов на версту", а главное - вела не всегда туда, куда тебе надобно. И потому даже русскому человеку, даже при таком обилии рек, приходилось торить дорогу через дремучий, страшный Оковский лес. Ну, насчет "страшный", может, и сильно сказано, ведь лес был кормильцем и защитником (прежде всего от татар, которым он по-настоящему был страшен и которые люто его ненавидели), и мало кто из здесь живущих плохо его знал и боялся. Страшен он был для пришедшего издали без доброй охраны. Но... Лес - не кум и не сват. Он сам по себе. И в нем бывало жутко всякому, особенно зимой.

Летом лес шумел громадными кронами, звенел комариным писком, рассыпался гамом, свистом, стрекотом птиц, цеплялся за полы крапивой, малиной, голенастыми папоротниками, перегораживал путь полусгнившим валежником, чудовищно разросшимися корневищами, караулил глубокими яминами под трухлявыми пнями, шипящими оттуда змеями, пугал медвежьим рыком из темной чащи, лешачьим оханьем и диким хохотом кикимор.

А зимой обволакивал глухой тишиной, стрелял ослепительными искрами, отскакивавшими солнечным днем от колких снежинок, оглушал треском лопавшихся от мороза стволов, окружал непролазными сугробами, в ненастье же пеленал жуткими (вот уж где действительно жуткими! для всех!) полотнами метели, а по ночам останавливал кровь в жилах истошным волчьим воем.

После Смоленска дружине Дмитрия пришлось войти в этот лес, и хотя Смоленская дорога уже тогда была, пожалуй, лучшей в Русских княжествах (вполне обозначенная просека, часто попадающееся вдоль пути жилье), на легкость и скорость продвижения это не влияло. Разве что заблудиться было нельзя.

Снегу вывалило столько, что кони то и дело вязли по брюхо, быстро выбивались из сил. Дмитрий не торопился (куда? зачем?). Берегли коней, подвигались медленно. На ночевку останавливались рано, засветло, чтобы как следует подготовиться к ночи, запасти дров для многих костров.

По ночам одолевали волки. От них огонь разводили по большому кругу, загоняя лошадей внутрь. Как только темнело и разгорались костры, привал оказывался в кольце зеленых огоньков. И начинался концерт! Под такие звуки тяжело было уснуть. Зато думалось легко. Спокойно.

"Да, Москва... Как меня встретишь? А ну как не придусь тебе ко двору? Как у Олгерда. Что тогда? Больше уезжать некуда. И назад пути нет. И никуда нет! Это тебе не Бобровка. Значит... Плоха ли, хороша покажется, принимай ее как есть и ни о чем не думай больше. Нечего думать. Все думано-передумано. Располагаться надо, обосновываться и... Что - "и"? Жить! Воевать, войско строить, обучать, готовить, натаскивать - служить! Дело делать, успеть сделать. А то вон оглядываешься - сколько уже пролетело! Полжизни пролетело! А сколько упущено! И ничего не сделано. Ну... не то чтобы ничего... Синяя Вода мне, чай, Господом зачтется?.. Но все, что сделано, потеряно. Все по новой! Одно утешение: чему научился, что приобрел - то все со мной.

Опыт. Арбалеты, чехи. Чехи поехали-таки! Раздолбаи вы мои бедные. Как вас облапошили... Но почему облапошили?! Может, они тут в десять раз лучше заживут.

Ну и не только чехи. Корноух поехал, беззаботная головушка! Все бросил. Алешка, Гаврюха. Жаль, Станислава не будет. Кем его заменить? Алешка не командир, ему б только по лесу шастать. Гаврюха? Этот разведкой не занимался. Ладно, поглядим. Главное - монах при мне, с ним не пропаду. И присоветует, и поддержит. А Любаня! Такая помощница! И Москва ей привычна.

Да я, оказывается, очень даже обеспеченный со всех сторон человек! В отношении людей, в первую очередь. Важных, нужных, любимых, любящих! Любящих... Ведь и Юли со мной. Ах, Юли! Как же я ошибся! Думал - пройдет. Не прошло! И теперь уж не пройдет, видно. Ну и хорошо, ну и ладно. Только бы в тайне удержать.

А насчет нужных, Ефим этот - просто бесценный мужик, выходит! Из дерьма золото делает! Как он смолян ловко обул! Те даже не обиделись! Боюсь, усядется покрепче в Москве, под себя грести начнет. Да черт с ним гребет, лишь бы мои интересы соблюдал. Но без меня ему никуда, и он это лучше всех понимает. Так что мои дела - его дела.

Мои дела... Как ты их видишь, твои дела? С чего начнешь? Получишь удел, как в Бобровке, и начнешь в нем полк готовить? По-своему. Но ведь что это - полк? В масштабах такого-то княжества. И даже не одного, а над многими главного. Так, мелочь, фу! Нет, надо побольше что-то как-то... Но для этого необходимо себя зарекомендовать. Кто тебе вот так, с бухты, барахты, войско доверит? Правда, Люба с монахом должны прежние мои дела приподнести, подвести фундамент. Но это слова, а нужны дела. Чтобы не услышали, а увидели. Не увидят - войско не доверят. Войска не будет показать ничего не сможешь. Замкнутый круг! Опять на монаха надежда, авось убедит...

Что ж они развылись-то нынче?.. Никогда раньше так не заливались, твари..."

Волки не дают задремать, раскатываются на два голоса, как в церковном хоре. Только больно уж уныло. И громко.

* - Андрюха, не пожалей пару стрел. Достали они меня, спать охота.

* - Стрелы-то такие, князь, когда еще сделаем? Жалко, - Корноух откликается свежим голосом, значит, и ему уснуть не удается.

* - Может, потом отыщешь...

* - Ну да, там отыщешь. Там так разметут и закопают...

* - Да Бог с ними, со стрелами, спать-то и самому, небось, охота.