Бездна

Ракетный удар накрыл сначала окраины посёлка, но волна смерти быстро ползла, разрушая всё на своём пути, к площади, к людскому скоплению. Чуть приподняв голову, Кирилл увидел, как медленно и торжественно оседает, подкошенный сразу несколькими взрывами, ближайший к ним жилой дом. А потом ракеты стали падать совсем рядом. Кирилл мгновенно оглох и ослеп, и только тело его ощущало бившуюся, словно в лихорадке, землю.

Смерть! Это смерть! - твердил он себе, продирая эту нехитрую мысль сквозь звенящий гул в голове.

И он пополз. Подчиняясь не разуму, который требовал от него: лежи, дурак, не двигайся, - подчиняясь невероятной силе дремучих инстинктов, он двинулся в первом попавшемся направлении, увлекая за собой Таню и мальчишку.

Земля билась в истерике, сверху на головы сыпалась всякая горящая дрянь, воздух был напичкан мелкой кирпичной пылью и гарью, от чего саднило и обжигало горло. Изломанный, искромсанный, исковерканный за несколько секунд асфальт стесал кожу на коленях и ладонях до крови. Но всё это было ничего, это всё пустяк - они пока живы, вот что главное.

...Руки потеряли опору. Кирилл почувствовал, как валится куда-то вниз. Следом за ним упали Таня и мальчик. Тут только Кирилл смог разлепить слезящиеся от ярких вспышек, дыма и пыли глаза. Открыл и понял - им повезло. Они удачно набрели, вернее наползли, на свежую воронку, что осталась от взрыва реактивной мины. Теперь, во всяком случае, они скрыты от звенящих в воздухе многочисленных осколков. Да и толкует солдатская мудрость, что дважды в одно место снаряд не попадает. Снаряд... А ракета?..

Космическое чудовище проплывало уже над самим посёлком, продолжая извергать из себя ракетные залпы. Правда, теперь эпицентр бомбёжки сместился дальше, однако и сюда, в это место, превращённое в течение нескольких минут в мёртвую пустыню, продолжали иногда врезаться ракеты, разнося и разрушая всё то, что ещё хоть малым образом возвышалось над поверхностью земли.

...Постепенно они приходили в себя. Три невероятным образом оставшихся в живых человека - мужчина, женщина и ребёнок. Самое страшное теперь было позади.

Кирилл подтянулся на руках к краю воронки и глянул на то, что еще недавно называлось центральной площадью и вообще посёлком городского типа. Безрадостный пейзаж безжизненной планеты предстал его взору. Все здания подчистую были разрушены, оставались от них лишь жалкие огрызки первых этажей, превращённых в руины. От людского скопления, равно как и от колонны автомашин не виделось и следа, и идти сейчас туда, чтобы попытаться отыскать оставшихся в живых людей, было страшно. Что там? Месиво обгорелого человеческого мяса вперемежку с камнем, железом и рваными лохмотьями одежды...

Летающая крепость замерла над Резервом. Ракетный обстрел прекратился, однако теперь из её чрева выныривали и начинали кружить над растерзанным посёлком летательные аппараты значительно меньших размеров, напоминающие очертаниями доисторических птеродактилей. Кругами, группами и по одному, снижались они к руинам, зависали в трёх-четырёх метрах над поверхностью земли и извергали из себя несколько десятков тёмных горбатых фигурок имперский десант.

Вот так и завоёвываются планеты. Пришёл, увидел, победил. Обрушил испепеляющий ракетный удар на голову противнику - и подходи, забирай его голыми руками. Если, конечно, останется, что забирать.

Как всё это напоминает нас самих. До тоскливого отвращения...

- Что же с нами теперь будет? - тихо спросила Таня.

В голове Снегирёва потихоньку начало проясняться, первый шок прошёл, звон в ушах несколько поутих. Он сейчас уже мог, хотя и с трудом, но думать.

Несомненно, через полчаса, через час максимум, Резерв будет полностью под контролем ханкарцев, развалины "братья по разуму" обшарят, и все оставшиеся в живых жители окажутся в их руках. А дальше? Что ханкарцы делают с пленниками? Увозят на рудники или прямо на месте, не обременяя себя лишними заботами, уничтожают?..

- Вот что, - сказал Кирилл, не отрывая взгляда от усиленно опорожнявшихся "птеродактилей", - нужно нам отсюда как-нибудь удирать. В лес. А там видно будет.

Легко сказать - "удирать"...

Хоронясь за завалами, за холмиками вздутой почвы, за останками построек, они тихонько двинулись с площади к окраине посёлка. Андрейку, маленького сынишку Татьяны, который присмирел, перестал плакать и только испуганно блестел глазёнками, Кирилл взял на руки, потому что идти по тому, во что превратились асфальтовые дороги после бомбёжки, даже взрослым было чрезвычайно неудобно.

Через несколько минут они впервые услышали голоса космических пришельцев - ханкарцы бродили где-то совсем рядом, за ближайшими завалами, резкий их разговор, похожий на карканье ворон, был хорошо слышен. Кирилл и Таня упали, вжались в землю. Кирилл поглядел в лицо маленькому Андрею, который опять был готов расплакаться, и осторожно прижал палец к губам - надо молчать, Андрюша, надо молчать. И мальчик понял, только слёзы беззвучно текли по его чумазым щёчкам... Хар!.. Харар!.. Хар-рар-хар!.. - звучала рядом резкая нечеловеческая речь. И вдруг испуганный детский плачь, и крик матери, оборвавшийся после короткой и сырой, будто чавканье болотной трясины, автоматной очереди. Кирилл стиснул до онемения зубы. Терпи, человек, терпи, то ли ещё придётся тебе увидеть и услышать в этом новом мире. Терпи!.. Суки! Сволочи! Падлы космические!..

Пришельцы прошли совсем рядом. Облаченные в красное с черным горбатые их фигуры с короткими массивными автоматами в руках на несколько мгновений появились в просвете между завалами и вновь скрылись. Света в посёлке от многочисленных пожаров было достаточно, и Кирилл успел разглядеть, что одеты теперь ханкарцы были не в плащи, как при прежних его встречах с ними, а в длинные, до колен чёрные рубахи, перетянутые на поясе ремнём, широкие штаны, заправленные в сапоги с невысокими голенищами и загнутыми вверх носами. Поверх чёрных рубах были одеты ярко-красные куртки с рукавами, обрезанными выше локтей зубчатым узором. Такой же зубчатый узор украшал и подол курток. Лица пришельцев, впрочем, как и раньше были укрыты под тенью низко надвинутых капюшонов. Общее впечатление производили они жуткое, будто посланцы из мрачного средневековья, палачи-монахи. Хар-хар-хар... - разговаривали они полным голосом, ничего не боясь. Они были здесь хозяева, люди же, будто тараканы во время морилки, лежали, затаившись, за камнями и боялись шевельнуться.