Забытый - Москва

Тимоха стрелой вылетел из горницы и уже через минуту положил перед князем все требуемое.

- Шкуру отдай! Ноги выдерну! - князь начал писать. - Хозяйку найди, узнай, как мужа ее зовут. Сюда приведи. Хоть силой!

- Я это, князь, сей миг... - Тимоха переступил с ноги на ногу, но не ушел.

- Что еще?!

- Там это... Дозорные наши всадников каких-то видели. С Окской стороны.

- Ну и?..

- Ну кинулись, а те ускакали.

- Куда?

- Назад, на север.

- Брысь! - Тимоха исчез.

"Секут, далеко ли я ушел. Все правильно. А может - войско? От самого Бежецка? Нет, дозоры. Князю теперь доводят, где я и что я. Ладно, скоро я сам к вам обернусь. Там и поглядим".

Непривычное занятие заставляло сосредоточиться, успокаивало. Дважды забегал Тимоха с нужными сведениями и с жалобами, что хозяйка к князю идти не желает. Олег дописал грамоту, продел нитку, начал разогревать на свече сургуч. Тимоха втащил за руку упирающуюся Марью:

- Вот, князь. Добром идти никак не хотела.

- Оставь нас. Узнай, все ли готово. Выступаем.

Тимоха исчез. Марья стояла потупившись, чуть вполоборота, грудь ее торчала гордо и вызывающе. Олег встал, подошел:

- Крепко ты меня обидела. Маша. Был бы кто другой, голову бы, наверное, снес. Держи вот, грамота мужу твоему. Васильем его зовут? Правильно я написал? (Марья кивнула.) Не скуп я, не серчай. Думал, вернусь с подарком, жарче обнимешь, а ты...

Марья развернула грамоту, всмотрелась, улыбнулась. И у Олега отлегло от сердца - он боялся, что она не возьмет и больше до себя не допустит.

"И что это я как мальчишка? Ну сильна, ну и что? Бабу еще себе не найду горячую? Ведь и ясно же, что она не от души, а за выгоду. Нет! Пусть и за выгоду, черт с ней, но так еще ни одна не обнимала! Но почему я так боюсь, что не допустит? Ей ведь только давай и давай! Или она действительно ведьма и уже меня присушила?" Колдунов Олег боялся и сейчас незаметно омахнул себя двумя пальцами: "Чур меня, черная сила!"

- Ты что же, читать умеешь?

- Купецкая жена все уметь должна, - Марья продолжала улыбаться, спасибо, Великий князь! Истинно Великий князь! Возвращайся скорей, я ждать буду, - она расстегнула верхние крючки на кофте, собираясь, очевидно, прятать полученное сокровище за пазуху, но грамота была большущая, с огромной, висящей на нитке печатью, и Марья растерялась, оглянулась на князя, покраснела, потянулась застегиваться... Тут уж он не выдержал, подскочил, обнял, начал тискать.

- Ну что ты. Войдет кто. Лучше вертайся скорей.

- Жди, Марьюшка, я скоро.

Хозяйка давно хлопнула дверью, а он все стоял, глупо улыбаясь, смотрел ей вслед, ничего не видя, не в силах оторваться от воспоминаний этой ночи.

* * *

Через полчаса войско рязанцев двинулось из Глебова напрямую к разведанному лагерю москвичей, оставляя Зарайск справа.

Олег только упал в сани, так и уснул как убитый, и первые три часа, пока шли до Осетрика, предполагаемого места встречи с противником, не подавал никаких признаков жизни.

На марше, примерно к середине пути, разведка выяснила, что москвичи с Осетрика ушли. Оба воеводы подъехали к князю посоветоваться, но растолкать его не удалось. Тимоха получил пинка в неудобное место, зашипел и заверещал вполголоса, стал каяться перед воеводами:

- Зачем я ему, дурак, меду подогрел? Теперь хрен к нему подступишься.

Воеводы покачали головами и отступились. Все равно вперед идти, никуда не денешься, а там посмотрим. Но когда пришли на место покинутого московского лагеря, советоваться все-таки пришлось. Федор сам (Тимоха забоялся) плесканул в лицо князю ледяной воды, и тот, матерясь и тряся головой, сел в санях. Упершись в Федора, глаза его осмыслились:

- Ну чего?

- Чего... Пришли.

- Ну и что? Где они?

- А они ушли.

- Куда ушли?!

- Дальше побежали.

- А-а-а... Ну и что? А вы раньше не могли мне сказать?

