Бездна

Хрясть! Прямо в нескольких шагах от Кирилла чемодан в руках женщины подло развалился, крышка со стуком рухнула на дорогу, увлекая за собой нехитрое имущество маленькой этой семьи.

Мальчишка сразу же, словно по команде, заревел. Женщина замерла на месте, растерянно глядя на кучу вываленного белья возле ног. Столько тоски и безнадёжности было в её маленькой несчастной фигурке, что у Кирилла сжалось сердце.

- Давайте я вам помогу, - предложил он, подходя к ней.

Она только кивнула, не произнеся ни слова. Пацан перестал плакать и с интересом глянул на незнакомого дяденьку. Вместе они кое-как запихали содержимое чемодана обратно, приладили крышку, примотав её для верности куском бельевого шнура.

- Пойдёмте, - сказал Кирилл. - Я тоже на площадь иду. Могу донести вам чемодан.

Для эвакуации Сабуров пригнал всю технику, что имелась в наличии у гарнизона и гражданских учреждений посёлка. Но всё равно этого казалось мало для такого скопища отъезжающих. Все попытки организаторов эвакуации установить какой-то порядок погрузки ни к чему не привели - людьми вдруг овладел непонятный ужас, страх. Феномен толпы, когда достаточно одного истерика, чтобы тысячи окружающих его людей оказались на грани психического срыва, на грани панической, пожирающей разум жути.

Протолкнуться сквозь ряды агрессивно настроенных людей к машинам было делом в данный момент безнадёжным и даже опасным. Кирилл поставил у ног чемодан, поглядел на своих случайных спутников.

- Как вас звать? - спросил он у женщины.

- Татьяна.

- Хорошо. А меня Кирилл. Так вот, Татьяна, давайте ждать. Если сейчас полезем, толпа озвереет. Я думаю, всё равно нас должны как-то рассадить по машинам.

- Да, - кивнула она без всякого воодушевления. - Спасибо вам, что помогли.

- Мне это нетрудно, своих вещей, как видите, у меня нет.

- Вы тоже... бежите?

- Бегу, Таня, бегу. Запутался я, вот и бегу.

- Да, всё очень сложно. Очень сложно... - вздохнула она.

Кирилл хотел было спросить о её муже, но сдержался. Ещё подумает, что начинаю клеиться, подумал он мрачно. Но она вдруг сама начала рассказывать. Муж у неё служил в батальоне военизированной охраны прапорщиком. Сутки через трое - обход внешней линии охранного рубежа Резерва. И прошлой ночью примчался он вдруг домой, прямо с поста. Весь взъерошенный, прямо-таки синий от страха и с диким взглядом обезумевших глаз. Достал бутылку водки из заначки и из горла её... Я спрашиваю его: что с тобой, Вадик? Что случилось? А он только таращит на меня безумные глаза и твердит: черти, черти вокруг нас! Я думала, у него белая горячка, хотя не сказать, чтобы пил он так уж много. Вызвала, конечно, "скорую", но он сбежал и больше не появлялся. Я в милицию звонить. До утра искали - не нашли. А утром вся эта катавасия началась, тут уж милиции не до Вадика стало.

Она безнадёжно махнула рукой и отвернулась.

- Понятно, - сказал Кирилл.

Понятно, что он там мог увидеть, на внешней охране, если вокруг Резерва уже вовсю бродили пришельцы из космоса. Вот так и перевернулся мир! Через душу каждого человека он перевернулся. И, право слово, удивительно, что не так много людей, подобно Татьяниному Вадику, впало в безумство от такого проворота истории. Могло быть и больше. Хотя, впрочем, всё ещё впереди, ведь мир ещё ничего не знает. Когда узнает, будет и безумство, и много чего ещё похуже...

- Мама, - мальчонка, бывший при женщине, дёрнул её за платье, смотри, какой самолётик.

- Нехорошо показывать пальчиком, - машинально пожурила его мать, но тут же удивлённо ахнула, глянув в небо, куда показывал сын.

Беззвучно и торжественно, опускаясь из верхних слоёв атмосферы всё ниже и ниже к земле, на посёлок надвигалось нечто колоссальное, сиявшее сотнями разноцветных огней. Видимо, несмотря на кажущуюся медлительность, скорость этого гигантского объекта была достаточно высокой, и с каждой минутой от всё сильнее и сильнее разрастался в размерах, застилая собой звёзды. Более всего походил он на поднятый в небо небольшой квартал города, эдакая летающая крепость, жители которой в столь полуночный час вовсе не собирались ложиться спать, с восторгом паля в башнях и домах разноцветные праздничные огоньки. Очертаниями небесная крепость напоминала головастика - широкая, почти округлённая передняя по курсу движения часть и значительно более тонкий хвост.

Собравшиеся на площади люди притихли, заметив надвигающееся на город звёздное диво. Весь Резерв - и те его жители, что эвакуировались, и те, что оставались, но всё равно пришли на площадь проводить отъезжающих напряжённо замер, ожидая неизвестно чего. Вот уже добрая половина усыпанного звёздами неба закрылось огромным корпусом плывущей по небу махины. Небесная крепость уже почти нависала над Резервом. И тут одновременно из нескольких "башен" её вырвались и устремились к земле ярко-красные беззвучные вспышки-молнии.

...Видели вы когда-нибудь ночную работу установок "Град"? Сорок направляющих стволов на каждой машине, полутораметровые ракеты, начинённые смертью по самое хвостовое оперение, аккуратная, в шахматном порядке, обработка местности... В трёх-четырёх километрах от "точки", где служил Кирилл, располагалась батарея таких "Градов" - с десяток машин при полном обеспечении боеприпасами, - и каждую ночь четыреста ракет, оставляя за собой огненные дороги, устремлялись к горам. Беззвучно и красиво. Звук приходил потом, протяжный и чем-то даже притягательный вой уходящей в небо смерти. Что творилось там, куда падали эти сотни реактивных мин, оставалось только гадать, глядя на полыхавший багровым заревом изломанный горный горизонт.

Кирилл наблюдал это два года почти каждую ночь. Мгновениями, миллионами долей секунды, пронеслись у него в голове старые воспоминания.

- Ложись! - заорал он не своим голосом, разрывая тревожную тишину площади. - На землю!!! Ложись!!!

Он схватил в охапку Татьяну и мальчугана, повалил, закрывая их собственным телом.

И тут начался Ад.

Земля дрогнула под ними и заходила ходуном, норовя сбросить пытавшихся вжаться в тело её людей. Наконец дошёл звук, и пространство заполнилось таким знакомым Кириллу свистящим воем. Вой, оглушительный грохот, крики людей, плач перепуганного насмерть мальчишки - через несколько секунд всё это уже смешалось в единую какофонию в голове Кирилла.