- Не могли. Тимоха хотел, так ты его чуть не искалечил. До сих пор за мотню держится.

Князь вспомнил что-то:

- Тимох, ты шкуру отдал?

Тимоха глядел крайне обиженно:

- Дыть... Куда ж деваться.

- Смотри! Ну а вы, воеводы? - князь зевнул во весь размах челюстей. Самим, что ль, непонятно, что делать? Догоняйте купцов, догоняйте! Догоните, тогда будите. Тимох, подогрей мне еще ковшик.

Он опять упал в сани, вознамерившись спать дальше, но Тимоха подскочил, шепнул на ухо:

- Князь, там сзади опять какие-то дозоры мельтешат.

- Помельтешат - перестанут. Брысь! - и на сей раз князь захрапел. Как никогда. Медвежьим рыком с поросячьим хрюканьем. Так что мед Тимохе подогревать не пришлось.

* * *

Ко времени этого разговора московское войско (идти ему было меньше, около 11-ти верст) уже встало на берегу Вожи и начало готовиться к сражению. Только вот сражаться в теперешнем положении было никак нельзя. И понимал это пока что лишь Микула. Причина была одна и простая (о ней мы уже сказали) - Бобер потерялся.

Коломенские разведчики, аккуратно пересвистывавшиеся с серпуховчанами все время, после Зарайска вдруг перестали их слышать.

- Ну что за б...ство! - выходил из себя Микула. - Ну куда они могли??

Одно только здравое на ум приходило: что Олег часть войска отвернул и дал им по соплям. Так, что свистеть разучились. Но ведь вот же он, Олег, на пятки наступает! Как ему войско делить? На это времени сколько уйдет. Да и полков у него - не разбежишься.

- Где твой командир? - раза три уже грозно подступался он к Корноуху. Но тот (стратег невеликий) лишь неуверенно пожимал плечами, хотя и успокаивал:

- Не бойсь, воевода! В самый раз объявится. Не такой это человек.

"В самый раз... Когда это - в самый раз? Когда драка начнется? Но как я в драку полезу, не зная, где он? А где он, мать его ети?!"

Наступал критический момент. Олег маячил в десяти верстах, и надо было принимать решение. Самое много через два часа он будет здесь, и тогда уже ничего не изменишь. Главное - не уйдешь. И биться придется в одиночку с превосходящими силами. Да еще с какими! С рязанцами!

"Положу войско, а его не дождусь. Тогда, если он еще цел, и его растопчут. По очереди, как он сам любит делать. Нет! Время еще есть, время можно выиграть. По крайней мере, одну ночь".

Возможно, прежде всего Микулой руководил страх, а потом уже трезвый расчет. Этого мы уже никогда не узнаем. Но тут одно другому не помешало. И хоть хороша была позиция, очень хороша, Микула вздохнул и приказал сниматься.

* * *

В потере связи оказался виноват сам Бобер, засидевшийся на Оке без дела. Узнав о продвижении Олега на Глебов, он слишком ретиво рванулся вперед и налетел своим авангардом (довольно многочисленным) на оставленных позади войска немногих олеговых дозорных. Хорошо, что Бобер ехал в самой головке. Он приказал срочное отступление, и авангард стремительно отскочил назад, не дав, по всей видимости, рязанским разведчикам повода для сильного беспокойства. Но кто мог знать это наверняка? Бобер сильно встревожился и, чтобы не наткнуться на рязанцев вновь да и не показать им свое войско, если они вздумают вдруг основательно проверить, кто это там сзади маячит, приказал полкам отвернуть вправо и идти параллельно Олегу западнее Зарайска. Если помнить, что Глебов располагался на пять верст от Зарайска к северу, а все внимание коломенцев было приковано, естественно, к Глебову, то так же естественно разведчики проехали мимо друг друга. Бобер-то знал, куда идти и где искать, поэтому сильно не волновался. Да еще и не спешил, боясь обогнать рязанцев и тем испортить все дело.

Зато уж Микуле досталось. И страхов, и тревог, и неизвестности, и неожиданных проблем, - словом, всего, что обступает командира перед битвой, одного в меньшей степени, другого в большей, но неопытного - всегда неодолимой чащей.

Главная проблема всплыла с тем, что бросили удобную и подготовленную уже позицию и пошли - куда?! Новой позиции не было, хотя Микула, как только решил сниматься, погнал разведчиков искать. И посоветуешься - с кем?! На Никифора жалко было и смотреть, Корноух в таких вопросах был не советчик, полковники же его пока, кроме пограничных стычек, ни в одной битве не участвовали.